|
|
   |
Именно так назывался один из материалов, написанных мной о заслуженном враче Украины, лауреате «вечеркинского» конкурса «Люди дела», старейшем фтизиатре Леониде Григорьевиче Авербухе. И за годы, прошедшие с момента его выхода, данное утверждение актуальности не потеряло, скорее, наоборот. Ведь только истинный профессионал может на совещании в облгосадминистрации встать и сказать: «Дайте мне район, и я организую работу так, что туберкулеза там не будет». Накануне 90-летнего юбилея уникального доктора мы вспомнили с ним этот эпизод.
— Я и сейчас готов повторить то, что тогда сказал, — утверждает Леонид Григорьевич. — И это касается не только туберкулеза, но и ковида. Профилактические осмотры важны для борьбы с первым заболеванием, массовое тестирование населения — со вторым. Правильный подход позволяет добиться результата, неправильный — создает проблемы.
— Вы еще выступали категорически против американского ускоренного курса лечения туберкулеза, говоря, что это приведет к эпидемии мультирезистентного, очень тяжело поддающегося лечению, туберкулеза. Так и получилось…
— В Украине было 26 противотуберкулезных диспансеров. Сегодня не осталось ни одного. Даже в Киеве институт фтизиатрии хотят перепрофилировать под ковид. Где же будут получать лечение больные тяжелыми формами туберкулеза, больные туберкулезом и ковидом?
А вакцинация? В 1942 году, в разгар войны, Госкомитет обороны принимает решение о массовой вакцинации БЦЖ. Производят собственную вакцину и прививают людей. А сегодня мы ходим с протянутой рукой и приобретаем вакцины через какие-то общественные организации! Уничтожили армейские склады противоэпидемических средств. Если бы они были, сегодня проблем с масками, дезсредствами не было бы.
— Правильный подход могут внедрять профессионалы. Но онлайн-обучение отдаляет эти возможности…
— Какие-то прописные истины в медицине я усвоил, навсегда запомнив выражение лица преподавателей, когда они об этом говорили. Медицине без эмоционального, ментального, душевного контакта обучить нельзя. Нынешний путь дистанционного обучения — это путь в тупик. Все ориентировано на поверхностное восприятие, не более.
Я читал, что некоторые дети разучились писать. Письмо — это же мелкая моторика, с которой напрямую связано качество мышления. Информационное общество, когда люди многие свои функции перекладывают на механизмы, формирует ограниченную личность. Во всем нужна мера.
— Впору вспомнить фильм недавно ушедшего нашего земляка Николая Губенко «Подранки». Он говорил о детях, опаленных войной, а сейчас дети становятся подранками от воздействия информационного пространства…
— Да, это невероятно хорошо чувствовала моя супруга Ирина Александровна, увы, уже ушедшая. Она была дефектологом. Эмоциональную закрытость и холодность чувствуют актеры — им не всегда удается получить ответную реакцию зала. Люди, при пандемии, сидя в полупустом зале, думают о чем-то своем, не вникая и не сопереживая героям спектакля.
Приходится признать: уже выросло поколение, не очень нуждающееся в искреннем человеческом общении. Стирается субъективность восприятия, уходит эмоциональность, утрачивается понятие индивидуальности.
— Не кажется ли вам, что в прежней системе здравоохранения главной фигурой был человек — врач и пациент, а сегодня главными стали функции предоставления медицинской услуги?
— Все зависит от отношения людей. Если человек пришел по призванию, чтобы облегчить страдания больных, это одна ситуация. Если же побудительным мотивом к занятиям медициной стали легкие деньги, такого врача ждет разочарование. Больших денег он не заработает, а вот разочарование станет его постоянным спутником. Как шутил один из коллег: «Лекарь от слова «лечить», а врач — от слова «врать». Есть еще те, кто работает по принципу «Абы день до вечера». Они вообще в медицину приходить не должны.
Жаль, но сегодня знания и профессиональные компетенции уходят на второй план. Главными становятся те, кто занимается организацией, — менеджеры. Считается, что если Билл Гейтс был отчислен с 3-го курса, а Стив Джобс вообще не имел образования, то и все остальные, не получив образования, смогут добиться таких же успехов. Думаю, в определенной степени, это справедливо для деловых, промышленных, технических сфер, но не для медицины.
— Не эти ли технари-менеджеры насадили в современной медицине культ протоколов? Все люди разные, а врачам предлагают лечить их по универсальным протоколам…
— На мой взгляд, протокол не должен быть догмой. Он может содержать лишь рекомендации и варианты лечения. Вот что он обязательно должен содержать, так это указание, чего нельзя делать.
С протоколами врачи начинают деградировать. Нивелируются опыт, знания, клиническое мышление, интуиция.
Протоколы пришли с началом эры страховой медицины, эры медицинского бизнеса, чтобы иметь четкие критерии того, в каких случаях страховые выплаты положены, а в каких — нет. Но это не должно быть приоритетом!
— Особенно странным было, когда наш Минздрав предлагал руководителям лечебных учреждений брать те протоколы, которые они найдут в интернете. Кто-то возьмет американские, кто-то — австралийские, кто-то — польские. И пациент превратится в испытательный полигон…
— Это страшный непрофессионализм и полное недоверие к отечественным врачам. Ведь никто даже не знает, кто эти протоколы разрабатывал. Огорчусь, если покажусь вашему читателю брюзжащим стариком.
— А как жена, Ирина Александровна, появилась в вашей жизни?
— Мы летели в самолете. За сорок минут я принял решение, что она будет моей женой. Это было предопределено свыше. Не пожалел. Ирина Александровна, на мой взгляд, была более масштабной личностью, чем я..
Она работала логопедом. И стала единственным специалистом данного профиля, удостоенным звания заслуженного учителя Украины. Работе в школе-интернате для проблемных детей отдавалась полностью. Иногда приходила с надорванной уздечкой языка, отрабатывая со своими подопечными правильное произношение. К сожалению, родители не всегда хотят видеть проблемы ребенка, теряют время, и потом провести коррекцию оказывается невозможно.
То, что я начал писать книги, — заслуга Иры. «Или сейчас, или ты не успеешь», — говорила она. И действительно, из 15 книг 14 написаны мной после 70 лет.
Мы прожили 45 лет. Она болела, но читала и редактировала по 30 страниц моих рукописей в день. Ирина Александровна ушла на следующий день после 45-й годовщины свадьбы. Я принес ей цветы. Она открыла глаза, увидела их и ушла навсегда.
— Леонид Григорьевич, ваша мама всю жизнь работала фтизиатром. Был ли в связи с этим ваш выбор врачебной специальности закономерным?
— Я уже в 14 лет почти год проработал в противотуберкулезном учреждении. Мама работала в тубинституте. Меня туда зачислили статистиком. Но периодически я сидел с ней в рентген-кабинете, включал аппарат и вместе с мамой облучался. Благодаря этому получал рабочую хлебную карточку. Для растущего человека, который все время хотел кушать, это было важно.
Напрямую мама не агитировала ни за медицину, ни за фтизиатрию. Объясняла это просто: «Я не хотела, чтобы ты винил меня, если выберешь не свою профессию». Но когда я пошел по ее стопам, была довольна.
— А она не боялась, что вы можете заболеть?
— Она говорила, что если есть страх, из профессии надо уходить. Да, фтизиатры болеют, но далеко не все. Ряд исследований подтверждает, что постоянный контакт с инфекцией формирует специфический, свойственный только медикам, иммунитет.
— Традиционно одесские врачи интересовались не только своей профессией. Их интересовали музыка, живопись, кино. И вы — яркий представитель именно такого медицинского сообщества…
— Музы поэтов, история разведки, стихосложение, путешествия — многое хотелось изучить, познать. Не забывайте еще, что я один из соавторов Закона Украины «О борьбе с туберкулезом». Правда, потом произошла подмена понятий. Закон назвали «О противодействии туберкулезу». Борьба предполагает уничтожение, а противодействие — это так, снижение вредных последствий.
— Часто в жизни вам мешала ваша полиобразованность?
— Бывало, но не сильно. Скорее, помогала. У меня же еще и характер есть. Я считаю, что по жизни я — счастливый человек. У меня многое получалось, избежал серьезных провалов.
— А национальность мешала?
— Не сильно. Я рано стал заведующим отделением. И дальше не рос, так как меня больше интересовала сама работа, а не карьера.
Даже звание заслуженного врача и степень кандидата медицинских наук я получил, не проявляя инициативу.
Так, на 2-м Всеукраинском съезде фтизиатров академик Юрий Фещенко поинтересовался, почему я до сих пор не кандидат наук. И предложил защититься по совокупности написанных работ. Их у меня было 35, хотя коллеги защищались, имея 7-8. Кандидатом наук я стал в 64 года.
Потом в 2000 году я делал доклад на конференции в Херсоне. Он понравился одному из участников того форума — я даже не знал, кто это. Он привез меня в гостиницу, где присутствовали 9 главных врачей областных диспансеров. Спросил их, достоин ли я звания заслуженного врача Украины. Коллеги ответили утвердительно. Составили протокол, подписали. А я и понятия не имел, с кем разговариваю. Оказалось, что это Владимир Мальцев, бывший министр здравоохранения. Протокол пошел в министерство, вернулся в область… История тянулась 3 года, но звание заслуженного я все-таки получил.
В завершение встречи Леонид Григорьевич показал уникальный атлас, основанный на комплексных интегральных показателях распространенности туберкулеза в Одесской области и Украине. Его издала группа энтузиастов, понимающих, что для успешной борьбы с этим заболеванием нужно знать о нем все. Увы, интереса у коллег издание пока не вызвало… Леонид Григорьевич жалеет, что самостоятельно не развез атлас по всем профильным учреждениям, чтобы вооружить коллег накопленными знаниями.
И в этом он весь — готовый помогать, сопереживать, идти вперед, осваивая новые направления познания. И так будет всегда. И в 90, и в 100. Потому что Авербух другим быть не может. И в этом, наверное, и заключается секрет его долголетия, ясности ума и потрясающего чувства юмора.
С юбилеем, удивительный Леонид Григорьевич!
Свой юбилей он встречает такими четверостишиями-«лёньчиками»:
Возврат ушедших лет (а их не счесть)
Не оплатить наличными иль чеком.
Но раз мечты несбывшиеся есть —
Ты вправе называться человеком…
Мелькают иль тянутся дни,
Мы в жизни всечасно на марше.
Умнеют с годами одни,
Другие… становятся старше…
Свои скрыть мысли не умею
И честно вам сказать придётся:
Я радуюсь, что я старею —
Немногим это удаётся…
Жить, смеяться, шутить,
Пить с друзьями и петь…
Чтоб естественным быть,
Надо смелость иметь…
Светлана Комисаренко