Как же нам повезло! Джаз-карнавал-2008

Хоть и говорят, что на свете нет ничего случайного, но международный фестиваль джазовой музыки «Джаз-карнавал в Одессе» родился именно благодаря случайной встрече Юрия Кузнецова (ставшего арт-директором ), Натальи Эртновой (исполнительный директор) с Михаилом Фрейдлиным (генеральный продюсер). И уже восьмой год подряд одесские любители джаза и гости города имеют благодаря этому возможность блаженствовать, погружаясь на целых три дня в море любимой музыки!

Восьмой джаз-карнавал, по традиции, получился со своим, непохожим на предыдущие, лицом. И, кстати, очень симпатичным, так как «женский акцент» нынешнего джаз-карнавала совершенно очевиден. Достаточно сказать, что из 9 ансамблей, принявших в нем участие, в пяти женщины играли ведущую роль! Это и совместный проект российско-американского джазового ударника Олега Бутмана (брата знаменитого саксофониста Игоря Бутмана) и певицы из Нью-Йорка Дженн Паркер (ее глубокий бархатный голос сравнивают с течением реки Миссисипи), и трубач (трубачка?) из Голландии Саския Лару, получившая прозвище «Леди Майлз», что означает лестное сравнение с гениальным американским трубачом Майлзом Дэвисом, и пианистка и композитор Роксана Смирнова, руководительница очень успешно выступившей на фестивале одесской группы «Aziz», и проект «Номад» тувинской певицы (из Австрии!) с шаманским голосом Саинхо Намчылак, которая с Юрием Кузнецовым исполнила уникальный тувинский блюз, соединив элементы горлового пения с джазовыми гармониями. И, конечно же, итальянская певица Франка Мазу, своим сверхэмоциональным исполнением танго в сопровождении Оскара Дель Барба (фортепиано) и Чезаре Чачаретта (бандонеон) заставившая зал кричать «Браво!» и аплодировать стоя.

Что же касается мужских коллективов, то бытует мнение, которое озвучил генеральный продюсер джаз-карнавала Михаил Фрейдлин, что хоть джаз, в основном, играют мужчины, но посвящают они свою музыку все же женщинам!

Хотя в этом году шествий оркестров по городу не было, в какой-то мере это компенсировало выступление киевского танцевального коллектива «Свинг-данс-клаб» прямо в фойе филармонии. Зажигательные танцы под джазовые мелодии были прекрасным напоминанием о народных корнях джаза, который и начинался как танцевальная и песенная музыка. Хочется верить, что и в нашем городе найдутся поклонники этого танцевального направления, прекрасно вписавшегося в джаз-карнавал.

Олег ВЛАДИМИРСКИЙ.

 басист Аркадий Овруцкий.

фестиваль польского кино-2008

Блаженны миротворцы

Сентябрь традиционно порадовал ценителей польской киношколы, преподнеся им, благодаря Генеральному консульству Республики Польша в Одессе и муниципалитету города-побратима Лодзь, новую программу молодого польского кино, которую подобрал для нас директор Киномузея г. Лодзь киновед Мечислав Кузьмицкий.

ТАМОШНИЕ киношники опять заговорили о солидарности! Но не о политическом движении под таким названием, а о единении «маленьких людей», которых завоеванный «Солидарностью» молодой капиталистический строй разобщил и поставил перед необходимостью выживания в жесткой конкуренции. Кинохудожники же, как будто подустав живописать ужасы периода первоначального накопления, вдруг все разом, не сговариваясь, принялись нащупывать пути социального примирения. Нет, конечно же, с хищниками у травоядных мира быть не может. Но, видимо, настало время уразуметь, что в гонке на выживание, того и гляди, сами овцы затопчут друг дружку.

...У молодой пары, которая снимает в Лодзи квартирку-развалку, у Марчина (Мацей Бжозовски) и Каси (Эва Лукашевич), мирное сосуществование дало трещину. Перед ними, героями режиссера-дебютанта и оператора-постановщика фильма «Аллея сопляков» Петра Щепаньски, закрыты жизненные перспективы. Ну, кому сегодня нужен выпускник филологического факультета, и прокормит ли он семью? Ни воровать, ни торговать не удался. Значит, по закону джунглей, обречен на вымирание. А его молодой жене хочется, ну, хотя бы не трястись над каждым грошем. Вот она и хлопнула дверью. И сюжет фильма строится на том, как герой всю ночь слоняется по следу своей возлюбленной, но нужных слов для примирения оба не находят...

Конечно фильм остро зафиксировал социальную катастрофу и тот регресс, которым обернулся для бывших социалистических стран вход в рынок. Виновна, полагают герои фильма, родина-уродина, эта провинциальная Лодзь (чьи поэтические ночные панорамы великолепно снял автор фильма). Лодзь для молодых ее жителей нынче является тем, что мы рифмуем со словом «Европа», а «у кого есть мозги, тот давно уже в Лондоне». Все эти мотивы знакомы нам так или иначе по двум предыдущим фестивалям польского кино, и если что есть особенное в фильме Петра Щепань"ски, то это глубокий лиризм, поэтическое начало, многозначность мелких эпизодов, дающая пищу для раздумий.

Много места в кадре занимает игра с мобильными телефонами — этими символами укрепления человеческих связей и признаками бурного прогресса. Игрушка — мобилка с видео дает молодым героям соблазнительную иллюзию бессмертия, запечатлевая хоть любовные игры, хоть клубные танцульки, хоть зверскую драку. А мы, зрители, вдруг ловим себя на том, что неправомерно привыкли ассоциировать технический прогресс и прогресс нравственный...

В конце концов Марчин нелепым образом попадает под колеса автомобиля. И бессильно склоняется на колени подоспевшей подруги, которая, зацикленная на своей обиде, даже не подозревает, что у мужа болевой шок и что жизнь его, возможно, на волоске. Кася говорит какие-то стандартные слова примирения, а за кадром звучит горько-иронический голос героя: «Вы хотите услышать, что они жили долго и счастливо?..». Миритесь, люди, говорит автор «Аллеи сопляков»: миритесь по-настоящему, простите друг друга, ибо вы, попросту, можете... не успеть.

«И С КРИКОМ «МИРУ — МИР!» закинул в грязь свой пистолет суровый рэкетир», — вспоминается веселая дурка времен Горбачева, когда смотришь киномелодраму Мачея Войтышко «Сад Луизы». Этот фильм демонстрирует освоение жанровых возможностей молодым кино Польши. Мелодрама твердо держится сформулированного русским поэтом закона, что смешное, страшное и трогательное и есть собственно то, чего люди ищут в искусстве. Трепетная привязанность, возникшая у молодого отвязного «братка» к юной девочке-мажору, которую родной папа заточил в психушке, чтобы не портила его реноме кандидата в мэры, конечно же, не может претендовать на жизнеподобие, до того все красиво складывается у героев фильма. С виду придурковатый, но внутри душевно тонкий рэкетир «косит» под психа, чтобы уйти от уголовной ответственности, с девушкой же сложнее: у нее психоз, если не шизофрения. Но чистота Луизы и ее детская распахнутость миру производят нравственный переворот в отчаянном «братке», берущем Луизу под свое покровительство и в дальнейшем, разумеется, в нее влюбляющемся.

В главных ролях интересно предстали Патриция Солиман и Марчин Дорочиньски. Образы получились колоритные и запоминающиеся.

И этот фильм тоже зовет к примирению. Поладили в непорочной любовной гармонии не только сирота-киллер и девочка из высшего общества, — поверил в нравственное возрождение заблудшей души и умный мент, отпустив героя из тюрьмы после неудавшегося на него же, ментовского начальника, покушения.

МИФОЛОГЕМУ «коммунальных» времен: «наш дом», «наш двор», с ее ностальгическим мотивом всеобщего единения хоть у пивного ларька, хоть у свадебного стола, хоть у поминального, — воскрешает фильм дебютанта Лукаша Пальковски «Заповедник». В данном случае все происходит в старом районе Варшавы, называемом «Прагой», и страшен сегодня этот не пригодный для жизни район, как одесский «дом Русова».

Молодой безработный фотограф (симпатичный, тонкий актер Марчин Квашьны), сняв квартирку в таком доме, рад подвернувшемуся заказу «хозяина» — выполнить фотофиксацию разваленного дома. Он не подозревает, что цель хозяина — добиться сноса старой постройки. Постепенно, так или иначе заводя знакомства с обитателями этой кунсткамеры, в которой всяк по-своему уродец и всяк на свой лад несчастен, молодой прагматик начинает вникать, какой, собственно, сантимент понуждает этих смешных людей держаться за старую развалину. Поняв это, парень готов скорее отказаться от карьеры, которая ему вдруг просияла, чем предать эту память. В довершение всего патриотизм дворовой общины оказывается сильнее жадности и во владельце дома: тоже ведь бывший маленький человек, негоже родства отрекаться.

«Заповедник», в сущности, город"ская сказка, но эта сказка будит «чувства добрые» и напрямую обращена к маленьким и сирым, к угнетенным и слабым: объединяйтесь, не теряйте чувства семьи единой!

«НЕ ДОЖДЕТЕСЬ!» — таков пафос красивого черно-белого фильма со зловещим названием «Время умирать», снятого Доротой Кендзежавской (ее фильм «Я есть», историю малолетнего бомжика, мы видели в 2006 году). В уютном, но ветхом варшавском особнячке живет не менее ветхая старуха в том возрасте, когда ее очередной визит в поликлинику только раздражает врачей. Но старушка на диво бодра с виду, мало того — она аристократична, стильна, изысканна и хранит на лице следы былой красоты.

Ветхую деньми Анелю блестяще играет знаменитая польская актриса старой школы — 92-летняя Данута Шафлярска. Главный пафос созданного ею образа — вечная женственность. Живет героиня в одиночестве, которое разделяет с нею собака Филадельфия-Филя: актерский тандем получился до того выразительный, что обе «героини» получили фестивальные призы «за лучшую роль»!..

...Убедившись в том, что маленькая внучка отнюдь не разделяет ностальгической любви к старинному родовому гнезду, что собственный сын готов предать, сговорившись за спиной матери с нуворишем о купле-продаже ветхого родового строения, — Анеля решает, что пора ей умирать.

И вдруг смертницу пробивает на идею. Оказывается, только доброе деяние примиряет с жизнью: не тем красна она, что тебе дала, а тем, что сам ты отдал. Вскочив с одра, старушка призывает нотариуса — и дарит особняк, а заодно и припрятанные в подполе фамильные драгоценности, дому детского творчества, которым руководит пара сумасшедших энтузиастов и который, понятное дело, выжили из его помещения те же нувориши. Совершив поступок, Анеля благостно умирает на своей террасе, и душа ее умиротворенно взлетает высоко над цветущими акациями...

УДИВИТЕЛЬНО, однако же и ретро-лента, немой фильм 1927 года «Колючая проволока» голливудского режиссера Роланда Ли — мелодрама о любви француженки и немецкого военнопленного периода первой мировой войны — вписался в концепцию нынешнего кинопоказа: в идею примирения и единения простых людей. Это не та слащавая, фальшивая сказочка, с которыми у нас обычно связано представление о сложении голливудского «слезного» жанра, — это настоящая высокая мелодрама, взывающая к возвышенным чувствам, обличающая сильных мира сего, встающая на защиту невинно угнетенных. Очень психологически выразительной актрисой, способной создать как глубоко лирический, так и острохарактерный образ, причем скупыми средствами (ведь немое кино — пантомима по преимуществу, мимика и жест) оказалась суперзвезда эпохи Великого Немого, «роковая» Пола Негри, она же Аполлония Халупец...

БЫЛ ПРЕДСТАВЛЕН и жанр комедии: молодые поляки доказали, что нации не изменили ее тонкий, интеллектуально насыщенный юмор и чувство самоиронии. Правда, два представленных фильма неравноценны, хотя оба тянут на «кассу». «Тестостерон» Томаша Конецкого и Анджея Сарамоновича развивает интеллектуальные вариации на основе анекдота. Несколько по-иному выстроена комедия Томаша Конецкого «Леди»: сценарий ее, «бабы про мужиков», словно написан для того глянцевого журнала, который так презирает одна из героинь, работающая в нем корректором.

Как бы то ни было, в нынешний сезон польского кино повеяло бризом социального оптимизма. Оказывается, есть кому защитить наш Дом: кому, как не нам.

Тина АРСЕНЬЕВА.

фестиваль

«Встречи в Одессе» были плодотворны

Завершился третий международный театральный фестиваль «Встречи в Одессе», учредителями которого являются Русский драматический театр и союзы театральных деятелей Украины и России. Мероприятие проходило при поддержке министерств культуры обеих стран-партнеров, а также Посольства РФ в Украине.

Открыли фестиваль председатель СТД России Александр Калягин и председатель НСТД Украины Лесь Танюк. Интересной «аранжировкой» фестиваля оказалась пятая международная театральная конференция, в дискуссиях которой ломали копья ведущие критические умы — профессура РАТИ (бывш. ГИТИС), театроведы из Киева, директора театров, — от Киева до Владивостока простерлась география конференции!

«Самое трудное сегодня для русских театров за пределами России, — отметила профессор кафедры истории театра РАТИ Нина Шалимова, — это сохранить традиционные ансамблевость, репертуарность и актерскую технику, которая есть органика целостного существования в целостном мире».

«В наши дни и в Москве, и в провинции театры принялись изготавливать заведомо фестивальные спектакли на модный спрос, — посетовала театральный критик из Москвы Валентина Федорова. — При этом Шекспир «сброшен с корабля современности»: главное, чтобы позвали и чтобы понравилось тому, кто платит. Мы стали бояться слова «реализм»: а вдруг покажемся несовременными? Запад заимствует у нас систему Станиславского, а мы берем у Запада театральный субпродукт. В таких обстоятельствах — большое спасибо организаторам акций, подобных «Встречам в Одессе».

«На фоне того, что происходит сегодня в Украине с русским языком и русской культурой, «Встречи в Одессе» явление чудесное и событие политической важности, — заявил народный артист Украины, директор Харьковского государственного русского академического театра им. А.С. Пушкина профессор Александр Барсегян. — «Встречи в Одессе» работают на укрепление актерской школы».

Все достоинства и все просчеты заявленных на фестивале театральных постановок профессор Барсегян назвал типичными, особенно в части режиссуры. Проблемны сегодня наличие собственной позиции у режиссера, его способность к образному мышлению. Фестиваль предоставил увлекательный материал для «разбора полетов», и мы вернемся к «Встречам в Одессе» в одном из следующих номеров газеты.

Валентина ЛЕВЧУК.

как это было

Знакомые незнакомцы

ГРИГОРИЙ КОЛТУНОВ:

— Искусство — зеркало жизни... Правда, у этого зеркала амальгама не из холодной ртути. Она написана горячей кровью художника... Нельзя трактовать автора-сценариста, простите за грубоватое выражение, как литературного холуя при режиссере... нельзя трактовать и режиссера как холуя при авторе. Актер тоже не холуй при режиссере. Только в этом обогащении рождается искусство, искусство кино.

О портрете современника, который нашел место в фильмах студии... Мы увидели очень чистую, удивительно мне приятную женщину в фильме «Городской романс». Я впервые смотрел эту картину, в каждом кадре виден художник, есть искусство и есть мысль. Крупно мыслить можно и об очень маленьких вещах. Что касается картины «Городской романс» — это вовсе не маленькая вещь, она весьма и весьма глобальная. Не понимаю, как этого не увидели. Кинофильм рассказывает не только о том, что интересует молодежь, какие отношения должны складываться в браке и до брака. Фильм говорит о свободе, которую получила женщина, о ее независимости от брака, от мужчины, от имущественных отношений. Она не вынуждена проституировать себя в браке — вот о чем идет речь, хотя героиня ни слова об этом не сказала в фильме. Это свободная женщина, которая полюбила и пришла.

Посмотрите, как этой картине не повезло. Кинолента много потеряла от небольших поправок редакторов. Эти небольшие поправки порождены крупным явлением в нашей редактуре — я имею в виду редактуру в широком смысле, не исключая самих авторов, восприятия зрителя и т.д. Фильм потерял в редактуре, которая определяется политикой не столько партийно-коммунистической, сколько политикой перестраховки. Посмотрите, что произошло в связи с небольшими изменениями. В первой редакции к молодому человеку, пошло относившемуся к доверившейся ему девушке, оставившему ее, приходит другая женщина, видавшая виды, уже не чистая в своем отношении к жизни и любви, изолгавшаяся: лжет матери... лжет подруге... Лжет и молодому человеку, далеко не безупречной нравственности. И тот, глядя на нее и сравнивая ее с очень чистым человеком, с которым он расстался, вдруг начинает понимать, что потерял, и говорит: «Не заказать ли мне для тебя такси?». Победила чистота. Но когда из фильма убирают, как эта другая женщина лжет о любви, а ей надо удовлетворить только свою тоску, одиночество, — то мне непонятен становится мотив, заставивший молодого человека отказаться от лжи... понять и оценить героиню фильма и свою брошенную любовь. После идут обвинения в адрес сценария, что он слабый. Конечно — слабый в том виде, в котором он пошел на экран. А сам он был сильным.

Другой пример. Герой фильма задает вопрос: «А что ты скажешь, если тебя обвинят в близости со мной?» Любящая героиня говорит: «А я скажу — подите вы все на фиг». Я не за то, чтобы с экрана пропагандировать такого рода фразы. Но вся сцена, все разговоры, не очень сами по себе острые, были направлены к этой за"ключительной реплике, которая вызывала смех в зале только потому, что эта грязная фраза подчеркивала чистоту девушки, почти ребенка. И если «на фиг» выбросили, то надо было найти замену этой фразе. Этого художник не нашел. И девочка, и зритель потеряли.

И еще о «Городском романсе». Финал картины. В жизни очень часто бывает, что встречаются люди, расходятся, потом сходятся вновь, забыв оскорбления, унижение чести своей. Такова жизнь, и зеркало жизни может это отразить. Мне показалось, что в этой картине девушка, которая тактично, не вульгарно выслушала просьбы молодого человека вернуться и не простила ему, — была правдой. Это есть в жизни у лучших представительниц женского пола.

Я не думаю, что лента Тодоров"ского «Городской романс» является совершенной в ее эстетике, в ее вкусе... Даже там, где спокойное течение жизни, — изображение на экране экстравагантно, надуманно, чувствуется желание заинтересовать чем-то побочным. Иногда там вполголоса говорится то, о чем можно было бы сказать в полный голос. А в целом лента благородная, чистая и, все-таки, глобальная.

Теперь по поводу К.Г. Муратовой. Прежде всего, я должен сказать, что с огромным уважением и интересом слушал выступление А.В. Михалевича... Критик всегда держится крупной, масштабной темы и старается во всем увидеть большое, обобщающее и проблемное. Поэтому то, что он говорил о ленте Муратовой, для меня очень и очень интересно, хотя в споре до конференции я не во всем был согласен с ним. Александр Владимирович! То, что я говорил Вам, я говорил и Муратовой, не скрывая, и она даже меня не очень за это жалует... Михалевич говорит, что желал бы видеть пушкинское начало в творчестве Муратовой. Пушкин — величайший поэт России, был вином в поэзии, но рядом существовал Лермонтов, который был уксусом в поэзии — и был таким же великим. Нам этот уксус необходим, как и вино. Опасен он только страдающим повышенной кислотностью.

Не хочу сказать, что Муратова — это уксус нашей кинематографии. Правильно говорил Александр Владимирович — «улыбнитесь жизни». С моей точки зрения, Муратова «улыбается жизни». В этой картине она «улыбается» устами мальчика, который в телефонной будке разговаривает со своим отцом, счастлив говорить слово «папа», не потому, что есть папа. Есть ТАКОЙ папа, как его нам показали. За этим все радостное, светлое, что есть в жизни. Оно тут. Я картину так понял. В картине есть стремление мальчика — это главное, — уйти от нигилизма, в котором живет мать. Она хочет устроить свое дитя получше, а ему это претит. Он хочет вырваться оттуда. Жаль, что сценарий не прописывает это более ясно и сильно.

Мы увидели общество в этой картине целиком? Ни в коем случае, это какая-то часть его. Художник имеет право говорить о части общества, он не обязан охватить все и вся. Разные жанры и манеры позволяют выражаться художнику. Гоголь создал «Тараса Бульбу», создал и «Ревизора», в котором отразил другую сторону явления. Искусство не только зеркало, но и орудие совершенствования жизни. Оно имеет право говорить о части общества. (Реплика из президиума: «Белинский имел право писать Гоголю!»).

Пишите письмо Муратовой, может быть, убедите этого человека. Она чрезвычайно интересный человек... С моей точки зрения — талантливый человек. То, что сделано в ее картине, стоит на очень высоком уровне в ряде эпизодов, на уровне высокой культуры профессионализма. Поэтому, я считаю, то, что сделала Муратова, ее критика части общества нашего, построенный ею образ молодого человека из полуинтеллигентной семьи, — вы внимательно следите? — этот образ наш, советский. Мне только жаль, что, показывая жизнь в школе, в классе, где отвратительно отнеслись дети к учительнице (это у нас бывает, мы это читали в прессе, дети бывают необычайно жестоки), — молодой человек поднялся, против всех пошел, — жаль, что жестокости столько обыграно, а благородства — мало. (Из президиума: «В этом позиция автора»). Вы берите за шиворот своих авторов и режиссеров. Вы ей говорили об этом? Говорили, что этот эпизод недоработан? (Из президиума: «Много раз»).

Главное из того, что хотел сказать режиссер, он сказал. К поправкам редакторским надо подходить очень тонко, деликатно, исходя из идей искусства. Только тонко, осторожно подходить. И самое последнее: я не сторонник этой картины в целом. Я был против этого сценария. Мне очень хотелось, чтобы Муратова делала вещи, более близкие к тому, о чем говорил Михалевич... И я хочу, чтобы мы мыслили, как крупные мастера, как лучшие мастера нашего киноискусства...

Подготовила Галина ЛАЗАРЕВА.

Окончание. Начало в номере за 11 сентября.