|
|
   |
В воскресенье, 13 июля, интеллектуальная, культурная, молодежная Одесса простилась с человеком, чья деятельность была негромкой и не напоказ, но очень для города значимой, — Михаилом Кордонским.
Уходят из жизни прекрасные люди. Не старые вовсе. Теперь вот — Миша Кордонский. Вспомню о нем, живом.
В Одесском литературном музее в 1993 году появился компьютер. Необходимая в современном учреждении вещь. Но только ведь музейные сотрудники, все как один, — филологи, в крайнем случае, историки, понятия не имели, с какой стороны к ней, этой загадочной электронной штучке, нужно подходить. Нелегкий труд обучить витающих в эмпиреях музейщиков обращению с чудо-машиной взял на себя Миша Кордонский. Миша оказался учителем суровым, бесцеремонным и нелицеприятным. Сцены учебы до сих пор живыми картинками стоят перед глазами.
«Включите компьютер», — обращается Кордонский к NN. «А где он включается?», — спрашивает NN, раскрывая доверчивые глаза цвета средиземноморской волны. «Найдите сами!» — приказным тоном сообщает Миша. NN начинает поиски, путаясь в проводах, нажимая непонятные кнопки, краснея и страдая. И все без толку. Нужная кнопка не находится, как будто и нет ее вовсе. Моля о помощи, смотрит она на грозного преподавателя. Бедная NN! Напрасно трепетали ее длинные ресницы. Напрасно дрожали ее тонкие пальцы, и звенел мольбой нежнейший из голосов. Кордонский был безжалостен. Кордонский был глух, как испанский инквизитор к слезам еврея. Ему было все равно, что NN отличает на ощупь печать на кипрской кратере IV века до н.э. от клейма на хиосской амфоре I века н.э. Его не волновало, что она в курсе всех личных и поэтических дел польских литераторов от Адама Мицкевича до Юлиана Тувима. Его раздражала неприспособленность историчек и филологинь к элементарным, с его точки зрения, действиям...
Список желающих «выучиться на компьютере» был достаточно велик. В результате моральных пыток шесть человек овладело техникой работы на компьютере старенькой модификации. Примерно треть от первоначального списка.
«Свирепый» Кордонский знал, что делает. Он не собирался тратить драгоценное время на политес, флирт и ненужные разговоры. И вообще не намеревался никого учить, как пользоваться чудом современной техники. Его стиль учебы — дать отмычку, показать путь, которым ученик волен воспользоваться. При желании, естественно. Поэтому благодаря Кордонскому освоили компьютер именно те, кому это было нужно на самом деле.
С годами выяснилось: Миша Кордонский ничего не делал понапрасну. Все — с просчитанными вариантами, с дальним прицелом. Зачем именно — окружающие начинали понимать лишь месяцы, а то и годы спустя. Так было, например, с «Клубом-116». В устав клуба хотели было внести пункт о коммерческой деятельности. Но Кордонский встал на дыбы: «Никакой коммерции!». У некоторых членов клуба это вызвало раздражение и даже неприязнь, но Миша был непреклонен. Результат Мишиной непоколебимости стал виден, когда «Клуб-116» процвел и здравствовал в то время, как иные содружества, вроде бы основанные на ностальгической любви, на воспоминаниях юности, забодал насмерть золотой телец...
Таких историй о Кордонском можно рассказать много. Позиция, им занимаемая, всегда была жесткой. Он подчеркнуто не стремился быть приятным. Даже внешне. Брезентовая куртка, неизменная сумка через плечо. Ушанка по погоде. Не потому, что Миша экономил на одежде. Это была заявка на право быть самим собой. Видели, видели Кордонского выступающим в большой аудитории при пиджаке и галстуке.
Он был отличный лектор. У него была логически выстроенная, чрезвычайно убедительная и эмоциональная речь. Весь инструментарий человека образованного и даже светского был при нем. Но пользовался он им лишь в исключительных случаях. Он был занят другим. Чем? Знающие его люди утверждали: поиском истины.
Иначе, пожалуй, и не объяснить, почему Кордонский не сделал карьеры в общепринятом смысле. Кем был «в миру» — определить трудно. Мы с ним виделись последний (увы, последний) раз года два назад. А по телефону разговаривали в январе прошлого года. Проще всего назвать его фрилансером. Нет, больше, чем «фрилансер», сказать не могу. У него, кстати, должна быть куча статей в Инете. Написал и издал книгу о неформальных молодежных движениях (ролевые игры и т.п.). Работал для «толстых» общественно-политических журналов; подрабатывал в некоторых предвыборных кампаниях... причем сам на выборы не ходил.
В молодости приятельствовал с Глебом Павловским, Вячиком Игруновым. А отец его всю жизнь проработал на Одесском обувном объединении. Был долгожителем. Умер за 90. Вот про маму его я помню только то, что она умерла от той же страшной болезни, что теперь постигла Мишу...
...Если бы подход Кордонского к участию в процессе жизни был иным, его имя могло бы греметь в Одессе. Да и не только в Одессе. Биография Кордонского насыщена событиями и действиями. Он окончил легендарную школу № 116. Был юнкором во Дворце пионеров. Был коммунаром. Из коммунаров, романтически настроенных юнцов эпохи шестидесятых, ушел в диссиденты. Пробирался на закрытые московские процессы, где судили ему подобных. Запоминал, передавал другим. Иные из его друзей диссидентского периода стали впоследствии крупными политиками, облеченными большой властью. Миша таковым не стал.
Не стал он и знаменитым физиком, хотя профессионалы утверждали, что у него для этого были все основания. Он ушел служить в «Рембыттехнику».
Тогда это было хлебное местечко. Разобрать и собрать телевизор, приемник, компьютер Миша мог так же быстро, как хороший солдат автомат Калашникова. Но другие на ремонте телевизоров составили себе состояние, а Кордонский — нет. Не это ему было нужно.
Побывал он и в среде хиппи. Считался среди хиппи «пиплом», что на их слэнге означает «человек». Хипповал всего несколько недель — отпуск преподавателя да месяц, который давался на устройство на работу без перерыва стажа. Бродил по стране с шестью рублями и паспортом в специальном мешочке, подвешенном на шее, — непременном атрибуте хипаря. К людям он не подходил с заранее приготовленными клише. Он был бесстрастен и справедлив. Его ненависть, безграничную и безоговорочную, вызывали те, кто несет боль, смерть, разрушение. Всех остальных, считал он, можно и необходимо понять. И направить в русло полезной деятельности. Поэтому Миша стал одним из организаторов движения «Перекресток»: программы для подростков из неблагополучных семей. Он организовал для них компьютерные классы. Дал им в руки дело — интересное, престижное и полезное. Несколько десятков ребят улица потеряла. Они научились набирать макеты книг, проспектов, буклетов (может, вам попадалась в руки печатная продукция издательства «Версия»). Они создают сайты в Интернете.
По образованию физик; создатель сайтов; автор нескольких книг; публицист и философ; педагог. Он был... садовник. Растил не кусты и деревья, а способы и приемы. Неформальные. Пусть их осваивают те, для кого это создавалось. Миша будил в людях — людей. Заставлял их чувствовать себя не биомассой, а самостоятельными «человеками». Чтобы не творили себе кумиров. Не цеплялись за авторитеты. Чтобы думали. Так учат плавать, бросая на глубину. Способ жесткий. Но ведь первым бросался в глубину сам Кордонский. И лишь выяснив, что выплыть можно, предлагал другим пуститься в неизведанное...
Елена Каракина