«Одессея» Андрея Добролюбского

Именно так — «Одессея», через «е», ибо имя родного города наложилось на перипетии жизненной Одиссеи автора. Почему книга вышла в Петербурге? Постарались ученики, не теряющие связи с Андреем Олеговичем. Один из учеников, пожалуй, любимейший на сегодняшний день, Андрей Красножон, расшифровал диктофонную запись бесед со своим учителем на темы его личной, научной, повседневной и социальной жизни. Интервьюер явно очарован интервьюируемым. Обаяние личности этого ученого действительно трудно переоценить. Харизматичная это личность. Соответственно и ведет себя: в жизни, в науке, в литературе. Книга, которую Андрей Олегович называет трудом всей своей жизни, написана очень свободно и откровенно. Причем откровенность присуща не только характеристикам людей и явлений, автор открыто говорит о собственных слабостях и просчетах, что, в общем-то, в мемуарной литературе не очень принято. С другой стороны, зачем писать неправду, поливать сиропом? Не стоило бы труда...

Стилистически «Одессея» определяется не без напряжения (зато читается на одном дыхании). Это и мемуары, и роман-стенограмма, то есть интервью, и развернутое эпическое жизнеописание, от рождения в машине отца по дороге в роддом до сегодняшних дней. От гомеровской «Одиссеи» здесь — форма, 24 песни. Есть и другие литературные ассоциации, вплоть до Умберто Эко — приведены в предисловии от редактора-составителя в помощь досужим критикам. В конце имеется раздел обратной связи — отклики первых читателей, увидевших «Одессею» в рукописи. Среди них — профессор Лев Клейн, множество коллег и друзей. Иные из них признаются, что шокированы некоторыми моментами, иные обращают внимание на то, что неправильно было бы придавать субъективным воспоминаниям значение набора фактов. Ведь память порой избирательна, и пусть не обижаются некоторые герои мемуаров, узнав, что в восприятии автора все выглядит тем или иным образом. Точки зрения могут не совпадать. Даже должны. Но все, кто прислал отзывы, были в них весьма доброжелательны. Имеется также именной указатель, в котором теща профессора Лурье соседствует с котом Хулентием и Александром Македонским. И поди разбери, «кто более истории-матери ценен...». Понятное дело, такой подход тоже может показаться кому-то возмутительным.

Обычно в мемуарной литературе не бывает такого подробного культурного среза эпохи, вплоть до полных текстов популярных в Одессе застольных песенок, домашней игры в буриме, анекдотов и адресов злачных мест вкупе с перечнем надписей на бутылочных этикетках. А что, ведь молодому читателю ничего не говорят загадочные слова «Биомицин» и «Фокушор», а это тоже пласт культуры. Можно подумать, будто Андрей Олегович весь еще в семидесятых годах, но он обладает даром одновременного присутствия и в эпоху древних кочевников, и в дни основания Одессы.

Потомственный ученый с характером полководца, Андрей Олегович в течение своей жизни часто попадал в ситуации, когда приходилось иметь дело с серьезным противником, чтобы отстоять то, что дорого. Не нажить врагов такие люди не могут, как и не снискать почитателей. Главный «кайф» жизни для него — наука. Но это не значит, что чтение «Одессеи» доставит удовольствие только специалистам. Это, прежде всего, хорошая литература, позволяющая к тому же непосвященным открыть для себя мир жизни археологов, познающих на раскопках тайны мира, и при этом остающихся в чем-то предсказуемыми и уязвимыми людьми...

Мария ГУДЫМА.

Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.