|
|
   |
Сейчас много спорят о природе музыкальных состязаний: что они — благо для культуры или зло? Но ведь конкурс конкурсу рознь. С одной стороны, существует мощная индустрия исполнительских ристалищ, которая живет по своим коммерческим, эстетическим законам и, как свидетельствуют теоретики исполнительства, в немалой степени осложняет естественный ход мировой музыкальной жизни. А с другой стороны, есть открытое противостояние этой системе в попытках устраивать конкурсы сугубо некоммерческие — такие, скажем, как форум молодых вокалистов в Лос-Анджелесе «Опералия» под водительством Пласидо Доминго (пример, разумеется, далеко не единичный).
И здесь самое время воспеть осанну одесской «Серебряной ноте», которая непосредственно примыкает ко второй тенденции и внедряет в детское сознание — с младых ногтей — идею конкурса как мероприятия a priori художественного, совершенно лишенного какой бы то ни было коммерческой подоплеки (а ведь именно детские фестивали и конкурсы нередко несут в себе губительный дух удалого ухарски-купеческого разгула...).
Устроителям нашего конкурса счастливо удалось избежать снисходительного, умильно-сюсюкающего отношения к детям-музыкантам. Здесь все очень строго, серьезно — и ребята, очевидно, ценят такое уважительное к себе отношение...
Наконец, как мне кажется, наиболее существенное: «Серебряная нота» вот уже два десятилетия проходит под эгидой газеты, начертавшей на своем щите высокие слова — «за демократию». И сколь отрадно, что истинно демократический принцип поставлен во главу угла и детского конкурса «Вечерки». Здесь нет деления на детей «особо одаренных» и «просто одаренных» — соревнование изначально ориентировано на обычных ребят из обычных (а не элитарных) музыкальных школ. Вот на этом хотелось бы остановиться несколько подробнее.
Наша прежняя, советская система подготовки музыкантов не без основания считалась лучшей в мире — благодаря не в последнюю очередь преемственности этапов обучения: школа — училище — вуз — аспирантура... Но в этой системе существовали некие параллельные миры, которые, вопреки законам геометрии, порою сталкивались весьма болезненным образом. Имею в виду школы для особо одаренных детей и обычные ДМШ. Здесь позволю себе несколько личных воспоминаний. На мемуарный тон меня навело то, что «волею пославшей мя» газеты я оказалась в родной глазуновской школе номер два, в которой училась сорок лет назад. Далее по схеме (смотри выше) было училище, затем — консерватория. И вот тут-то случился, как принято ныне выражаться, «облом». Мы, две училищных отличницы, по конкурсу не прошли, ибо «особо одаренные» выпускники школы имени Столярского имели негласное преимущество — они были «свои», из «кузницы кадров» при консерватории (теперь, имея за плечами четвертьвековой опыт преподавания в музыкальном вузе, могу уверенно сказать, что половина из тех «особо одаренных» была способностей менее чем скромных...).
Так вот, главное достоинство и основной резон «Серебряной ноты» мне видятся именно в том, что здесь даны равные шансы — для детей обычных и «особо одаренных». Пусть не заподозрят меня в отрицании самой идеи оазисов для вундеркиндов — как музыкальному историку, мне хорошо известно, что подобные заповедники издавна существуют в мире. Но — снова повторю — надо давать равные шансы для всех. И в утверждении этой истины мне видится существеннейшая ценность «Серебряной ноты», ее главный нравственный итог за минувшие два десятилетия.
И пожелание на будущее: пусть станет наша «Нота» ежегодной! Ведь в масштабах детской (да и не только) жизни два года — «дистанция огромного размера». А доброхоты-помощники в организации конкурса у газеты, несомненно, найдутся. Ведь речь идет о наших одесских детях — самых талантливых и самых любимых на свете!
Марина ГАЛУШКО.
Кандидат искусствоведения.