|
|
   |
В апреле 1989 года теплоход «Аркадий Гайдар» пришел на ремонт в Югославию. Черноморское пароходство, которому принадлежал теплоход, обладало таким огромным флотом, что два судоремонтных завода в Одессе и один в Ильичевске не справлялись с ремонтом судов, и когда подходил срок постановки в док какого-нибудь теплохода, а мест на этих заводах не было, пароходству приходилось договариваться с судоремонтными заводами Болгарии или Югославии.
Порт, в который пришел на ремонт «Аркадий Гайдар», назывался Изола. Сегодня это Словения. Но до балканской войны девяностых годов прошлого века, которая привела к развалу Югославии, Изола была обычным югославским портом, и завод, к причалу которого мы стали, назывался в честь президента Югославии Тито — «Титово бродоградилище». Что означало — «Судостроительный и судоремонтный завод имени Тито».
Расположенная на побережье Адриатического моря в нескольких километрах от итальянской границы Изола, когда мы туда пришли, пахла весной. Город был небольшой, с древним монастырем на высокой горе, с несколькими церквями, с колоколен которых по утрам разносился такой перезвон, что дремавшие на крышах домов чайки испуганно взлетали и долго кружили над портом, не решаясь сесть на воду, и яхт-клубом, в котором, тесно прижавшись друг к другу, стояли яхты из разных стран, украшая город разноцветьем трепещущих на ветру флагов.
Завод находился в стороне от города, с судоверфью и со множеством цехов, разбросанных по берегам огромной бухты. У причалов стояло на ремонте много судов. А ближе к верфи был виден свежевыкрашенный корпус большого судна, очевидно, недавно спущенного на воду и поставленного к заводскому причалу на достройку.
Что это было за судно, я не знал. Да и не интересовался им. Когда начался у нас ремонт, у меня не было времени даже сойти на берег. В машинном отделении работы велись по главному двигателю и другим механизмам. На палубе — по грузовым лебедкам и якорному устройству. Была разобрана для предъявления инженерам Регистра рулевая машина, и мне, как стармеху, за всем нужно было уследить, во все вникать...
Но вот как-то вечером, когда, намотавшись за день, я собирался уже лечь спать, в дверь каюты постучали. Я открыл дверь и увидел грузного седого человека. Извинившись за поздний визит, он попросил разрешения войти. А войдя в каюту, поставил на журнальный столик бутылку вина и сказал, что нужно выпить за знакомство.
Это оказался старший механик того самого судна, что стояло на достройке недалеко от верфи. Звали его Георгий Арчаидзе. А судно, которое он принимал, было крупнотоннажным танкером, построенным по заказу Советского Союза для Грузинского пароходства и названным «Илья Эренбург».
— Эренбург был другом и переводчиком многих грузинских поэтов, уничтоженных в годы сталинских репрессий, — сказал мой гость. — Галактиона Табидзе, Паоло Яшвили, Симона Чиковани и других. Поэтому и решено было назвать новый танкер его именем. Завтра у нас состоится подъем Государственного флага СССР. Из Москвы, несмотря на свои почти 80 лет, должна вот-вот приехать дочь Эренбурга, Ирина. Вы единственное советское судно на заводе, и я пришел пригласить вас и вашего капитана на это торжество.
Это сегодня молодым читателям имя Эренбурга ничего не говорит. Но в советские времена каждая новая книга писателя, каждая газетная статья становились сенсацией! Особенно это проявилось в годы Великой Отечественной войны. Почти каждый день его статьи печатались в центральной армейской газете «Красная Звезда», «Правде», «Известиях». Статьи Эренбурга с анализом событий на фронтах Великой Отечественной войны широко печатались и в зарубежных изданиях. Его друзьями в мире искусства и литературы были художники Пабло Пикассо, Диего Ривера, Анри Матисс, Амадео Модильяни, Марк Шагал, Фернан Леже. Поэты — Марина Цветаева, Владимир Маяковский, Гийом Аполлинер, Осип Мандельштам, Сергей Есенин, Юлиан Тувим. Композиторы — Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович. Писатели — Хэмингуэй, Джойс, Луи Арагон, Алексей Толстой, Зощенко, Бабель.
Об этих именах, вошедших в мировую классику, Эренбург писал в своих мемуарах «Люди, годы, жизнь» — книге, ставшей для нескольких поколений советских людей, живших в СССР за «железным занавесом», окном, распахнутым в огромный неведомый мир!
И вот мне предстояла встреча с его дочерью, о которой я знал из мемуаров «Люди, годы, жизнь», что родилась она в 1911 году во Франции, где в то время жил молодой Эренбург, училась в Париже, в Сорбонне, но почти всю жизнь прожила с отцом в Москве и как журналист и переводчик сотрудничала в московских газетах и журналах.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, ко времени, на которое был назначен подъем флага на «Илье Эренбурге», я с нашим капитаном был уже на танкере. Все здесь сияло новизной. Встретивший нас на палубе Георгий Арчаидзе сказал, что на танкере собрались корабелы, строившие судно, дирекция завода и приехавшие из посольства СССР в Белграде дипломаты. А главное — здесь Ирина Эренбург!
И вот настал торжественный момент подъема на «Илье Эренбурге» Государственного флага СССР. Оркестр заиграл гимн Советского Союза, и под его величавые звуки красное полотнище флага с золотистыми серпом и молотом поползло вверх.
Поднимала флаг она, дочь писателя, Ирина Ильинична Эренбург. И когда флаг дошел до места, до клотика флагштока, и затрепетал на ветру, раздался гром аплодисментов.
Вечером, после банкета, в столовой собрался экипаж танкера — послушать воспоминания Ирины Ильиничны об отце и рассказ о ее жизни.
Для будущего судового музея она привезла книги отца и его фотографии с мировыми знаменитостями: Пабло Пикассо, Марком Шагалом, Мейерхольдом. Фронтовые фотографии Эренбурга — с командующими фронтами, маршалами К. Рокоссовским, И. Коневым, и в окружении бойцов и командиров Красной Армии, слушающих возле забрызганных фронтовой грязью артиллерийских орудий любимого писателя.
А еще была фотография — Эренбург в зале заседаний Нюрнбергского трибунала на фоне сидевших на скамье подсудимых Геринга, Иодля, Риббентропа, Кейтеля и других гитлеровских головорезов.
Привезла Ирина Ильинична и авторучку отца, с которой он не расставался всю войну. И несколько его курительных трубок. Известно, что Илья Эренбург, куривший трубку, имел их целую коллекцию и даже написал книгу новелл «Тринадцать трубок».
Мне запомнился ее рассказ об Одессе. В ноябре 1945 года газетой «Комсомольская правда» она была командирована в наш город, куда должен был прибыть английский пароход с советскими военнопленными, освобожденными англичанами из нацистских концлагерей. Ей было поручено написать об этом статью.
Она рассказывала, какой увидела Одессу, освобожденную от фашистских оккупантов. Полуразрушенную, с темными улицами, с изможденными, оборванными, но не теряющими чувства юмора людьми.
Отправившись как-то на «Привоз» купить продукты, она встретила пожилую женщину, которая несла связку крупных бычков. Еще в Москве друзья сказали Ирине Ильиничне, что по приезде в Одессу она должна непременно отведать жареных бычков. И вот — они перед ней! Но когда она спросила женщину: «Где продаются такие бычки?», та подняла рыбу над головой и воскликнула: «Деточка, разве это бычки? Это же звери!»
Статью она не написала. К советским военнопленным ее не пустили, и она должна была возвратиться в Москву ни с чем. Но в Одессе она встретилась с евреями, которые пережили ужасы Одесского гетто и Доманевского концлагеря, и написала о трагедии этих людей.
«Комсомольская правда» статью напечатала, и Ирина Ильинична стала получать письма из освобожденных от фашистов городов Украины и Белоруссии от евреев, которым чудом удалось выжить в страшных условиях фашистской оккупации.
Эти письма она передавала отцу, который с первых дней войны собирал документы о преступлениях немцев, о трагедии еврейского народа. Красноармейцы приносили ему дневники, завещания, фотографии, которые находили в разрушенных фашистами городах и местечках.
На основании этих неопровержимых доказательств преступлений нацистов против еврейского народа Илья Эренбург вместе с писателем Василием Гроссманом создали «Черную книгу». Отрывки из нее в 1944 году были напечатаны в журнале «Знамя» с предисловием Ильи Эренбурга под названием «Народоубийцы». Но сама книга, в разгоревшейся после войны сталинской антисемитской кампании «по борьбе с безродными космополитами», в СССР издана не была. Лишь многие годы спустя она вышла в Израиле и в Америке. А в Советском Союзе была издана лишь в годы горбачевской перестройки.
Сама же Ирина Ильинична после публикации в «Комсомольской правде» статьи о своей встрече с одесскими евреями, пережившими ужасы фашистской оккупации, написала на эту тему еще несколько статей.
...На следующий день «Илья Эренбург» уходил в свое первое плавание. На заводском причале его провожало много людей. Я наблюдал с нашего борта, как буксир оттащил судно от причала, развернул носом на выход из бухты и отдал буксирный трос, который на корме танкера стали быстро выбирать из воды матросы. Танкер прощально загудел, из его широкой трубы вырвались кольца выхлопного дыма, от заработавшего под кормой винта вскипела вода, и, набирая ход, он стал выходить в открытое море. «Илья Эренбург» начал жить!
Аркадий Хасин