|
|
   |
В конце ноября пресс-служба Министерства образования и науки сообщила, что Кабинетом Министров Украины принято постановление «Некоторые вопросы функционирования школ социальной реабилитации». В соответствии с ним ликвидированы Енакиевская, Николаевская, Харьковская и Фонтанская (Одесская) спецшколы. Воспитанников переведут в обычные учебные заведения.
Инициаторами решения выступили Уполномоченная Верховной Рады Украины по правам человека Валерия Лутковская и Уполномоченный Президента Украины по правам ребенка Юрий Павленко. Проект постановления подготовило Министерство образования и науки.
Фонтанская школа для трудных подростков с почти 50-летней историей «уходит» со скандалом. В конце января прошлого года внезапно заболел 12-летний мальчик и через неделю умер в областной детской больнице. Поползли слухи, что ребенок скончался от побоев, хотя в медицинских документах фигурировал сепсис. Занявшаяся этим делом прокуратура факт избиения не подтвердила, однако нашла в деятельности спецшколы много нарушений. Заместитель прокурора области Александр Немой отметил, что условия содержания детей в Фонтанке оказались «даже хуже, чем в СИЗО». Особенно поразило проверяющих то, что учащиеся делились на категории по мере воспитанности. Добравшись до третьей ступеньки, ребята, в качестве поощрения, получали возможность более интересно проводить свободное время (например, пользоваться компьютером и игровой приставкой).
По данным прокуратуры, на территории спецшколы действовал нелегальный цех по производству керамических изделий. Кроме того, подростки работали в теплице, содержали пасеку, время от времени перегружали уголь для котельной. И бесконечно трудились для поддержания чистоты в интернате. Короче говоря, в начале 2013 года областная прокуратура сделала вывод: существование подобного учебно-воспитательного заведения, больше напоминающего пенитенциарное, нецелесообразно. Директор Вячеслав Баранов был уволен.
Казалось, сменят руководство, устранят нарушения, помогут спецшколе в материальном плане (там «чистенько, но бедненько») — и заведение продолжит работу. В прессе мелькали высказывания, что школа социальной реабилитации — это что-то среднее между интернатом и тюрьмой. Звучит страшновато, но так оно и есть, так и задумывалось. К сожалению, детей, склонных к криминалу, становится все больше.
Раньше в Фонтанскую спецшколу поступали несовершеннолетние, которые уже совершили правонарушения, — по решению суда. Лет 15 назад в экспериментальном порядке здесь открыли центр психолого-педагогической коррекции, куда мальчишки могли попасть по заявлению родителей (или опекунов), направлению службы по делам детей и путевке облуправления образования.
Подростки, попавшие в «большую» (то есть настоящую) тюрьму зачастую набираются такого негативного опыта, что нормальными людьми уже оттуда не выходят. В качестве профилактики можно попробовать «маленькую» — режимное учебно-воспитательное заведение. «Маленькая» тюрьма тоже мало кому из них нравилась. Особенно если малолетняя публика уже хватила уличной свободы. Трудные дети бегут из интернатов и не держатся в приемных семьях.
В режимном заведении их держат. Заставляют учиться, для чего на каждом уроке ставят оценку не только за знания, но и за поведение. Заставляют трудиться (в данном случае — чем больше, тем лучше, ибо праздный мозг — мастерская дьявола). И навыки того или иного ремесла лишними не будут. Всегда помогут в жизни и пробудившиеся, пусть даже под легким нажимом, творческие способности. Спорт поможет физически окрепнуть.
Не стоит повторять прописные истины. Кому действительно интересна жизнь Фонтанской спецшколы, могут посмотреть в Интернете фильм «Республика Фонтанка. Лето-осень 2012». Фильм «парадный», но по заднему плану можно многое понять и составить свое мнение.
Таскать уголь для кочегарки, как было в Фонтанке, — наверное, перебор. По правилам тут следует хотя бы надеть респираторы. Мой знакомый на это замечание рассмеялся: вырос в Сибири, где печки надо было топить углем, иначе не согреешь избу, тонны этого угля перетаскал в детстве — и без респиратора. Кроме того, мешки с картошкой носил, сено огромными навильниками в копны укладывал, за водой ходил с двумя огромными ведрами на коромысле. «Посадить надо было моих родителей за эксплуатацию детского труда, — закончил разговор, — а я им благодарен».
Но оставим Фонтанскую спецшколу. Официально ее закрыли не из-за нарушений, а в ряду других школ...
Постановление КМУ о закрытии учебно-воспитательных заведений специального назначения базировалось на том, что «резкое уменьшение контингента детей в школах социальной реабилитации привело к увеличению показателя содержания одного ребенка в год». Кроме того, «экспериментальная деятельность по созданию центров социально-педагогической поддержки при школах социальной реабилитации завершается в 2013 году».
В сообщении пресс-службы МОН приводятся цифры: «При плановой наполняемости в 940 мест по состоянию на 15.11.2013 г. количество детей, направленных по решению суда, составляет 45 человек, а детей, направленных управлениями образования по согласованию со службами по делам детей в экспериментальные центры при школах, — 45 человек».
Кто довел эту наполняемость до такого состояния? Или трудные подростки вдруг перевоспитались самостоятельно?
При подготовке решения о ликвидации спецучреждений отмечалось также, что школы социальной реабилитации в Украине, по мнению комитета ООН, не отвечают международным стандартам. Из недавно действующих двенадцати таких школ в 2012 году закрыты четыре, в 2013 году — еще четыре. Запланированы на уничтожение еще две спецшколы. Также к началу 2013 года уменьшилось в Украине количество воспитательных колоний — с двенадцати до восьми. «В дальнейшем их количество планируют сократить до четырех и модернизировать оставшиеся согласно требованиям и стандартам Евросоюза», — сказал в конце октября этого года Юрий Павленко на заседании общественного консультативного совета по вопросам защиты прав ребенка, приведя утешительные цифры: по состоянию на октябрь 2013 года в исправительных колониях и следственных изоляторах Украины содержится 1230 детей, что на 850 меньше, чем в 2012 году. По его словам, детская преступность за девять месяцев текущего года уменьшилась на 39 процентов.
Можно ли верить статистике по детской преступности? Нужно ли закрывать «профилактические тюрьмы» для несовершеннолетних? А если закрыть, то что предложить взамен? Или проще не замечать трудных подростков? Вопросы, на которые пока нет ответов.
Татьяна Непомнящая