|
|
   |
Когда он нервничал — адамово яблоко выпирало ещё сильнее, чем обычно. Это такая штука посреди шеи, которая торчит, словно ты проглотил кость. Сережа не глотал никакие кости, но уж точно проглотил свой язык! Не каждый день приходится читать лекции взрослым дядькам. Если бы у него хотя бы росли усы! Тогда бы они точно слушали. Но в 14 лет усы — это редкость.
Долганов смотрел на него в упор. Длинный, худой, не выпускающий изо рта папиросу, он был его настоящим другом. Именно он предложил Сереже провести лекцию по ликвидации авиабезграмотности. С грамотностью у Сережи было не очень, но он страстно любил все, что умело летать. Мух, огромных жужелиц, кровососущих комаров, дирижабли, бипланы и, конечно, гидросамолеты. Летающие лодки! Фантастика! Сверху зеленые, а снизу — ярко-желтые, они представлялись ему экзотическим существом, которое все никак не могло решить, кем хочет быть: рыбой или птицей.
Сережа не знал, сколько Долганову лет. Никогда не видел его жену, но замечал, как каждый день меняются контейнеры для обедов. Не понимал половину анекдотов, которые он рассказывал. Но они были близки. Это он знал точно. Долганов был не из разговорчивых, но часами мог объяснять, как работает мотор. Позволял залезть в пилотское кресло, самому двигать штурвал. Свой первый полет Сережа никогда не забудет. Какое все маленькое, незначительное. Какие игрушечные улицы, какие кукольные дома, какие карликовые деревья! А облака! Как морская пена! Неужели это школа, в которой ему ставили двойки? Неужели двор, в котором живет Жожик? Его лучший враг. Но об этом позже. Неужели это он? В небе! Вот каково воздушному змею...
— Как же я лекции? — просто спросил Сережа. — Засмеют!
Долганов пожал плечами.
— А что плохого в смехе-то?
И рассказал анекдот. Сережа его не понял. Но посмеялся. За компанию. Смеялся из-за смешного смеха Долганова. Дышать стало легче. Тревога выпустила его желудок из своих клешней. Захотелось есть.
И тут Долганов достал из рюкзака газетку. «17 июля 1917 года», — прочитал Сережа. Надо же, сколько семерок. На удачу! В газетку были завернуты рыбные котлеты. На запах подтянулись и другие механики.
— Сам бычки ловил? — спросил пузатый.
Его Сережа недолюбливал. Он напоминал ему отчима. Хороший человек, сразу видно, но на жизни своей поставил крест. Всем заранее сочувствует, знает, что долго хорошо не бывает, а если и улыбается, то быстро засасывает улыбку обратно, как жаба, которая обнаружила бабочку около рта.
— Обижаешь! — ответил Долганов и протянул Сереже кусок белого хлеба.
Сережа знал, что Долганов поделился бы с ним даже последним куском хлеба. Почему отчим запрещает им «водить дружбу»? Только и знает, что проверять тетради по математике и говорить, что человеку нужна «специальность». Хотя сам был членом общества авиации и воздухоплавания Украины! Хотел помогать строить. Да что он вообще может понимать? Он же никогда не летал!
— Тебе сегодня к скольки домой?
— Так я, — Сережа смутился, — дома.
Хлебная гавань действительно стала его домом. У ворот порта пыхтели грузовые корабли, блестели на солнце отполированные бока яхт, а море.... Море заливалось синеватым румянцем, когда Сережа шел навстречу. За колючей проволокой пряталась его мечта! 3-й отряд гидроавиации черноморского флота, в распоряжении которого настоящие гидропланы. В детстве они с мамой постоянно запускали воздушных змеев. Сережа передавал привет своему любимому облаку в форме ёлки. Однажды даже собирался прыгнуть с крыши, обвязавшись большими простынями. Как будто он сам воздушный змей... Каждый раз хотелось полететь, когда он смотрел вниз из их большого окна в маленькой квартире в Житомире. Потом они с мамой и отчимом переехали в Одессу. Больше он никогда не видел таких больших окон. Наверное, потому что больше никогда не был таким маленьким.
В субботу Сережа стоял на импровизированной трибуне. Середина июля. Жара невыносимая. Думал надеть школьный пиджак, но за лето он стал в плечах маловат. Пришел в майке. Несерьезно. Ни усов, ни пиджака. Людей собралось немного. Сидели на деревянных скамьях. Половина — знакомые механики. Поддержать пришли. Несколько забулдыг, вечно околачивающихся в порту, четверо одноклассников (пришли с мороженым, как с издевкой), группка молоденьких студенток, поглядывающих на немолодых механиков, библиотекарь (её Сережа лично позвал, когда возвращал просроченные книги), очень высокий дядя с овчаркой и... О, нет. Жожик! Он здесь.
Жожик жил с ним в одном дворе. Учился в одной школе. Мечтал стать летчиком. Они подружились сразу. Даже были похожи. Высокие для своего возраста, угловатые, с большущими карими глазами. Они мечтали вместе поступить в Бауманское училище и стать авиаконструкторами. Иногда они увлекались и представляли, как одновременно взмоют в небеса на планерах и будут выписывать такие пируэты, что им удастся написать собственные имена из воздушных потоков. А потом Жожик все испортил. Взял и влюбился в Лялю. Как почти все их общие знакомые. Но он зашел дальше всех. Он так ловко развязал школьную задачу по геометрии, что решение месяц висело на двери учительской! И что он сделал дальше? Написал своим корявым почерком: «посвящается Ляле». Какая подлость! Он же знал о том, что Сережа ей уже признался.
Надо же было прийти! Рядом с Жожиком Сережа всегда чувствовал себя неуверенно и поэтому вел себя вызывающе.
— Кому неинтересно — на выход, — так он пригласил слушателей ступить на борт гидросамолета, придуманного инженером из далекой Франции.
Никто не ушел. Одноклассники доели мороженое. Какая невыносимая жара! Перешел к устройству двигателя биплана. Как же тяжело слышать звук своего голоса. Он всегда так говорил?
Совсем скоро ему предстоит читать лекции на огромных заводах! Он даже получит свой первый двугривенный (а это не шутки!) за лекторский труд и купит Ляле гребень из пахучего дерева. И организует свой кружок, члены которого попытаются построить свой собственный планер. Чтоб добыть деньги на материалы, студенты будут продавать арбузы, подрабатывать в цирке, разносить газеты, сколачивать артели... Еще до наступления совершеннолетия организует первую конференцию планеристов в Одессе. И, в конце концов, все получится. Станет знаменитым авиаконструктором. Восемь лет проведет в трудовой ссылке за преступление, которого не совершал, дважды женится и запустит первую ракету в космос. Но это все позже, а прямо сейчас он потеет, запинается, и все его попытки собраться с мыслями улетают прямо в щель между передними зубами Жожика, когда он смеется, громко раскрыв рот.
Кто-то задал несколько вопросов по аэродинамике. Откуда-то у Сережи в голове появился правильный ответ. Вдруг он заметил среди слушателей отчима. Тот приветственно кивнул. Как будто говорил: «Я не одобряю, но ты вроде настроен серьезно, дерзай».
Он уже пятнадцать минут сравнивал бипланы и монопланы. Рассказывал о «высоком сопротивлении» за счет крыльев, даже думал нарисовать схему, но вдруг почувствовал... Нет, его не перебивали, но почему-то Сереже показалось, что никто не слушает. Тогда он рассказал о своем полете. Вот так просто. О том, какие облака перламутровые, о том, как сердце колотится, и кажется, что все по плечу... Его слушали! Слушали по-настоящему.
— А слабо фейерверк запустить? — кинул Жожик в спину Сереже, когда довольные слушатели начали расходиться. — Слабо!
— Ничего не слабо! — возмутился Сережа
И сам не понял, как они оказались ночью на «Ланжероне». Отчим вообще-то не разрешал гулять по ночам. Пришлось договариваться с мамой. Она его отвлекла внезапным предложением сыграть в шашки. Сережа вышел через черный ход на кухне. Весь в пыли и паутине. Кладовка осталась ещё от прежних хозяев. Там пахло собачьим кормом. Но у них вроде только дети. Странно.
Жожик уже ждал. Его воспитывала мать. Актриса. Она считала, что Жожик может стать, кем захочет. Поэтом, режиссером, художником! Да хоть бродячим музыкантом. А он любил математику и физику. Какое разочарование! Тем не менее, она дала ему в дорогу термос с какао и бутерброды с бужениной. Жожик Сережу недолюбливал, конечно, но ужин разделили по-братски.
— Никогда не бывал на море ночью, — восхищенно выдохнул Сережа.
— Какой же ты ребенок! — ответил Жожик и закатил глаза. — Ты, небось, и в «Гамбринусе» не был.
А ему, между прочим, 13! Он на год младше Сережи.
— Когда-нибудь я запущу ракету, — сказал Сережа и достал из кармана коробок с серой. Полвечера со спичек соскабливал. Магниевая стружка была в гараже у отчима. Прихватил, когда принес ему бутерброды.
Такая красота сегодня. Блестит лунная дорожка. Как будто кто-то натер на большой терке вместо сыра звезды. И звездная пыль упала в воду, чтоб быть поближе к луне. А луна поближе к морю.
— А я на Ляле женюсь, — в отместку сказал Жожик, так и не придумав ничего, что могло бы переплюнуть ракету.
Он достал из рюкзака напильник. Так условились: какао и напильник несет он.
Начинили металлическую трубку кашей из взрывоопасных элементов, обмотали фольгой и изолентой.
— Если мы умрем, то мы дураки, — сказал Сережа.
— Дураки умирают реже, — Жожик философски откусил кусок от бутерброда. — давай!
Сережа поджег фитиль, они отбежали на безопасное расстояние. Ну и ну! Запыхавшиеся, счастливые, они наблюдали за тем, как в небе взрывались разноцветные огни. Стало холодно, совсем не хотелось спать. Жожик его раздражал, но они жили в одном дворе. Домой все равно идти вместе.
Или не раздражал?
Много лет спустя Сережа вспомнит эту ночь. Ночь, когда он впервые произнес своё самое сокровенное желание вслух.
Все начинается с большой мечты и лучшего врага.
А в «Гамбринусе» Сережа все-таки побывал. Отметил кружкой черного пива поступление в училище!
Биографическая справка:
Королев Сергей Павлович. С 1917-го по 1924 год жил и учился в Одессе. Учёный, конструктор ракетно-космических систем. Сергей Королёв является одним из основных создателей советской ракетно-космической техники, основатель практической космонавтики. Под его руководством был организован и осуществлён запуск первого искусственного спутника Земли и первого космонавта планеты Юрия Гагарина.
Ирина ФИНГЕРОВА