Плюс склероз, или Как хорошо быть прокурором

23 января 1993 года газета «Вечерняя Одесса» опубликовала некролог: «После непродолжительной тяжелой болезни скончался участник войны, ветеран труда, известный художник-фотограф Шишин Валерий Александрович. Выражаем искреннее соболезнование жене Кобызевой Нине Вилорьевне и близким покойного».

Дожили. Решение принято. Увы, кроме разочарования, истице оно ничего не принесло. Впереди — апелляция. То есть процесс века, вернее, уже двух веков (судебные действия начались в 1993 году), продолжается. И «вся эта канитель», как выражаются участники процесса, «из-за паршивой квартиры».

ЕСЛИ МЫСЛЕННО представить себе будущую жалобу истицы Кобызевой, которую предстоит рассматривать апелляционному суду (так начнется третий круг борьбы за «эту паршивую квартиру»), то там, надо полагать, мы встретимся с краткой историей судебной тяжбы.

Итак, увертюра. В 1982 г. одинокий фотохудожник Шишин встречает молоденькую секретаршу суда Нину Кобызеву и женится на ней, как выражаются, гражданским браком. Живут они на ул. Канатной (тогда еще Свердлова), 43. Живут-поживают, добра наживают. Причем, добра они нажили немало. По крайней мере, когда вдову Шишина лишат квартиры, в которой она прожила почти 12 лет, она для суда составит список вещей, которых ее незаконно лишили, и список этот будет огромным: там и пианино, и холодильник, и стиральная машина, не говоря уже о дорогой фототехнике, о биноклях и люстрах. (Где сейчас это добро? Кобызева утверждает, что ей не вернули даже домашний халат).

После смерти супруга Кобызева продолжала жить в своей, как она считала, квартире, хотя знала, что там она не прописана. (Как потом свидетели в суде будут утверждать, и сама истица тоже: Шишин несколько раз предпринимал попытки прописать ее у себя — и каждый раз наталкивался на препятствия в райисполкоме). В октябре 1993 года Кобызева обратилась в суд: просила официально признать за ней право на жилплощадь, на которой она проживала с 1982 года. Основания ее серьезные: статьи 64 и 65 Жилищного кодекса Украины.

Суд должен был принять решение. Тем неожиданней стало решение Жовтневого райисполкома от 12 декабря 1993 года предоставить эту квартиру семье Д.Д. Байрактарь, состоящей из 3 человек. Причем, ордер выдали еще раньше — 9 декабря, т.е. за три дня до решения РИК.

КТО ТАКОЙ Д.Д. Байрактарь? Может быть, родственник Шишина? Или поднаниматель в этой квартире? Нет. Дмитрий Дмитриевич Байрактарь — следователь прокуратуры.

Вчерашнюю хозяйку в квартиру перестали пускать (заменили замки). Жилплощадь как бы оставалась спорной, однако в июле 1995 г. она была благополучно приватизирована на имя Байрактарь Д.Д., Байрактарь О.В. (жена), Байрактарь В.Д. (дочь).

Но ведь суд еще не принял никакого решения? Увы, «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Суд примет решение аж в следующем тысячелетии: 12 января 2004 года. В этом документе (рождался он более десяти лет) можно прочитать, что Кобызева жила в квартире с 1982 г., что вела с Шишиным совместное хозяйство, делала ремонт квартиры, совместно с Шишиным приобретала имущество. «Кроме того, факт постоянного места жительства истицы подтверждается расчетными книжками по оплате за коммунальные услуги, почтовой корреспонденцией, приходившей на имя истицы на адрес спорной квартиры...»

Далее судья Ю.С. Кушниренко выносит вердикт: «Обязать Приморскую райадминистрацию г. Одессы заключить договор найма с Кобызевой Н.В. на жилое помещение квартиры № 2 дома 43 по ул. Канатной. Признать распоряжение органа приватизации от 6 июля 1995 г. № 57863, выданное на имя Байрактарь Дмитрия Дмитриевича, Байрактарь Ольги Владимировны, Байрактарь Веры Дмитриевны — недействительным».

Также судья потребовал выселить семью Байрактарь из спорной квартиры «без предоставления другого жилого помещения».

Напомним: об этом решении суда мы уже писали, а сейчас вынуждены вернуться к нему, чтобы сравнить его с решением другого суда: прямо противоположным вышеприведенному. Получается так, что один профессионал, оценивая ситуацию, говорит «белое», другой то же самое называет «черным».

Но по порядку. В январе 2004 года семья Байрактарь квартиру не освободила, районная администрация с Кобызевой договор не заключила. Работник прокуратуры Байрактарь и его жена — тоже профессиональный юрист — обратились в апелляционный суд, считая решение судьи Кушниренко неправомерным. Судебная тяжба вышла на второй вираж. Владельцы квартиры привели солидные аргументы в свою пользу, в результате апелляционный суд отменил решение судьи Кушниренко и вернул дело в тот же Приморский районный суд (Жовтневый район, как и одноименный суд, ликвидированы в результате городской административной реформы).

За пожелтевшее от времени «дело» взялись сразу три судьи — В.И. Загороднюк, А.А. Демерлий, М.В. Процик. В народе такой процесс называют коротким словом «пересмотр». Вот и здесь все стали пересматривать: перелистывать документы, допрашивать свидетелей и находить нечто новое. Что? Например, проявления склероза.

О.В. Байрактарь (она — представитель Д.Д. Байрактаря в суде) обращает внимание судей на противоречия в показаниях свидетелей. Пишет:

«Свидетель Пастушенко Наталья Михайловна, которая тоже была допрошена в судебном заседании 2 марта 2005 г., сообщает суду, что дружила с Кобызевой с 1982 г. В 1983 г. Пастушенко якобы побывала первый раз у Шишина в гостях и, начиная с этого времени, стала бывать в их доме постоянно. Однако при этом свидетель не знает номер дома и номер квартиры, где проживал Шишин, несмотря на то, что табличка с номером дома находится буквально на воротах двора, а номер квартиры указан прямо на веранде».

Автор этих строк присутствовал при допросе Пастушенко в суде и потом уже, на улице, спросил:

— Как же так, Наталья Михайловна, вы не смогли вспомнить номер дома, в котором бывали каждую неделю?

— А зачем мне этот номер? Вы думаете, я помню номер магазина, в который хожу всю жизнь? Или филармония — по какому адресу она находится? Вы помните? Может быть, я этот номер триста раз видела, но запоминать его не было необходимости. Я знала, где живет моя подруга Нина, и могла найти ее дом и квартиру, что называется, на ощупь.

О.В. Байрактарь пишет:

«Свидетель Яхенко Сима Моисеевна в судебном заседании пояснила, что часто посещала квартиру Шишина (через день или два). Свидетель утверждает, что длительное время знакома с истицей Кобызевой и всегда была приглашенной на ее дни рождения. Однако на вопрос, когда Кобызева празднует свой день рождения, ответить не смогла. Свидетель также, как частый гость Кобызевой, не смогла ответить на вопросы о том, какой номер телефона был у Шишина (номер телефона до настоящего времени не поменялся), не смогла ответить о том, где работала Кобызева, что из имущества приобреталось...

...Свидетель Скрипниченко Людмила Семеновна, допрошенная в судебном заседании в качестве свидетеля 7 апреля 2005 г., указывает, что знает Кобызеву на протяжении 25 лет. Однако на вопрос о том, кто из гостей еще бывал в доме Шишина, Скрипниченко ответить не смогла».

Добавим сюда, что Людмила Семеновна тоже не смогла вспомнить номер дома Шишина, а уж его телефон и подавно.

Да, удивительная субстанция человеческая память: она фиксирует самое необходимое, а уж всякую цифирь может, грубо говоря, и протабанить. К тому же свидетели — пожилые люди, которые не всегда точно помнили, когда же умер сам Шишин... А умер он в январе 1993 года, и с тех пор они не посещали его квартиру, не пользовались номером его телефона. Мол, где-то записан, но надо искать...

Тем не менее:

«Я прошу суд при вынесении решения учесть противоречивость свидетельских показаний, а также обратить внимание на существенные неточности относительно номера квартиры, дома, места расположения комнат, произведенного ремонта, которые свидетельствуют о том, что все свидетели являются заинтересованными людьми, так как являются друзьями и близкими знакомыми Кобызевой».

Так завершила свое обращение в суд О.В. Байрактарь — представитель ответчика. Действительно: друзья, знакомые. С другой стороны, а кто же мог рассказать суду: действительно ли Нина Кобызева была женой Валерия Шишина, действительно ли жила в доме № 43 по ул. Канатной, хозяйничала ли в квартире № 2, делала ли там ремонт? И т.д. И они — эти друзья-знакомые — как могли вспоминали что-то, что-то напрочь забывали, иногда путались в показаниях, потому что в свое время не вели дневниковых записей с точной фиксацией, какой пол был в мастерской Шишина, какие обои в спальне...

Такие проблемы кажутся нелепыми, но суд учел просьбу прокурора и его жены-адвоката. Он опроверг предыдущее решение и записал:

«В иске Кобызевой Нине Вилорьевне к Приморской районной администрации

г. Одессы, управлению жилищно-коммунального хозяйства г. Одессы, Байрактарь Дмитрию Дмитриевичу, Байрактарь Ольге Владимировне о признании права пользования жилым помещением, признании ордера недействительным, приватизации жилого помещения недействительной и выселении — отказать».

ВСЕ? В принципе — да, полная победа представителя прокуратуры и его жены-юриста над человеком, который оказался профаном в судебных хитросплетениях. Нина Вилорьевна Кобызева теперь тоже может забыть номер своей бывшей квартиры и номер дома, не говоря уже о телефоне. Может, но не хочет. Не хочет забыть счастливые годы жизни с замечательным фотохудожником и то, как она со своим мужем (да, незарегистрированным!), образно говоря, вили свое семейное гнездо, покупали необходимые вещи, делали ремонт...

В апелляционной жалобе, которую придется рассматривать суду, будут указаны нарушения норм процессуального права. Например, суд не обозрел основополагающие документы (ордер на имя Байрактаря Д.Д., решения Жовтневого райисполкома).

«При таких обстоятельствах судом не была дана оценка как решению Жовтневого РИК, в части того, что по документам, имеющимся в деле, спорная квартира состояла из одной жилой комнаты площадью 21,5 кв. м с подсобными помещениями, в том числе с художественной мастерской, которая числилась на балансе РИК как нежилое помещение. Ответчикам же Байрактарь спорная квартира предоставлена как 3 комнаты площадью 41,3 кв. м.

Кроме того, суд не дал оценку тем обстоятельствам, что данная квартира ответчикам Байрактарь была предоставлена временно, до подхода очереди, и в настоящее время ответчики в спорной квартире не проживают, так как она переоборудована в офис (л.д. 289)», — так значится в апелляционной жалобе. Судьям снова придется разбираться, что к чему. Если они оставят решение последнего суда в силе, то это, надо полагать, повлечет за собой жалобу в Верховный суд Украины. А там и до Европейского суда по правам человека — недалеко: ведь у гражданки Кобызевой родная держава отобрала и жилье, и имущество. Правда, если судьи будут решать дела в том же темпе и третий виток тяжбы затянется еще на десяток лет, то старушки-свидетели могут забыть и название улицы, на которой находится спорная «паршивая квартира». Да и сама она вряд ли сохранится как жилое помещение, поскольку и при живом-то Шишине, как говорится, на ладан дышала.

Павел ШЕВЦОВ.