|
|
   |
В последнее время государственные мужи обеспокоены проблемой сиротства. Детей-сирот (а чаще — лишенных родительской опеки) становится все больше. Интернатское воспитание не дает того результата, какого хотелось бы: из казенного дома выходят казенные люди — не приспособленные к жизни. Поэтому с высоких трибун звучат слова о том, что эффективнее в этом плане будут работать приемные семьи и детские дома семейного типа. В Одессе уже несколько лет существуют три семейных детских дома. В настоящий момент один из них собираются закрыть.
Об этом мне сообщила сама мама-воспитательница Лилия. «Вы документ какой-нибудь видели?» — спросила я. «Нет», — ответила женщина. И тогда я стала звонить по инстанциям. Отвечали, в основном, уклончиво: «Вопрос в стадии решения», «Афишировать нежелательно» и т. д. В отделе семьи городского управления молодежной политики, семьи и туризма (именно в его ведении находятся пока ДДСТ) сказали четко: «Считаем нецелесообразным вмешательство газеты в настоящий момент». Я не согласилась. Речь ведь идет не о деревянных болванках, а о людях. И не просто о детях, а о сиротах с изначально искореженной судьбой, часто и психикой. Не наломать бы дров.
Но по порядку. Когда Лиля брала первых детей (среди них были и новорожденные), кажется, еще не существовало понятие «детский дом семейного типа». Только в 1998 году городские власти присвоили такой статус ее семье. В ней были и есть собственные дети Лили, взятые под опеку и набранные для ДДСТ. Последних, по положению, должно быть не меньше пяти. На них из городского бюджета выделяются деньги — гривень по 450 в настоящее время на каждого ребенка, как сказали в управлении (а Лиля назвала точную цифру — получила 1700 на пятерых в декабре 2005 года). Плюс зарплата мамы-воспитательницы (360 гривень), плюс на содержание дома.
О доме надо говорить отдельно. Сначала семья жила в своей квартире (получили как многодетные) в жилмассиве Котовского площадью в 60 кв. м. Было тесно. Кроме того, родителям хотелось, чтобы ребятишки дышали свежим воздухом, учились работать в саду и огороде, а по возможности семья завела бы и домашнюю скотину. Случай реализовать мечту подвернулся: международная организация «Житло i надiя для дiтей» помогла. Покупкой дома занималось областное управление по делам семьи и молодежи. Как оно так получилось, непонятно, но приобрели в 2000 году в Фонтанке недостроенное трехэтажное строение с подвалом (с готовностью не более 50-60 процентов). Площадь дома 650 квадратных метров, в нем девять 16-метровых комнат и одна 40-метровая. Идея-то хорошая: по достижении детьми совершеннолетия жилье переходит из государственной собственности (данной как бы в аренду) в собственность семьи. Тут ребята могут жить и дальше, пока не оперятся и не вылетят из гнезда.
Однако дом был нежилой. Его требовалось привести в порядок. А это — большие деньги. Вот и начались мытарства. Что-то, конечно, выделялось из городского бюджета, из областного. Но с «лоскутным» финансированием много не сделаешь. А известно: если дом стоит пустой, он разрушается. Его же еще сторожить надо: ушлый народ в частном секторе мигом растащит все, что плохо лежит.
Короче говоря, Лилия решилась на крайний шаг: в августе 2004 года на День независимости поехала вместе с детьми в Киев и устроила пикет у стен Кабинета министров. Через два месяца дом достроили. Не совсем «под ключ», но семья туда перебралась. При этом за сумму, которую угрохали на достройку, второй такой же дом купить можно было бы.
К тому времени в составе семьи произошли изменения. На сегодня в ней воспитываются 17 детей: восемь Лилиных родных (самому маленькому сынишке два года, плюс восьмимесячный внук), девять приемных. Из приемных трое находятся под опекой (младшему шесть лет), пятеро числятся в составе детского дома, а полуторагодовалый малыш существует пока без статуса, потому что родился он у одной из повзрослевших приемных дочерей. К слову, двое ребят из семейного детдома учатся в Белгород-Днестровском техникуме рыбной промышленности, двое находятся в специнтернатах №№ 88 и 97, одна девочка ходит в школу, в первый класс.
Стоп! Что получается? Одни в интернате, другие — в техникуме... Фактически Лиля из всего детского дома на пятерых воспитывает только одну школьницу? Какой же это семейный детский дом? На что городская казна выделяет немалые деньги? Вопросы справедливые. Казалось бы, есть разумный выход: ввести в состав детского дома семейного типа тех ребят, что под опекой (может, «добрать» еще пару малышей). Лиля такой вариант и предлагает. Городские власти на него не соглашаются. По их мнению, содержит и воспитывает детей она плохо...
Вообще подбор родителей-воспитателей для сирот в наше время, когда увеличивается количество семейных детских домов и приемных семей, — вопрос архиважный. Тут ошибки обходятся очень дорого.
«Понимаете, воспитатель детского дома семейного типа — это работа, — объяснял мне один чиновник из горисполкома. — Если работа исполняется недобросовестно, работник должен быть уволен». Логично. Но куда — детей? Планируется ведь не только закрыть финансирование, но и забрать дом. Аргументы: двое живут в общежитии, двое в интернате, одну можно пристроить к какой-нибудь другой семье. Да ведь время идет быстро, вот-вот старшие закончат учебу, покинут общежитие. Куда им возвращаться?
Не могу судить, какая Лилия мать, — не входит это в компетенцию журналиста. Проверять ее должны были другие специалисты. Если женщина действительно плохо воспитывает детей, почему это всплыло только через десять лет?
В горисполкоме мне рассказали, что перед Новым годом в виде подарка трем таким семья дали деньги. Двум досталось приблизительно по десять тысяч гривень, а Лилиной семье выделили только шесть. И она с детьми 29 декабря пикетировала горисполком: «Мне нужно 12 тысяч!». Как рассказали, один из заместителей городского головы увещевал ее: «Возьмите пока эти деньги, после — добавим». Отказалась. И это вместо благодарности?
Разговариваю с Лилей: дескать, что же так некрасиво поступаешь? Она соглашается: неправильно себя вела. Но просит понять, отчего пришла в отчаяние. Дом холодный, крыша в одном месте протекает. Топить надо хорошо — тонна соляры в месяц требуется, а это 3,5 тысячи гривень. Помня о зиме, еще в мае написала заявление в горисполком с просьбой выделить деньги. В ноябре снова приходила «выбивать». А в декабре из-за холода в доме дети стали болеть. Решила обратить на себя внимание пикетом. Именно 12 тысяч требовала потому, что выписала уже счет на три тонны солярки и кое-какую сантехнику. Позарез нужна была эта сумма. «Но я же на следующий день взяла деньги, — вздыхает женщина. — 4 января впервые включили отопление. Но солярки ненадолго хватит. Часть денег из 5800 ушла на ремонт системы. На Крещение снова будем сидеть в холоде».
Как поступит городская власть — ее право. Но не спешить бы в этом вопросе. Десять лет дело тянулось, месяц-другой ничего не решает. Тем более, что с февраля переходят детские дома семейного типа из ведомства управления семьи в службу по делам несовершеннолетних. К слову, и финансирование пойдет не из местного бюджета, а из государственного. В ситуации в этой семье нужно разобраться тщательно. Компромиссные варианты всегда можно найти. Главное — действовать в интересах детей. Их мнение надо обязательно выслушать. Они уже достаточно взрослые. И вырастила их, как бы то ни было, Лиля.
Татьяна НЕПОМНЯЩАЯ.