|
|
   |
Есть давняя театральная байка. Однажды на репетиции «Тристана» в Мариинском театре Всеволод Мейерхольд отправил хористов на «корабельную мачту» — под самые колосники. На что Эдуард Направник тотчас отпарировал из оркестровой ямы: «А что, господа, ведь неудобно вам там? Вы вот что: спуститесь-ка вниз, повернитесь лицом к публике и пойте...».
Эпизод этот обычно служит иллюстрацией к теме «Архаисты и новаторы». Но сейчас он вспомнился мне совсем по иному поводу. «Повернуться лицом к публике» — мизансцена элементарнейшая, для актера наипростейшая. Но как бывает непросто повернуться лицом к публике организаторам театрального и концертного дела! Три концерта минувшей недели заставили поразмыслить об этом.
ФИЛАРМОНИЯ, 8 НОЯБРЯ. Концерт Национального Одесского симфонического оркестра.
Киевский дирижер Владимир Сиренко оригинально выстроил программу, соединив в ней образцы позднего романтизма, соцреализма и постмодерна — «Шотландскую фантазию» Макса Бруха (где стильно солировал ученик Д. Ойстраха Юрий Мазуркевич, ныне живущий в США), поэму Бориса Лятошинского «На берегах Вислы» (1958) и Шестую симфонию Евгения Станковича «Dictum» (1998). Одесская премьера ее прошла с феноменальным успехом. Тонкая звукозапись опуса была воспроизведена оркестром колоритно и вдохновенно. Автора вызывали бесконечно.
Но... в зале было народу едва ли чуть больше, чем на сцене. Мне возразят: проблема посещения симфонических концертов сейчас существует во всем мире, и если верить социологическим данным, количество слушателей, интересующихся «высокими» жанрами, составляет — в лучшем случае — около двух процентов... Но тем более важно культивировать сей истончающийся слой: с исчезновением его экология культуры претерпит необратимые изменения. Вспоминаю семинар любителей классической музыки при Ленинградской филармонии — настоящую (как говаривали в недавнее время) «кузницу слушательских кадров». Перенять бы этот опыт и Одессе! Тем более, что костяк, ядро такого семинара de facto уже существует — это активисты театральной секции Дома ученых во главе с неутомимой энтузиасткой Розой Даниловной Побережской. А там, глядишь, и новое поколение подтянется.
ФИЛАРМОНИЯ, 9 НОЯБРЯ. Благотворительный вечер в пользу оперного театра.
Говорить о судьбе труппы нашего театра по-прежнему без содрогания невозможно. Не знаю, был ли еще в истории случай, чтобы на время реставрации здания труппу буквально выставили на улицу, лишив репетиториев, служебных помещений и т. п. Но такова реальность. И театр принимает ее с завидным мужеством истинных служителей искусства. Рецензируемый концерт прошел с невероятным подъемом — блеснули мастерством ветераны, прекрасно пели молодые солисты, хор звучал мощно и стройно, оркестр играл бравурно (хоть местами и громковато — сцена ведь не яма!).
Но в какой-то момент показалось, что идея благотворительности растворилась в воздухе. После блестящей вступительной речи Романа Бродавко о славе и значении нашего театра не прозвучало ни единого слова о сборе средств, о спонсорах (из последних отметилась лишь «Инто-сана», милосердно врачующая страждущую труппу). Никто не подумал об устройстве благотворительных аукционов, лотерей, телемарафонов. Промолчало и общество друзей оперного театра, созданное недавно немецкой журналисткой Бригиттой Шульце, но пока не заявившее о себе реальными делами. На мой взгляд, судьбой театра и, в первую очередь, его труппы должна бы заниматься специально созданная временная комиссия городского Совета. Чтобы не оставалось спасение утопающих делом их собственных рук...
13 НОЯБРЯ. Большой зал музыкальной академии. Цикл вечеров, посвященных памяти Л. Н. Гинзбург (приуроченный к 90-летию выдающейся пианистки и педагога), начался выступлением дипломанта Международного конкурса Антонины Васильченко. Традиции нейгаузовского пианизма, заповеданные Людмилой Наумовной ее ученикам, явились в этот вечер столь явственно и зримо, что меня не покидало мистическое чувство: вот ожил самый дух Людмилы Гинзбург, вот воскресилась ее неповторимая манера игры — абсолютно раскрепощенная, отрешенная от всей и всяческой суеты, ее умение творить звуковую материю «здесь и сейчас»... Антонина Васильченко, ученица профессора Юрия Дикого, играла сонаты Скарлатти и Моцарта, «Ночного Гаспара» Равеля столь свежо и искренне, столь глубоко и вдумчиво, что заставляла совершенно позабыть о том разбитом корыте, которое стоит на сцене консерватории под видом рояля.
Увы... В зале отсутствовали не только студенты-пианисты, но и их наставники — большинство профессоров фортепианной кафедры. Известно, что сейчас в стенах консерватории идет жестокая баталия. Но разве то, что профессор Юрий Дикий борется с ветряными мельницами (сиречь Болонским процессом), есть основание бойкотировать его ученицу — молодую талантливую музыкантшу, у которой — уверена — будет непростая, но счастливая творческая судьба? Великий урок единения людей, различных по характеру, стилю игры и преподавания, — урок единения на почве музыки — был преподнесен в письме Серафимы Могилевской (чье 90-летие также отметили недавно в консерватории) — там она сочувственно отзывается о пианистическом таланте Людмилы Гинзбург.
Музыкантам — повернуться лицом друг к другу, руководству концертных залов и театров — повернуться лицом к публике бывает весьма и весьма непросто. Но простых дорог в искусстве, как известно, нет.
Марина ГАЛУШКО.