|
Мои впечатления от поездки в село на Кодымщине (см. «ВО» от 23 июня) нельзя назвать результатом экспертизы — это был, что называется, поверхностный осмотр. Но и навскидку кое-что бросается в глаза и уши...
— БРАТ МОЙ погиб в АТО, — просто говорит Оксана Ткач, главный специалист районного отдела образования, сопровождающая меня из Кодымы в село Ивашков. — Посмертно майора присвоили.
На здании сельской школы мемориальная доска: майор 101-й бригады охраны Генштаба Коваль Олег Владимирович погиб под Дебальцево 17 февраля 2015 года в возрасте 28 лет.
Село, рассказывает Оксана, вытянулось в линию на 7 километров. Население... я на сайте ВР справилась: 1319 человек. Ивашков был знаменит консервным заводом, обеспечивавшим работой три окрестных села и поставлявшим продукцию на экспорт. Были животноводческие фермы: свиней, крупного рогатого скота. Теперь их нет. Народ присел на натуральное хозяйство, живет с огородов. Есть примеры крупных фермерских хозяйств с наемными работниками, но они пока что погоды не делают. Люди пытаются прорваться за кордон в заробитчане, в основном, в Польшу, но стали получать отказы.
...На предфестивальных улицах пустынно. «Всегда у вас так тихо вечерами?» — спрашиваю у женщины, что пристраивает в школьном дворе мотороллер. Она представляется учительницей начальных классов. Тоже рассказывает о свиноферме, о былом поголовье коров, о заводе, о натуральном хозяйстве. Бар напротив обычно в шесть вечера уже закрыт: нет посетителей. Клуб закрыт почти всегда. То и другое оживляется, когда студенты приезжают на каникулы.
Отопление — дрова. Дешевле газа, конечно, но... сколько же физического труда. Село-то стареет. Одни старожилы и остались.Водопровод есть практически у всех, плюс колодцы на подворье: водоносных жил много, залегают неглубоко. Дороги пристойные.
Утречком отправляюсь бродить. Замечаю заезжающие во дворы автомобили — старенькие советские. Значит, когда-то здесь можно было заработать на автомобиль. Домики более чем скромные, тоже еще из тех времен. Пацан на телеге настегивает лошадку: ага, экологичный транспорт.
Набредаю на фельдшерско-акушерский пункт. Хибара. Внутри тесно и полутьма. В комнатушке — гинекологическое кресло. На задворке, с видом на луговину, завалившаяся будка огородного сортира: уже не войдешь. Водопровод — краник во дворе.
В 2016 году в селе родилось три ребенка; еще двух — ожидают.
БЫЛО: Дом животновода с ванными комнатами; сауна и баня, в которые за удовольствие почитали из Кодымы ездить; была птицефабрика, — рассказывают мне хлопотуньи-хозяюшки при кухне Свято-Покровского храма. «Чем же вы теперь живете?» — «Как все люди: выживаем». При храме — две трапезные на 30 мест каждая и курень на 120 человек: даются благотворительные обеды на Покров, на Казанскую. На средства сельчан: скидываются кто деньгами, кто продуктами.
...В веселой кутерьме «Кодыма-феста» завязываю беседу с двумя «дядькaми» из Чечельника: Винницкая область — вот она, на тех холмах вблизи. «Нет, я еще понимаю, флот можно сдерибанить и продать на металлолом. Но коров?! Что — тоже распилили, съели, и хоть трава не расти?». «Да так и делалось, — отвечают. — Приезжали на грузовиках и увозили скотину с ферм. А люди наблюдали в бессилии. Нашего Ивана бьют по голове — гнется. Сейчас все на приусадебном хозяйстве. Ездят по селам машины, скупают на подворьях молоко, — (тут мне вспомнилась жесткая короткометражка Валентина Васяновича «Сумрак»). — Платят по 2 гривни 70 копеек за литр». «Но кооперироваться, чтобы устранить посредников?» — «Люди опасаются. Чтобы поднять кооператив, надо вложиться. А они боятся, что их снова ограбят. Что не окупится», — отвечает директор Дома культуры в Чечельнике Александр Рудик.Оба моих симпатичных собеседника вздыхают: культура у нас, как обычно, заложница экономических передряг...
«Если, — говорят, — сейчас есть аграрный бизнес у отца, то дети согласны в селе остаться: дело идет уже о наследственном капитале. А прочие — на стройки, на заробитки».
...Председатель Кодымской районной администрации Вадим Козачок отобран девять месяцев назад по конкурсу губернатором Михеилом Саакашвили. Молодой, симпатичный, в вышиванке. Не забудем, что сельсовет и райадминистрация — разные ветви власти и первая у второй не в подчинении. Но я начинаю знакомство с вкрадчивой фразы: «Не находите ли вы, что в двадцать первом веке фельдшерский пункт с гинекологическим креслом и без водопровода и канализации, с дровяным отоплением, — нонсенс?». Предрайадминистрации не может сдержать легкой досады: «Что же вы хотите, если всё разворовано?!». «Паперэдниками?» — свербит мой язык, но сдерживаюсь и прошу рассказать мне, как видится молодому назначенцу ситуация на селе и на кого он здесь намерен опереться.
«Нет однозначного ответа, — говорит Вадим Козачок, экономист по образованию. — Крепкие связи, избирательно установленные с определенной социальной группой, не дадут свободы маневра. В идеале опора — средний класс. Регулярно провожу выездные приемы граждан. Район сугубо аграрный. Промышленность — было 20 предприятий! — утрачена. Первоочередная задача — создание рабочих мест в аграрном комплексе, с налаживанием перерабатывающей отрасли. Приоритетно садоводство, выращивание ягоды, животноводство. Вводится в практику экологическое земледелие. Зажиточных аграриев — на пальцах трех рук перечесть. Они налаживают многовекторную модель производства — зерно, сад, скот. Разрабатываем районные программы, с грантами из районного бюджета.
Планируем возродить производство стройматериалов — здесь много известняков. Будем способствовать мелкому товарному производству фруктов. Ищем способы организовать оптовый рынок. Люди не видят четких гарантий, боятся риска, привыкли не доверять власти. Мы взаимодействуем с департаментом юстиции облгосадминистрации. Ведем разъяснительную работу, поощряем бизнес-планы. Админресурс тут бессилен. Ситуацию выправило бы создание кооперативов по закупке и сбыту. Всё упирается в самоорганизацию населения! И это — при оттоке молодежи: нет для них рабочих мест в районе. Надежда — на становящийся бизнес.
Однако же мы выполнили прошлогодний районный бюджет на 120%. А текущий показатель у нас — 138%».
КОЛЛЕГА, главный редактор газеты «Вiстi Кодимщини» Жанна Савицкая рассказала, что в районе действует общественная организация «Совет сельхозпроизводителей» под председательством депутата областного совета Николая Сорочана. И о прогрессивном местном нововведении: сельские хозяйства всех форм собственности платят взнос по 30 гривен в год с гектара на обустройство дороги Кодыма—Балта. Рассказала мне также о положительном опыте фермера Сергея Ивановича Лупашко, который, вместе с братом Николаем, известен на весь район. Живут в селе Алексеевка. Практикуют многопрофильное экологическое садоводство. Образцовое фермерское хозяйство.
...Монолог «кастрюлящего» шофера из местных: «Государство? Не надо нам помогать — не мешало бы! Уравниловка: 800—900 гривен единого налога за магазинчик в селе — столько же, как в Одессе, городе-миллионнике. В Одессе ларек за день дает такой оборот, что мне в селе, может, год на это работать нужно. Затрат на выращивание свиней больше, чем выручки с мяса, потому что закупочные цены грабительские. Самому продавать? Я вам мясо дам продать в Одессе на рынке — на каких условиях вас туда пустят? Молодежь сельская: работать тут за 500 гривен? Вот и вымираем. Земельный кредит? За 10% от урожая — накладно. Эх, мир уже прошел через всё это, но мы не учимся ни на своих ошибках, ни на чужом опыте. Уж определились бы: колхоз или капитализм, — а то зависли посередине».
...Жаль, не привелось мне увидеть председателя сельского совета Ивашкова, бывшего директора местной школы Петра Погорелого: он был неуловим, разруливая оргмоменты «Кодыма-феста». Когда готовился этот репортаж, мы созвонились: Погорелый согласился ответить на мои вопросы. На должности он уже в пятом созыве. А вопросы возникли, потому что три язвы современной Украины в селе особенно разительны: культура, образование, здравоохранение.
Проблемы фельдшерско-акушерского пункта я уже обозначила, плюс еще: 1000 бюджетных гривен в месяц на покупку лекарств, — я сейчас достану аптечные чеки моего весеннего бронхита и упаду в обморок. Детсад: цивилизационное чудо — два детских унитаза и горячая вода в кране. Школа: о, есть рукомойник в коридоре. Что до детских спален с облупленными железными койками — на фасаде школьного комплекса дата: 1978 год, со ржавыми матрацами, тут уж... то ли «це Європа», то ли «паперэдники». Поместить здесь фото школьных классов и коридора? Впечатление у сельского и районного «начальства» будет инфарктным. Школьная инфраструктура не обновлялась с того самого «застойного» года. Тарас Шевченко оторопело смотрит со стены: 25 лет как Украина независима, а из «школы у дьяка» никак не выбьется.
Петр Погорелый сказал мне по телефону о планах на капремонт... так что тема не закрыта. А пока что: культура — это фестиваль? Да, фестиваль, это, конечно, замечательно. Но культура — это, прежде всего, обустройство среды обитания. Человек, полагающий, что живет в центре Европы, в эпоху цифровых технологий присаживается на корточки над зловонной дырой в бетоне. Какое у него разовьется эстетическое чувство? Какое чувство собственного достоинства и неприкосновенности личности? В клубный (клуб — напротив школы) сельский дворовый туалет в бетонном бункере я не пустила бы ребенка: это попросту опасно.
Почему в заголовок взяла я название «черного» фильма по сценарию Тарантино, вы тоже догадались. На «Кодыма-фесте» была представлена показательная толока. А если провести не демонстративную, а реальные? Мужики на селе еще есть? А засучим рукава всем миром!.. И упыри заразные нас не одолеют.
...Все мы теперь бываем в заграницах, и нынешней весной мне показали в Испании «франкистское селение» (что Франсиско Франко фашистом не был и страну спас от большего зла, вы теперь в Википедии прочтете). В 50—60-х годах, в полной международной изоляции, с экономикой исключительно на внутреннем ресурсе, Франко внедрил проект. Государство, закупив у магнатов земли и скот, построило домики в сельской местности и раздало сельской бедноте личные хозяйства: дом, земельный участок, корову, лошадь, овечек. В оплату за полученное крестьянин должен был сдать государству — государству, а не в карман каудильо! — подрощенного первенца от каждого животного, — только самого первого, больше не надо. И платить государству десятину с урожая до возмещения стоимости полученной земли и домика. Прям как в библейские времена. В неурожайный год десятина не взымалась.
Существенно было что: крестьяне хотели работать на земле. Чувство собственника не было искоренено. Сейчас «франкистские» поселения, переданные внукам от дедов, процветают. И в самом затерянном — нога туриста не ступала, — степном или горном пуэбло домашние и общественные санузлы блистают сантехникой отечественного производства. Отак...
Тина Арсеньева