|
|
   |
Двенадцатого февраля исполнилось три года со дня подписания Второго Минского соглашения, которое включает в себя комплекс мер, направленных на деэскалацию и урегулирование вооруженного конфликта на Донбассе. Три года ожиданий, надежд и неопределенности.
Накануне российский министр иностранных дел Сергей Лавров заявил о том, что Москва не собирается признавать так называемые «ДНР» и «ЛНР». Пояснил он это тем, что якобы Россия всегда держит данное ею слово.
Цена российского слова всем известна, в особенности после оккупации Крыма, которая и означала нарушение целого ряда украинско-российских соглашений, и, прежде всего, Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве, статья 2-я которого недвусмысленно гласит: «Высокие Договаривающиеся Стороны в соответствии с положениями Устава ООН и обязательствами по Заключительному акту Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе уважают территориальную целостность друг друга и подтверждают нерушимость существующих между ними границ».
Тем более, в феврале прошлого года Путин подписал указ о признании паспортов этих самых ДНР и ЛНР. Так что, не стоит искать черную кошку в темной комнате, в особенности если ее там нет.
Россия не признала ДНР-ЛНР, как не признала аналогичную им Приднестровскую Молдавскую Республику, которая существует на территории Республики Молдова. И не присоединит их к себе, как присоединила Крым. Потому что задачи у этих территорий разные. Крым нужен России как непотопляемый авианосец, позволяющий доминировать в Черном море. Только за последние пару лет Россия ввела в состав Черноморского флота шесть подводных лодок проекта «Варшавянка» (способных нести крылатые ракеты «Калибр»), два фрегата «Адмирал Григорович» и «Адмирал Эссен», другие корабли, перебросила на полуостров зенитно-ракетный комплекс С-400 «Триумф» и мобильные ракетные комплексы «Бастион-П» с противокорабельными ракетами «Оникс».
Ну, а у ДНР-ЛНР другая роль — стать той тормозной колодкой, которая остановит движение Украины на Запад, к Европейскому Союзу и НАТО. Идеальная модель для этого — так называемая ассиметричная федерация. Такую модель предлагали в 2003 году для урегулирования приднестровского конфликта, но молдавская сторона в последний момент отказалась от плана Козака, чем спасла и себя, и, как это ни парадоксально звучит, Украину. Как не вспомнить: «...нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется».
Напомним, что пункт 11 Минских соглашений предполагает проведение конституционной реформы в Украине «со вступлением в силу к концу 2015 года новой конституции», предполагающей в качестве ключевого элемента децентрализацию (с учетом особенностей отдельных районов Донецкой и Луганской областей, согласованных с представителями этих районов), а также принятие постоянного законодательства об особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей.
Начнем с того, что сроки, оговоренные в соглашениях, уже прошли. Новую Конституцию так до сих пор и не приняли, хотя децентрализация в Украине идет полным ходом. Что касается особого статуса, то юридически он существует в соответствии с Законом «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», срок действия которого недавно был продлен еще на один год. Там прописаны весьма широкие полномочия для местных органов власти, вплоть до права создания органами местного самоуправления отрядов народной милиции, что в какой-то степени позволяет легализовать нынешние незаконные вооруженные формирования.
Однако даже такие широкие полномочия не устраивают ни лидеров так называемых республик, ни их московских покровителей. Можно вспомнить некоторые требования, которые в свое время были озвучены террористами и которые вряд ли появились бы без желания России: закрепление на конституционном уровне квоты представителей ДНР в парламенте Украины, предоставление права ДНР самостоятельно формировать штат полиции, служб безопасности, судебных органов, прокуратуры, погранвойск и других учреждений, предоставление широкой экономической (право торговать с Россией), политической (право избирать свой парламент, правительство и президента) и культурной автономии (защита русского языка) региона Донбасс, и, наконец, предоставление права согласования всех принимаемых законов и права вето на решения в области внешней политики. Последний пункт, по сути, дает разгадку того, каким видится в Москве окончательное урегулирование конфликта на Донбассе: превращение Украины в нежизнеспособное образование, небольшая часть которого, контролируемая Россией, будет диктовать свою волю всей остальной стране. Понятно, что при такой модели можно ставить крест на европейских устремлениях.
Справедливости ради отметим, что практически ни один пункт Минска-2 не был выполнен, включая первый пункт, касающийся прекращения огня. За три года, прошедшие с момента подписания соглашений, мы были свидетелями нескольких серьезных столкновений, не говоря уже о ежедневных обстрелах. И вообще, вся ситуация развивается вопреки не только духу, но и букве Минских соглашений. Соглашения предполагали восстановление социально-экономических связей, возобновление социальных выплат и восстановление управления банковской системой. А на практике в ДНР и ЛНР переходят на российский рубль, «национализируют» или, говоря на современном сленге, «отжимают» украинские предприятия, находящиеся на контролируемой боевиками территории. С другой стороны, Совет национальной безопасности и обороны Украины после блокады гражданскими активистами принял решение о прекращении грузовых перевозок с ОРДЛО.
Минск-2 в свое время назвали «ловушкой для Украины». Действительно, Киев взял на себя слишком серьезные и рискованные обязательства. Однако соглашения оказались такой же ловушкой и для России. По признанию российских СМИ, Россия не только оказывает военную помощь террористам, но и вынуждена оказывать им и финансовую помощь «для поддержания штанов». Без экономической связи с Украиной контролируемые боевиками территории медленно, но верно теряют свой потенциал.
Для России как для страны, находящейся под санкциями, содержание боевиков с каждым месяцем становится все более дорогим удовольствием и в целом влияет на возможности оказывать помощь сателлитам и дружественным режимам. К примеру, если до недавнего времени Москва непосредственно поддерживала финансами сепаратистское Приднестровье, то сегодня помощь предоставляется в виде бесплатного газа (хотя это тоже значительная сумма, но ее еще можно попытаться повесить на Молдову).
Напомним, что в соответствии с соглашениями должен также осуществиться вывод «всех иностранных вооруженных формирований, военной техники, а также наемников с территории Украины под наблюдением ОБСЕ», а также «разоружение всех незаконных групп». И это также не может не беспокоить и Кремль, и их марионеток на Донбассе. Потому как той «народной милиции», которую разрешается создавать согласно действующему в Украине закону, вряд ли разрешат оставить танки, «грады» и тяжелую артиллерию.
Поэтому сегодня самым большим достижением Минских соглашений и минского формата переговоров, пожалуй, стало возвращение украинских заложников, захваченных и удерживаемых террористами.
Один из немногих факторов, который вызывает серьезные опасения, — это отсутствие у украинского руководства внятной стратегии поведения по отношению к ДНР-ЛНР. Многие решения, как то же решение о транспортной блокаде, принимаются скорее спонтанно, под давлением обстоятельств, чем в результате наличия некоего четко артикулируемого плана. Когда отечественные политики говорят, что они не видят альтернативы Минску, это означает только то, что они ее действительно не видят, что у них нет своей программы, нового видения, что они всецело полагаются на волю зарубежных участников переговорного процесса. И это весьма уязвимая позиция. Потому как западные партнеры, неважно, Франция это, Германия или активно включившиеся в процесс США, руководствуются прежде всего своими интересами. Потеря субъектности чревата тем, что в конечном итоге судьбу Украины решат за ее спиной, и это решение может быть далеко не в нашу пользу.
Артем ФИЛИПЕНКО. Политический обозреватель