|
|
   |
Думаю, что даже у старейшин эмиграции не вывелись из памяти и из остальных систем организма те леденящие душу истории о жизни на Западе, которыми нас питало самое советское и самое заботящееся о народе правительство. Разве можно забыть кадры киножурналов, которые обычно предваряли фильмы, где показывали о таких удоях молока, благодаря которым можно было бы напоить всю планету и её окрестности, где кадры об ударниках производства шли под аккомпанемент уверенного в неуклонном процветании всей страны дикторского голоса... Но вдруг в эти идиллические картинки начинали врываться звуки музыкальной бомбардировки. Голос диктора обретал нотки железобетона. И нашему взору представлялись пожары, взрывы, крушения, наводнения... Блуждающие по полумёртвым улицам оборванные люди, в глазах которых утвердилось выражение тупого отчаяния. От всех этих впечатляющих воображение картинок хотелось крепко зажмурить глаза и благодарить Всевышнего за то, что всё это происходит где-то на диком, нецивилизованном Западе, страдающем острой формой капитализма, а не в нашей стране, где доблестная диктатура пролетариата не позволит распоясаться какой-то там стихии...
Казалось бы, времена эти канули в Лету. Остаётся только воскликнуть устами Цицерона: «O tempora, o mores!» («О времена, о нравы!»). Но, как выяснилось, агитка — явление неистребимое и размножаемое на любой почве.
Сейчас остаётся только постепенно открывать карты.
На первой из них изображена наша героиня — кинорежиссёр Михаль Богахим, израильтянка, выросшая в Париже, закончившая Сорбонну, осваивавшая кинорежиссуру в Лондонской школе Кино и Телевидения. Следовательно, с образованием, видимо, у неё всё в порядке. В её послужном списке — 6 фильмов. Последний из них «Одесса... Одесса!». Что же побудило Михаль взяться за столь целинную для неё тему? Вот что говорит сама Михаль в интервью, данном русскоязычной прессе:
— Я открыла для себя Одессу, город жизнелюбивых людей. Это люди бурных страстей и исключительно своеобразного юмора. Именно они придали Одессе уникальность. Этот город, переживший столько потрясений, сегодня окутан флером декаданса, разрушения. Его красота осыпается, причём буквально — ветшают здания и улицы. Как и сам город, исчезает и прежняя еврейская жизнь. Многие евреи покинули Одессу, унеся с собой мечты и надежды на лучшую жизнь...
Таким был отправной пункт к созданию этого фильма. А вот как раскрыла свой замысел выпускница Сорбонны и что за этим стояло — это уже особый вопрос. Итак, композиция фильма состоит из трех частей: съёмки в Одессе, в знаменитом «одесском» районе Нью-Йорка Брайтон Бич и съёмки в Израиле.
Съёмки в Одессе проходили часа в 4 утра, ибо этот известный своей солнечностью город был постоянно во тьме (вспоминается известная книга «Россия во мгле»). Первое, на чём остановилась камера, была табличка «Улица Еврейская». Как будто это главная достопримечательность города. А снята эта улица так, как будто она находится в предместье какой-нибудь Танзании. Города, о котором с таким энтузиазмом говорит режиссёр, вообще нет. Полное безлюдье. И это теперь, когда лицу города делают одну косметическую операцию за другой. Когда 2 сентября, в день рождения Одессы, проводится столько массовых мероприятий, в которых принимают участие целые созвездия талантов. На улицах — толпы нарядных и красивых людей, которые, несмотря на неописуемые трудности быта, умудряются прекрасно выглядеть и сохранять чувство юмора и бодрость духа.
Да, естественно, есть в городе очень много обшарпанных, нуждающихся в глобальном обновлении домов и тротуаров. Но справедливо выражение: «Красота — в глазах смотрящего». И что же увидела наша злополучная, увешанная дипломами режиссёр? Кроме окутанной мраком улицы Еврейской, пустынно-устрашающую Потёмкинскую лестницу и возле неё орудующего метлой дворника. Это что касается города. А что до его населения, то просится перефраз из известной песни: «Городок наш ничего. Населенье таково — престарелые еврейки составляют большинство». Для иллюстрации своего «похвального» слова городу режиссёр выбрала явно дементных старух, разговаривающих на помеси идиша с русским на фоне полнейшего запустения, нищеты и безысходности.
Вот что пишет по поводу этого кинематографического «шедевра» вице-президент Землячества одесситов в Нью-Йорке Борис Талис:
«...В фильме «Одесса... Одесса!», кроме бессмертных одесских мелодий, нет ничего одесского. Город-герой Одесса превратился в провинциальное, умирающее местечко. Никто не будет отрицать запустения дворов и тротуаров, фасадов и памятников, но даже явные недостатки можно показать по-разному. Если режиссёр не уважает город и задался целью его опорочить, то существует достаточно много методов отображения на экране соответствующего настроения. Камера Михаль любуется запущенными дворами, уходящими из жизни человеческими натурами. Самый характерный цвет на экране — чёрный. Все кадры (кроме израильских) показаны в полумраке. Ощущение нахождения в могиле не оставляет зрителя, старушки на чудовищном идише разговаривают о жизни. Разодетые в нарядные одежды, они стараются играть предложенные режиссёром роли. Всё это происходит в тёмной комнате, символизирующей туннель. Но для этих «героинь» свет уже не появится.
Следующая часть фильма снималась на Брайтоне, в районе, где проживает большинство одесситов, прошедших очень трудный эмигрантский путь, и в результате добившихся больших успехов. Но они Михаль не интересовали. Она рыскала по человеческим свалкам. Ей нужно было найти уходящую натуру. Кто же попал крупным планом на экран? Люди с неустойчивой психикой, демонстрировавшие свои странности. В бытовых сценах выбраны типажи, несущие полную чушь. И опять режиссёр показывает всё в чёрном цвете: метро, примитивное домино, играя в которое, коротают время пенсионеры, и остальные сценки в таком же стиле. Если фильм, как заявляет Михаль, документален, то зачем нужно было показывать известную певицу, харьковчанку Виту Лисину, и говорить, что она одесситка?!
Третья часть снималась в Израиле. И на экране уже присутствует много яркого солнечного света, в котором оказалась группа ветеранов, якобы празднующих День Победы.
Суть в том, что снят фильм, явно порочащий одесситов. Но, к великому сожалению, пробивная способность Михаль преобладает над её талантом. Она мотается по разным кинофестивалям, навязывая им ностальгический (с её точки зрения) фильм. И первый приз, выданный во Франции, активизирует организаторов других фестивалей. Такие же люди, как Михаль, ничего не понимающие в характере одесского народа, называющего себя национальностью, дают фильму высокую оценку за его якобы документальность и сентиментальную объективность».
Как явствует из этой весьма пространной цитаты, режиссёр Богахим, коронованная первым призом на фестивале документального кино, не слишком усердствовала в истинно документальном изображении действительности.
После вышеописанного чернушного изображения Одессы она продолжила аналогичную линию в нью-йоркской части фильма. Хотя краски съёмок всё же чуть-чуть светлеют, но солнце тоже тотально избегает общения с городом на Гудзоне. И тут кинематографист, утверждающий, что является последователем Феллини, обрушивает на зрителей картинки ураганного ветра, поднимающего песок на пляже в девятый вал и создающего ощущение апокалипсичности и фатальной предопределённости Нью-Йорка.
А беседы, которые ведут бывшие выходцы из Одессы, просто сбивают с ног своим скудомыслием и аппендицитной смысловой нагрузкой.
Но вот мир озарился в «140 солнц». Это камера привезла нас в Израиль. Наконец-то «детей подземелья» под названием Одесса обласкали светом. Люди веселятся за новогодним застольем. И вообще, в отличие от кадров, снятых в Одессе, по улицам ходят люди, сидят в кафе, покупают что-то в лавках.
Вспоминается эпизод фильма, из-за которого, по моему убеждению, он был снят. В квартиру, где живёт вдова человека, собиравшего у себя дома коллекцию Одессики, безумно любившего этот город, приходит внучка. И вычитывает бабушку, смотрящую русское телевидение из Москвы, что она должна забыть ту страну, что тем людям до них нет дела, что здесь и только здесь, в Израиле, их родина. И только этой стране они должны быть преданы. Бабушка пытается что-то возразить, но внучка не принимает никаких возражений. Ведь именно такие понятия всадили в её молодую и несамостоятельно мыслящую голову.
Не правда ли, нам хорошо знакомы подобные насаждения! Только когда-то нам вбивали в головы, что есть одно самое прекрасное и самое социалистическое государство на свете, а остальной мир, не подчинявшийся руководящей роли мудрейших из мудрейших вождей пролетариата, нам враждебен. А вот за послушность — кто был никем, тот станет всем.
По какому праву кто-то должен определять за кого-то, что ему называть родиной и где ему выбирать место жительства?! Люди страдают и мечутся из-за несовершенства социально-политических систем, пытаясь найти свой уголок под солнцем. Каждый посетитель этой планеты имеет право на самоопределение. На собственные пристрастия, на привязанности к лицам, к улицам, к песням, к книгам, к цветам... К покосившимся, обшарпанным дворам детства, которые были для нас значительнее и милее, чем какое-нибудь королевство Монако, и в котором решались проблемы супердипломатической важности. Так они и остались в лабиринтах нашей памяти бесценными для нас памятниками детству. И разве у кого-то есть право отнимать их у нас?!
И вообще те, кто обладает даже элементарными способностями к мышлению, не могут не прийти к осознанию того, что все явления в этой жизни двуполюсны. И, соответственно, бывают и чёрными, и белыми. И сверкающими драгоценными бусинками росы, и покрытыми панцирем туч. Поэтому нельзя назвать достоверным искусство, использующее только одну краску.
И когда, наконец, закончится это деление на «здесь» и «там», на «наших» и «ваших»? Мир колотит от этого раскола. Уже давно наступило время остановиться, оглянуться и протянуть друг другу руки через все океаны и пустыни...
...Конечно, у каждого своя Одесса. Так же, как своя Москва и свой Париж. И кто бы ни пытался запустить в неё отравленные стрелы и булыжники ненависти, она стояла и стоять будет. Потому что это — ОДЕССА.
Инна Богачинская.
Нью-Йорк.
(Статья опубликована в газете «ЭмигрантЪ», г. Лохне, Германия, 1 июня, печатается в сокращении с разрешения газеты «ЭмигрантЪ).