|
|
   |
Так совпало, что в квартиру к супругам Новоселовым я вошла не одна. Высокую уверенную женщину, ступившую на порог первой, встретили с таким родственным радушием, что подумалось: «Дочь». Оказалось — врач. Без малого три десятка лет помогает Наталья Агафангеловна Завгородняя этим двум добрым обитателям старой квартиры в самом центре города.
Через минуту от гостеприимного внимания хозяев пришлось «отбиваться» уже мне: они непременно хотели тут же угостить, показать, рассказать, расспросить. Нужно было как-то уговорить 79-летнего Бориса Семеновича, что врач-то ради него пришел.
— Ну ты посмотри, ожил, забегал, — шуточно-ворчливо подначивала мужа Мирра Ефимовна и, пока он толковал с врачом о таблетках и капельницах, тихо сообщила: «Он иногда неуемный, но мне с ним весело... Мне уже ничего не нужно — только бы он был здоров».
Уговорить Бориса Семеновича лечь в больницу не удалось.
— Зачем? У меня здесь все есть, — потянул за собой в соседнюю комнату. — Вот телефон, лекарства, газеты, фотографии...
Фото, вырезки из газет, журналов заполонили, кажется, все пространство — даже на стенах. Позже стало понятно, почему: судьба оказалась к этим двоим слишком немилосердной — от больших семей остались только эти молчаливые, но дорогие, свидетели былого. Боксерские перчатки, к примеру, — память о брате Бориса Семеновича — любимце Одессы, об одном из первых ее боксеров, мастере спорта, журналисте, лекторе.
Мирра Ефимовна не любит ворошить прошлое: слишком больно. «Каждый человек кого-то теряет, — говорит. — Тяжело, что сейчас мы одни».
Вся ее семья погибла в гетто. Его ужас пережила и она, 15-летняя девочка. Лишь случайность да добрые люди сохранили ей жизнь. И как награда судьбы за все перенесенное — встреча с ним, Борей Новоселовым. Пятьдесят восемь лет назад состоялась свадьба. В 1949-м родился первенец. Потом еще двое сыночков. А смерть, кажется, так и поджидала, когда они подрастут, станут опорой родителям. Лишь один сын остался. Да и тот очень далеко. Внуки — тоже. Зовут дедушку с бабушкой к себе.
Борис Семенович в жизни разбирается, сам должен во всем убедиться. В гости — пожалуйста, а чтобы насовсем — ни-ни. Побывал в Нью-Йорке, полюбовался на тамошние красоты, сфотографировался в обнимку с Вилли Токаревым... Да, интересно, но чтобы остаться... Одессит в третьем поколении, он даже в жилмассиве Таирова прижиться не смог. Взамен прекрасной новой квартиры взяли вот эту, в старом доме.
— Идемте, что-то покажу, — зовет на балкончик. Сыплет зерно на какие-то ящички. Удивил действительно: по фанере дробно перебирают лапками штук шесть красавцев-голубей. Не простых — почтовых. «Года два назад купил двоих, — хвастает, как мальчишка, — расплодились».
Мирра Ефимовна по-прежнему сидит в старом кресле, поглаживая что-то рыжее, пушистое. То, что показалось мягкой игрушкой, вдруг сладко потянулось. «Наша Куколка, — представила Мирра Ефимовна. — Пикинес. Она у нас добрая... Боря, уймись, — перевела стрелку разговора на мужа, — ведь снова голова закружится. Послушай меня».
— Тебя надо выслушать, а сделать по-своему, — отмахивается Борис Семенович: у них манера общения такая — беззлобная ироничная пикировка, за которой угадывается бесконечная нежность друг к другу.
Борис Семенович открывает «волшебный сундучок». Разноцветье клипсов, пуговиц, браслетов, колечек, брошек, заколок — всяческого сугубо женского великолепия, сделанного им собственноручно. На заводе «Рембыттехника», где он трудился постоянно (станочек как реликвия и сегодня в квартире стоит) и где встретил свою, как он говорит, «Маргарет Тэтчэр и настоящую женщину — Мирру». Она работала в филиале той же «Рембыттехники».
— Это завод, который никогда не закроют, — убежден Борис Семенович. — Ремесленники всегда и всем нужны. Вот посмотрите, как их еще будут ценить. А то куда ж это годится — толкового сантехника трудно найти. Я вот этими руками семью содержал, троих детей кормил.
— Сын? — останавливаюсь у портрета симпатичного подростка.
— Внук. Погиб в четырнадцать лет, — отводит повлажневшие глаза Борис Семенович.
Сколько же бед свалилось на эту семью... И в войну, и до нее, и после. От голодомора 1933 года семье пришлось спасаться в Хабаровске. Там юный Борис Новоселов и в армию был призван. Потом фронт, ранения, госпитали. Затем — Япония, отравление фосгеном — газом, который применяли японцы. И лишь в сорок седьмом — возвращение в Одессу.
КЛУБЫ «Фронтовое братство» и «Золотая супружеская пара» для Бориса Семеновича и Мирры Ефимовны — душевная отрада: тут находят они поддержку, спасение от домашней тишины — не всегда она благо. Недавно глумливая рука современного Остапа Бендера, скрывшегося под кличкой «Ева ЛТД, А/С 96, Київ, 03179», подбросила изготовленную типографским способом, на полуграмотном украинском языке, достойную внимания милиции, листовку. В ней сообщают, что «Борис Новоселов остаточный власник дорогого будинку»: «Борис Новоселов твiй новий будинок коштує 1.400.000.00 гривень». Обещают еще кучу всяческих дорогих благ, в том числе автомобиль «Шевроле».
Умный человек, Борис Семенович понимает, что это чистейшей воды афера. Но почему аферисты целью своей выбрали его? — это беспокоит. Он и от того автомобиля, что после одиннадцати лет ожидания, ему, как инвалиду войны, предлагают сейчас от облвоенкомата, отказывается. Поздно. Пусть кому-то другому достанется. Лет бы десять назад он бы и сам его водил, а теперь даже возить его некому.
Судьба осчастливила его в одном: милостиво позволила всю жизнь идти рядом с любимой женщиной. И это уже много.
Рассказывая о своих 22 наградах, среди которых орден Отечественной войны, и самый, по его словам, дорогой, полученный недавно, — орден «За мужнiсть», Борис Семенович оборачивается к жене:
— Тебе тоже положена награда.
— За что? — улыбается Мирра Ефимовна.
— За терпение.
Исполнилось 58 лет их совместной жизни. Поздравляем! Живите еще долго и счастливо. Главное — вместе.
Мария СТЕРНЕНКО.