|
|
   |
И снова — о «любви к отеческим гробам». Явился однажды в электронных новостных источниках острый сигнал — варварскому разрушению подвергается-де старинное кладбище в Нерубайском — памятник козацкой славы!..
БЕЗОБРАЗИЕ! И оказия: фестиваль детского творчества в Нерубайском. Я поехала туда с намерением лишь договориться «на тему», а вышло так, что мне безотлагательно устроили познавательную экскурсию по кладбищу, точнее, даже по двум, — а всего в Нерубайском их три, исторических, «объектов культурного наследия», как мне сказали, да плюс еще два в подчиненном Усатово. Все кладбища на балансе сельсовета.
Моих проводников было двое. Смотритель кладбища Вячеслав Анатольевич Кривега: одессит, по профессии инженер-строитель портовых сооружений. Смотритель, пояснил он мне, это не штатная должность, человека выбирает сельский сход. В качестве смотрителя мой проводник пребывал на тот момент уже 12 лет. Нина Михайловна Елагина: стала смотрителем центрального кладбища, потому что там у нее похоронена дочь...
В ходе экскурсии к нам присоединилась Людмила Васильевна Ляшенко, супруга В. А. Кривеги.
Вот что рассказала мне Нина Михайловна: «Когда я пришла смотрителем, мы с кладбищ вывезли 42 «КамАЗа» мусора. Воду провели, два туалета построили, мусорные контейнеры поставили. Здесь даже ограждения не было. Вся территория была в зарослях сирени, с ночевками наркоманов. Вырубили мы кусты. А там — залежи старого камня: может, привозного, для постройки склепов». «Ну, а как мы хащи выкорчевали, так тут и родня у покойников отыскалась», — усмехается Людмила Ляшенко.
«Звучат упреки в том, что у вас тут хоронят непосредственно рядом с историческими крестами, так сказать, нарушая вечный покой и ареал культурного наследия», — говорю я. «Да, бывает, хороним непосредственно рядом, — подтверждает Нина Михайловна. — Подзахоронение — гарантия чистоты и порядка. За родной могилкой будут ухаживать — и безымянную историческую рядышком не забудут». «Места тут с виду много, — уточняет Людмила Васильевна, — но не всегда используем: есть риск наткнуться на старое захоронение».
Старинные захоронения — сплошь безымянны: надписи стерлись от времени. Лишь единичные кресты хранят имя — часто и без фамилии.
«После похорон у нас, как после пикника! — горячо вступает Вячеслав Анатольевич. — Устали мы мусор выносить. Как его переделать, этот наш менталитет?! И сколько заброшенных могил, а потомки живы: вот такие мы, значит, есть!».
...Большой старинный крест лежит плашмя на земле, заботливо сложенный из кусков. Это то, о чем я прочла в электронных источниках: кресты повалены!.. «А поднять нельзя, — поясняет Нина Елагина. — Рыхлый. Замшелый, обломанный. Какие можно, поднимаем, слегка чистим. Я вам тут один покажу, говорят, под ним монахиня похоронена. В детстве помню три подобных креста». Никто кресты не валит: сами, обветшав, падают.
НЕРУБАЙСКОЕ — это к вопросу славы, — по одной версии, взяло свое название от «имени казака Нерыбальского, сын которого, Федор Нерыбальский, уже в 1795 году записался в одесские купцы» (сайт города Одессы); по другой, более популярной, поселившиеся здесь после ликвидации Запорожской Сечи казаки — а земли эти были тогда под протекторатом Турции — договорились с местными турками «не рубаться».
Считать поселение исключительно казацким не очень-то добросовестно: селились тут беглые крепостные из империи, а позже и всякий народ понаехал; кроме традиционных казацких, на местных кладбищах полно крестов латинского образца — значит, польских; а есть и «штунда» — баптистские, очевидно, и немецкие; да и просто русские православные.
И вот какую самую главную проблему я здесь увидела. Не варварство тут повинно. Если вникнуть, все мы с вами на сплошном кладбище проживаем. А ну, «колышет» ли нас, что под Приморским бульваром, возможно, «зарыто» поселение пятого века до нашей эры? С кладбищем, натурально. А в Нерубайском, так вообще «обнаружено поселение первых веков нашей эры, а также позднепалеолитическое местонахождение в одном километре к северо-востоку от села» (Википедия). Под натиском Времени разве что египетские пирамиды еще стоят. А уж как у кладбищенских «насельников» близкой родни не остается, всякое кладбище превращается в артефакт. По нему хорошо отслеживать правдивую историю.
Чем прочнее материал, из которого сработаны кладбищенские артефакты, тем устойчивее памятное место. А что вы хотите от одесского песчаника-«ракушняка», добычей которого исторически прославилось Нерубайское, стоящее теперь на сплошных катакомбах-каменоломнях? Этот камень чувствителен к атмосферным воздействиям, особенно к намоканию. Над кладбищем навес не водрузишь. Меж тем, объяснил мне Вячеслав Кривега, изготовление вот такого креста, какие представлены в Нерубайском, обходилось в сумму до 100 золотых рублей: годовое жалованье хорунжего. Прямо золотые россыпи под ногами — и рассыпаются в прах. Чистить замшелый, поедаемый грибком песчаник тоже нельзя: в Праге даже средневековую ратушу не чистят, потому что ноздреватый камень от этого разрушается!..
НЕ ОСКУДЕЛА, однако, наша земля энтузиастами. Завуч гимназии в Нерубайском Татьяна Степановна Ткач создала Музей этники при учебно-воспитательном комплексе. Вместе с учениками исследовала старинные кладбищенские кресты, с фотофиксацией; проводила экскурсии.
Настоящую, научную, инвентаризацию провел на кладбищах Нерубайского одесский ученый: Вячеслав Кривега не только рассказал мне о его книге, но и дал отксеренные страницы, предупредив, что найти книгу можно лишь в библиотеке Черноморска, бывшего Ильичевска; но книга, по счастью, уже выложена в Интернет. Это монография «Каменные кресты предместий Одессы. Конец XVIII — XIX век», Ильичевск, 1999 г. Автор ее — доктор исторических наук Игорь Викторович Сапожников. О, читатель, мы с вами еще не всё и не всех знаем! Вот: ведущий научный сотрудник отдела Крыма и Северо-Западного Причерноморья Института археологии Национальной академии наук Украины (выпускник ОНУ им. И. Мечникова, кстати), автор 280 научных работ, из которых 25 монографий и разделов коллективных монографий, а также около 270 научно-популярных статей. Как начальник экспедиционного отряда или заместитель начальника экспедиции раскопал более 50 курганов на территории Украины и Молдовы. Международные его связи я здесь опускаю.
В упомянутой монографии содержится детальное описание сохранившихся могильных крестов Нерубайского. Самые старые датированы 1818, 1822 годами; старожилы сообщали о кресте 1770—1780-х годов. Вячеслав Кривега утверждает, что самый старый из известных был датирован 1710 годом да и, похоже, некрополь возник здесь еще до заселения места казаками, судя по характерной ориентации с севера на юг, и вообще, «здесь находки — в прогрессии». Собственно казачьи кресты
И. В. Сапожников именует, по форме, «лапчатыми»; встречается высеченное на кресте изображение ладьи и полумесяца, и полумесяцев много — не всегда разберешь, где полумесяц (турецкое, что ли, влияние?), а где якорь. Жаль, иконография крестов, с ее происхождением, в книге не затронута: приведены лишь описания и скрупулезные замеры. А вопрос иконографии — увлекательный вопрос, и не может быть, чтобы он не занимал автора: а вдруг мы дождемся потрясающих версий... если, конечно, кресты сохранятся: книге-то уж двадцать лет.
Ученый часто ссылается на исследования, проведенные в Нерубайском еще одним замечательным одесситом: краеведом Романом Алексеевичем Шуваловым (1911—2002), благодаря тщательной работе которого Второе христианское кладбище Одессы получило право быть причисленным к мемориальным — иметь статус памятника истории и архитектуры. Почему не получает... уж мы об этом писали.
ТАК ЧТО ЖЕ с Нерубайским мемориалом? Вот если без истерик. Как по мне, «всего делов-то». Во-первых, не нужно больших средств сельсовету, чтобы огородить на кладбище специальный участок, построить три стены, накрыть их кровлей — и собрать там наиболее выразительные образцы крестов, снабдив их табличками с описанием, и тут сельские энтузиасты и городские доктора наук в помощь. Будет еще один местный музей. Надо отметить, очень помогает в упорядочении некрополей Нерубайского заведующий Одесским областным бюро судмедэкспертизы, лауреат нашего конкурса «Люди дела» Григорий Федорович Кривда.
Во-вторых, не худо бы поделиться артефактами с Одесским историко-краеведческим музеем: у него внутренний дворик есть. Тут всей проблемы — погрузить, доставить и выгрузить. А это обычная практика европейских музеев: держать во двориках старинные «бесхозные», но ценные надгробья. С Черноморском тоже можно поделиться. Да со всяким музеем, готовым «принять на баланс». И готовность, дорогие музейщики, надо бы проявить! Так, по крайности, сохранятся для потомков наиболее характерные мемориальные артефакты, с их неповторимым местным дизайном.
Потому что ничто не вечно под луной...
Тина Арсеньева