Под могильный камень вода не течет?

«Выражаю сердечную благодарность директору Таировского кладбища за его душевное, доброе отношение к людям. Вандалы разбили памятник моему мужу. Без всяких проволочек директор распорядился восстановить его. Прямо на моих глазах быстро и качественно памятник был восстановлен бесплатно», — пишет нам читательница А. И. Ярмоленкова.

Для того, чтобы выяснить, как и почему на одесских кладбищах «доброе отношение» уживается с «разрухой», пришлось изучить множество документов, обить немало порогов, сделать более сотни телефонных звонков и даже прокатиться в кладбищенской «мотоповозке». Наиболее исчерпывающие ответы на все вопросы дал директор специализированного предприятия коммунально-бытового обслуживания УЖКХ горисполкома Николай Александрович Пеструев.

«Создается общее впечатление, что кладбище как бы грязное»...

«Мне часто приходится бывать на втором Христианском, — пишет ветеран труда, пенсионерка О. Н. Волынская. — Повсюду кучи мусора выше роста человека. Рабочие кладбища обязаны убирать везде, а убирают только центральные аллеи. В глубине кладбища невозможно пройти. Почему это кладбище так запустили?»

Возможно, говоря о размерах мусорных куч, наша читательница несколько преувеличивает, но факт остается фактом: не только второе Христианское, но и многие другие кладбища производят впечатление запущенных из-за большого количества мусора. Неправа О. Н. Волынская в другом: в том, что рабочие кладбища обязаны убирать мусор везде. На самом деле содержание в должном эстетическом и санитарном состоянии могил, мест семейного захоронения, колумбарных ниш и т.д. «осуществляется (...) их потребителями (владельцами) за счет собственных средств» (Закон Украины «О захоронении и похоронном деле», ст. 30). Более того, «потребитель обязан обеспечить уборку территории возле могилы и вынесение мусора к специально отведенным местам» («Порядок содержания кладбищ и других мест захоронений», 8.09.2004). Со своей стороны администрация кладбища несет ответственность «за поддержание порядка на территории кладбища» («Гигиенические требования по обустройству и содержанию кладбищ в населенных пунктах Украины», 1.07.1999).

Вот и получается коллективная ответственность: родственники усопшего отвечают за чистоту могилы и территории возле могилы (без всякого уточнения, как далеко она простирается), а администрация кладбища — за чистоту кладбища в целом (опять же, без конкретизации).

Директор специализированного предприятия коммунально-бытового обслуживания УЖКХ

горисполкома, а проще говоря — начальник всех одесских кладбищ, Николай Пеструев видит эту проблему так:

— Спецпредприятие не должно ухаживать за могилами: для этого есть родственники. Мы должны подметать, убирать аллеи. И если кто-то не приходит на могилу десятками лет, это не наше... К сожалению, кладбище посещают, в лучшем случае, раз в год — в поминальные дни. При этом не столько ухаживают, сколько приносят мусор: остатки еды, целлофановые кульки, бутылки. Причем, все это, зачастую, не складывается на аллеях, а бросается на участках. 80% могил неухожены, поэтому создается общее впечатление, что кладбище как бы грязное. Можно провести такую параллель: если мы заходим на кухню к хозяйке, а там — немытая посуда и полное ведро с мусором, нельзя предъявить за это претензии ДЕЗу.

Примерно так же ответила на вопрос заведующая отделением коммунальной гигиены санитарно-эпидемиологической станции Малиновского района Лариса Гераскина: «Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят. На всех центральных аллеях есть контейнеры, но не каждый человек настолько воспитан, чтобы собрать ветки, мусор и отнести к контейнеру».

Действительно, согласно гигиеническим требованиям, на кладбище «должны быть специальные места для установления контейнеров для сбора увядших цветов, венков, мусора». К сожалению, не указано, сколько именно должно быть этих контейнеров из расчета на квадратный метр, участок или «душу населения». Например, на втором Христианском кладбище нашему фотокорреспонденту так и не удалось найти ни одного контейнера. Вот что говорит об этом Николай Пеструев:

— Если речь идет о жилом доме, количество контейнеров можно рассчитать в зависимости от количества жителей. На кладбище так нельзя, поэтому мы выставляем контейнеры по потребности: на поминальные дни — больше, на те периоды, когда люди мало посещают кладбище, особенно летом, — меньше. На втором Христианском мы сейчас сняли контейнеры, потому что есть жалобы. Это — старое кладбище, могилы находятся очень близко одна к другой. Где бы мы ни поставили контейнер, кто-то скажет «спасибо», а родственники десяти захороненных рядом начнут возмущаться. Контейнер можно поставить туда, куда сможет подъехать машина-контейнеровоз, то есть — на главную аллею. На главной аллее похоронены заслуженные люди, Герои Советского Союза, почетные жители города. Родственники пишут жалобы, просят отставить контейнер дальше от могил их близких. А дальше — возле кого? От одного героя к другому двигать?

Проблемы, о которых говорит Николай Пеструев, отнюдь не исчерпывают «мусорно-контейнерный» перечень. Например, убирая мусор только с главных аллей и размещая контейнеры только на них, администрация кладбища не учитывает, что пожилому человеку может быть трудно дотащить мусор с «периферийной» могилы к центру через все кладбище. С другой стороны, на старых кладбищах контейнеровоз действительно может проехать лишь по главной аллее. Видимо, здесь нужна альтернативная техника или же ручной труд.

Еще один нерешенный вопрос — те участки кладбища, которые далеки от центральных аллей, но при этом не находятся непосредственно возле могил. Именно в таких укромных уголках, под стенами, и любят строить мусорные кучи те, у кого не хватает культуры, времени или физических сил донести мусор до контейнера. Естественно, никакой экскаватор туда не проедет. Однако, повод ли это для того, чтобы администрация кладбища оставила все, как есть?

Исполняющая обязанности главврача санэпидемстанции Малиновского района Ольга Володина считает, что такие «подзаборные кучи» должны убирать рабочие кладбища. При этом констатирует, что никаких жалоб на гигиеническое состояние кладбищ района за последние годы к ним не поступало. К слову, санэпидемстанция проверяет кладбища только по жалобам и перед праздниками.

По словам Николая Пеструева, на каждом кладбище, согласно площади, закреплены дворники. Аллеи убираются ежедневно, кроме воскресенья. На некоторых кладбищах используются трактора, самосвалы. Заключены договоры с «РАФом», «Союзом» и «Коммунтрансом».

— С точки зрения санитарии, я, как руководитель, могу сказать: то, что должно делать спецпредприятие, оно делает.

А за деревом — дерево, а за деревом — куст

«Кладбища на Котовского, на Таирова, второе, на Слободке, на Дмитрия Донского — везде заросли так, что страшно пройти к могилам. Деревья старые валятся. Похоронное бюро должно заботиться о порядке на кладбище и нести какую-то ответственность», — жалуется наш читатель Ложенко от имени родственников и знакомых, у которых близкие люди похоронены на одесских кладбищах. Проблема зарослей — это бич старых кладбищ, таких, как второе Христианское и Русско-Слободское.

Ни Закон Украины «О захоронении и похоронном деле», ни утвержденный Кабмином «Порядок содержания кладбищ и других мест захоронений» специально по этому поводу не может разъяснить ничего. Зато в «Гигиенических требованиях по обустройству и содержанию кладбищ в населенных пунктах Украины» четко указано: «При озеленении кладбища необходимо обеспечить свободный доступ воздуха для проветривания и инсоляции территории, не допуская уплотненных посадок, кустарников и деревьев с большой и густой кроной».

Николай Пеструев рассказывает: упавшие деревья вывозятся с кладбища регулярно. Кроме того, в прошлом году перед поминальными днями работники спецпредприятия начали очищать второе кладбище: были сняты первые 4-5 рядов деревьев от улицы Водопроводной в глубь территории. Но здесь существуют две проблемы. Первая, естественно, финансирование. Вторая заключается в том, что такие деревья очень сложно убирать. Они растут между оградами, никакая вышка, никакой механизм туда подъехать не может. Спиленная ветка может упасть и разбить памятник. Следовательно, не каждая организация берется это делать, потому что придется нести ответственность. Кроме того, здесь нужны особые навыки: можно упасть с дерева и попасть на пику ограды.

Вместе с тем Николай Александрович утверждает, что ни экологи, ни зелентрест не разрешат спецпредприятию снимать зеленые деревья; если дерево аварийное и уже гнилое — другое дело. К жалобщикам на заросли он относится иронично:

— Люди их сами когда-то посадили. Или их дедушки-бабушки. Думали, что это дерево так маленьким и будет, а оно выросло таким большим...

В зелентресте тоже ответили, что никому ничего запретить не могут, и направили к экологам. Начальник центральной региональной инспекции экоресурсов Анатолий Юрко был краток: «Существуют правила сноса зеленых насаждений. Пусть получают разрешение и сносят».

Может быть, «подстричь» зеленые насаждения на старых кладбищах, согласно всем правилам, действительно трудно или даже невозможно, хотя в демократической стране при желании обо всем можно договориться.

Тем более, что городские власти не так давно обещали помочь одесским кладбищам решить проблему буйно растущих и внезапно падающих деревьев. Но хочется обратить внимание на то, что уже подрастают деревья на новых кладбищах, и проблема рискует перейти в разряд вечных. Запретить «потребителям захоронений» сажать деревья возле могил или хотя бы взять этот процесс под свой контроль — думается, эта задача для спецпредприятия не такая уж невыполнимая.

Те, кого хоронят, на качество не жалуются

Жалуются читатели «Вечерки» и на качество памятников: «Год-два, и все рассыпается. Понятно, что тот материал, который должен идти для памятника, руководством экономится за счет усопших и их родственников. На Таировском кладбище памятники, установленные в 70-е годы, стоят, а вот те, что установлены, начиная с 80-х, — рушатся. Значит, тогда более добросовестно относились к своей работе».

Николай Пеструев с этим мнением не согласен:

— Сейчас таких жалоб практически нет: высокая конкуренция. Когда-то, во времена застоя, было менее качественное изготовление, чем сейчас. Люди стояли в очереди за гранитными памятниками до десяти лет, а сегодня такой памятник можно приобрести в течение пяти минут. На каждом кладбище — большой ассортимент памятников. Если они будут некачественные, то репутация этого предприятия уже запятнана. За последние несколько лет не было ни одной жалобы по поводу некачественной установки.

Как бы там ни было на самом деле, гарантийный срок на памятники существует в любом случае: ведь они — такой же товар, как телевизор или стиральная машина. На спецпредприятии этот гарантийный срок составляет пять лет. Если до истечения срока памятник развалился, его владелец обращается к администрации кладбища. На место выезжает специальная комиссия, состоящая из главного инженера спецпредприятия, прораба кладбища, нескольких рабочих и того человека, который жалуется. В случае установления факта разрушения вследствие некачественной установки памятник восстанавливается за счет спецпредприятия. Если такой факт не установлен, можно заказать лабораторное исследование или подать в суд.

Добавим, что в случае естественного разрушения намогильного сооружения, гарантийный срок которого закончился, его восстановление осуществляется за счет потребителя («Порядок содержания кладбищ и других мест захоронений»). Впрочем, специалисты утверждают, что если памятник простоял пять лет, то простоит еще пятьдесят (конечно, если на него не уронят тяжелую ветку с сухого дерева).

— Очень многие устанавливают памятники, изготовленные частными фирмами, — рассказывает Николай Пеструев. — В некоторых из них работают специалисты высокого класса, а в других — люди, которые просто хотят заработать денег. Как я могу проконтролировать, если человек нашел нужным купить памятник в Молдавии или в Приднестровье? Но если этот памятник ставили работники коммунального предприятия, которым руковожу я, то мы за него ответим.

Заместитель начальника областного управления по делам защиты прав потребителей Анатолий Мельниченко рассказал по телефону, что располагает только одной жалобой на некачественную установку памятника. Свой монолог он завершил на философской ноте: «Те, кого хоронят, не жалуются».

Милости просим, дорогие вандалы!

К сожалению, памятники на кладбищах страдают не только из-за некачественной установки. «Воруют ограды, сдают в металлолом, кресты снимают. При уходе с кладбищ ворота должны закрываться», — пишут наши читатели. Жалуются на то, что по кладбищам страшно ходить, потому что «никогда не знаешь, кого встретишь по дороге к могиле дедушки».

Не такой уж из ряда вон выходящей выглядит история, рассказанная в письме Л. Е. Борисенко. Вскоре после возвращения из армии ее сын погиб на производстве, прямо на руках у отца. Восемь лет семья собирала деньги и, наконец, поставила памятник-скульптуру с бронзой на Новогородском (Таировском) кладбище. С тех пор женщина почти каждый день ездит к могиле сына: проверяет, в порядке ли памятник, поскольку с соседних всю бронзу уже ободрали. А в перерывах между поездками пишет письма в разные инстанции.

Согласно статье 31 Закона Украины «О захоронении и похоронном деле», охрану могил обеспечивают исполнительные органы сельских, поселковых и городских Советов. Однако ни закон, ни «Порядок содержания кладбищ и других мест захоронений» не регламентируют, какой должна быть такая охрана. Естественно, принимают участие в «отлове» вандалов и сотрудники милиции.

— Люди предъявляют претензии к администрации кладбища, а те «футболят» их к нам, — рассказывает начальник Таировского отдела милиции Владимир Дулгер. — Сегодня всех кошек вешают на милицию, но милиция не может делать все. Есть охранники, которые должны этим заниматься. Нужно делать ограды, заборы, организовать патрулирование. У нас большие претензии к спецпредприятию.

По словам охранников Новогородского кладбища, на территории есть выходы, которые никто не охраняет. В милиции, в свою очередь, рассказывают, что вандалы спокойно проносят мешки с железом мимо охраны, и никто их не трогает. Подопечные Дулгера еженедельно проводят рейды на Новогородское кладбище. Недавно ими задержана группа ранее неоднократно судимых лиц без определенного места жительства, на счету которых — 5 разрушенных памятников. Всего за 2005 год по статье 297 УК Украины Таировским отделом заведено шесть уголовных дел, пять из которых раскрыты.

Если такое творится на Таировском кладбище, то что уж говорить о втором Христианском, месте сборищ металлистов, сатанистов и неведомо еще кого? Здесь также нет патрулирования, а акты вандализма случаются регулярно. Недавно сотрудники уголовного розыска Малиновского райотдела милиции задержали двух одесситов, 18-летнего Виктора и 20-летнего Андрея, которые в мае-июне разрушили более десятка надгробных памятников. Ущерб, причиненный вандалами, составил свыше сорока тысяч гривень. Задержанные признались, что разрушение могил и надгробий — часть их сатанинского ритуала.

— Согласно инструкции, кладбища должны работать с 8 утра до 6 вечера, — рассказывает Николай Пеструев. — Но многолетний опыт работы показал, что это невозможно. Если кто-то придет после работы и его не пустят, будет скандал. На каждом кладбище возле ворот есть охранники. Хотелось бы, конечно, чтобы было еще 5—6 патрульных, которые ходили бы по кладбищу. Но бюджет нам денег на это не выделяет, а коммунальное предприятие не располагает средствами, чтобы взять такую охрану. Мобильной охраны, к сожалению, нет не только на наших одесских кладбищах: ее нет нигде в СНГ.

Одним из возможных способов решения проблемы может стать частная охрана. Такие услуги уже предлагают на Новогородском и втором Христианском кладбищах. Охранное агентство «Защита-Сервис», например, берет со своих клиентов от 60 до 100 гривень в год и гарантирует возмещение ущерба. Патрульная машина объезжает кладбище каждые полчаса. Правда, работают ребята всего месяц, и за этот срок им еще не удалось никого поймать.

Сатанисты все оплатят?

Согласно Закону Украины «О захоронении и похоронном деле», в случае осквернения могил, мест семейного захоронения и т.д. компенсация материальных убытков осуществляется за счет средств местного бюджета с последующим их взысканием с виновных лиц. Несмотря на весьма общий вид этого утверждения, из него четко следует, что восстановление памятника должно осуществляться сразу, а взыскание с виновных — уже после разбирательства. Что делать, если виновные не будут найдены, в законе, увы, не сказано.

Зимой 2003 года вандалами был разрушен памятник журналистке «Вечерней Одессы» Ирине Пустовойт, расположенный на втором кладбище. Родственникам было сказано, что памятник восстановлению не подлежит, а компенсация возможна только после того, как будет закрыто уголовное дело (это может произойти и через пять, и через десять лет). Через четыре месяца после составления акта отцу Ирины Федоровны, инвалиду 2-й группы и ветерану Великой Отечественной войны, пришлось писать заявление на имя зам. директора спецпредприятия, поскольку памятник все еще не был восстановлен. В заявлении Федор Пустовойт ссылался на процитированную выше статью 31 Закона Украины «О захоронении и похоронном деле». Копию этого заявления он принес в редакцию.

— Разрушенные памятники должны, наверное, восстанавливаться за счет тех, кто их разбил, — говорит Николай Пеструев спустя два года после вышеописанной истории. — Ни коммунальное предприятие, ни кто-то другой не могут нести такую нагрузку. Нам памятник под охрану не сдавался, на баланс мы его не брали. Если обворовали чью-то квартиру, нелепо идти с претензией к председателю райадминистрации. Человек может прийти и сказать: «Я за этот памятник уплатил 20 тысяч гривень, поставьте мне такой же». А откуда я знаю, уплатил ли он, стоял ли он? Хотя не имею права и усомниться в его словах. Если кто-то ставит дорогой памятник, то никто ему не мешает обратиться в страховую компанию.

Позиция спецпредприятия ясна, но она противоречит действующему законодательству. На вопрос о статье 31 Николай Пеструев ответил, что такого в законе не читал и в бюджете средств на это «не забито». Обещал повлиять на ситуацию как депутат городского Совета.

Пока же спецпредприятие восстанавливает за свой счет только недорогие памятники. Владелец памятника должен обратиться к заведующему кладбищем, после чего составляется акт, подается заявление в милицию, и памятник восстанавливается. Если же разрушен дорогой памятник, у владельца есть три варианта: восстановить за свой счет, годами ждать, пока поймают виновных или ждать десятилетиями, пока законы нашей страны начнут исполняться.

ПЕРЕЧЕНЬ «кладбищенских» проблем, конечно же, неполон. Волнуют читателей и отсутствие прейскурантов на кладбищах (на самом деле их следует искать в похоронном бюро), и проблема захоронения малоимущих (производится со скидкой или бесплатно через управление социальной защиты), и дырки в ограждениях (Николай Пеструев считает, что раз люди их пробивают, значит, ремонтировать забор бессмысленно, но обещал подумать насчет калитки на Таировском), и, конечно же, запредельные цены на памятники и ритуальные услуги.

...Писать о кладбищах можно так же бесконечно, как и ходить по ним, а занятие это, увы, не всегда умиротворяющее.

Юлия РОМАНОВСКАЯ.