|
|
   |
На улице Гаванной, 2, в арт-кафе «Чайная роза», открыта персональная выставка 24-летней фотохудожницы Лизы Коваль «Маленькие истории».
ФОТОИСКУССТВО Лизы Коваль вошло в культурное пространство города простосердечно и самовластно, без спросу, как вполне сложившийся и самодостаточный культурный феномен. Это творческая личность, цельная и зрелая изначально, нуждающаяся лишь в некотором временном отрезке для своего проявления.
Да, тогда еще Лиза Коваль была студенткой факультета международных отношений института социальных наук ОНУ им.И.Мечникова. А был сентябрь 2003 года, и в Одесском украин"ском театре бушевал джаз-карнавал. И висело в фойе небольшое собрание фоторабот Лизы Коваль, к джазу отношения не имеющих, но все же очень карнавальных по духу и выполненных очень дерзко, что называется, с драйвом. Это были постановочные снимки. Группки молодняка в экзотических «прикидах» были запечатлены на фоне одесских парадных и крыш — и город на снимках выглядел, как одна веселая карнавальная площадь. И, при всей откровенной театральности, в этих фотокомпозициях не было нарочитости; они были явно срежиссированы, но казались подсмотренными.
Автором их оказалась совершенно очаровательная «дюймовочка» с повадкой бойкого городского воробушка и на расспросы отвечала, помнится, не столько о себе, сколько «о нас», и все повторяла, что где-то там, в ее компании, все такие «креативные». Словечко это, помню, смешно меня зацепило, так и просилось с моего языка умиленное: «Креативная ты моя!..». Но ясно было: явилась личность, и она еще себя покажет.
И показала, не замедлила. На сегодняшний день у Лизы Коваль 9 персональных выставок, в том числе в ОМЗВИ (2001г.) и в Художественном музее (2006г.). Участие во многих всеукраинских и международных арт-проектах.
В ЧЕМ ЖЕ ОСОБЕННОСТЬ, в чем неотразимая притягательность фотоснимков Лизы Коваль, исполненных просто: кадрирование и печать, без кунстштюков, — фотокамерой «Сanon»? Без насилия над «случайной», неинсценированной, природой фотографии, при откровенном мизансценировании; без оттенка пошлой буржуазной гламурности, при всех ухищрениях стилизации; без навязывания объекту качеств, ему от природы не свойственных, при всем тяготении автора снимков к живописной фактурности. Чем так пленяют эти фотокомпозиции?
Безупречный вкус — налицо. Мышление режиссера. Измышления драматурга. Карнавальное хулиганство неформала. Да, все так, но это качества технические: для чего-то. О чем эти фотоновеллы? Лиза совершенно не зря назвала свое собрание снимков в «Чайной розе» маленькими историями: в каждом снимке заложен «сюжет для небольшого рассказа», который, как и его автор, нуждается лишь в отрезке времени, чтобы раскрыться. Лиза не случайно посещает теперь занятия киношколы, видимо, почувствовав тяготение к ожившему кадру, к «запечатленному времени»...
Вглядитесь в лица ее «моделей» — и поймете, о чем все это. Искусство Лизы Коваль — «нас возвышающий обман». А если быть точными, это та изначальная правда о нас, которую мы сами в продолжение жизни исхитряемся обратить в обман. Потому что, все более отдаляясь от первоначального замысла о нас, делаем эту правду несбыточной.
Лиза Коваль возвращает человека к идеалу. Сливает реальную личность с идеальным образом, который существует у каждого человека для себя самого. Просто далеко не у всякого хватает силенок дорасти до собственного идеального образа. Зато хватает гордыни и самомнения озлиться на всякого, кто в этом образе усомнится. Лиза же не сомневается, она своим фотоснимком говорит: «Открой глаза — вот же ты!». Ну, да, нам это льстит. Лиза не первая, кто напоминает нам, какими мы могли бы быть. Это старая и долгая история двух противоположных художественных принципов, двух мировоззрений — романтического и критического. Было множество великих портретистов обоих направлений.
Лиза Коваль — романтик. Ее искусство — поэтический реализм. Она — мифотворец, как положено истинному поэту. Она видит не человека в бытовой конкретике, а образ. И старается подтянуть, дотянуть человека до его образа. Отгадывает, в какой эпохе ему надлежит обитать, если он во временах заблудился. Для этого наблюдает человека и затем его одевает. И помещает в такую игру светотени, которая его преобразит. Не изобличит, а возвысит. «Для модели съемка — своеобразная инициация, — признается Лиза, — люди раскрепощаются и открывают себя для себя самих». Был даже случай — Лиза вернула парню веру в себя, откорректировала самооценку, он принялся вновь за музыку, которую, было, забросил, и делает успехи. Он не подозревал, что он — романтический киногерой. А она — увидела. И даже удивилась его неведению: «Да что же ты видишь, когда к зеркалу подходишь?..».
Чтобы Лиза начала делать фотоснимки с «модели», она должна оказаться с человеком на одной волне. «Модели» — это должны быть «люди, которых чувствуешь».
ИЗУЧИВ В УНИВЕРСИТЕТЕ турецкий язык (а еще — английский, испанский), Лиза очень кстати попала летом 2004 года в совместный арт-проект Стамбульского университета искусств и нашего ОНУ имени Мечникова: молодые турецкие фотохудожники снимали Одессу, а одесситы — Стамбул. Задокументированный Лизой Стамбул — отнюдь не рекламно-туристический. Даже возможностью эффектной подачи древней Айя-Софии Лиза не соблазнилась — взяла в кадр лишь кустарно выполненный туристический указатель. И направляла пристальный объектив туда, в глубину ветхих улочек, которые даже на черно-белом снимке выглядят пестрыми; на случайных прохожих, на играющих детишек, на смешных старожилов, очень напоминающих обитателей одесских «коммун»...
Да, я забыла упомянуть, что идеальный мир Лизы Коваль — черно-белый. Это самый суровый и честный вид художественной фотографии, который мы, по причине повального спроса на гламур, того и гляди утратим. Черно-белый снимок — светопись. А Лиза Коваль — вообще светлый человек. И ее знание о нашем мире, кажется, ничем еще не омрачено. Такое, во всяком случае, впечатление. А может, все дело просто в том, что ее не собьешь: маленький человечек большущей силы...
Тина АРСЕНЬЕВА.
На фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО Лиза Коваль и ее работы.
После Bohemians ожидаем Фиби
В мировой практике последователи знаменитых популярных музыкантов действуют открыто (разумеется, предварительно приобретя права на исполнение известных хитов). Мы уже слышали прошлой осенью в Одессе «реинкарнацию группы «Битлз», английскую четверку музыкантов FAB4 в клубах «Мираж» и «Палладиум».
На этот раз произошла встреча с последователями знаменитой группы Queen — британской группы Bohemians.
Молодежная публика клуба «Палладиум» восприняла выступление британцев благосклонно, несмотря на значительную разницу в звучании сравнительно с оригиналом. В наш город музыканты приехали из Днепропетровска, затем отбыли в Севастополь, отмечая теплый прием, оказанный украинскими слушателями.
А в конце февраля из той же Британии к нам приедет Фиби — знаменитая хип-хоп-дива с изумительными вокальными данными, работающая на грани таких стилей, как Hip Hop, Регги и R&B. В 1998 году Фиби получила одну из самых престижных европейских музыкальных премий — MOBO (Music of Black Origin Awards), оказавшись в одном ряду со знаменитейшими черными музыкантами, такими, как Биби Кинг.
С тех пор Фиби уже десять лет покоряет сердца меломанов всего мира и заслуженно считается королевой английского хип-хопа, являясь топ-диджеем европейских хит-парадов. Фиби сама пишет музыку и тексты, исполняя свои композиции с врожденной негритянской экспрессией, чарам которой невозможно не поддаться, побывав на ее выступлениях, на которые собираются тысячи людей.
Остается добавить, что организатором туров британских музыкантов в Украине является продюсерский центр F.A.R. OUT MUSIC COMPANY, решившийся последовательно знакомить нашу публику с творчеством своих земляков и наоборот.
Мария ГУДЫМА.
На снимке: последователи знаменитой группы Queen — британская группа Bohemians на сцене «Палладиума».
Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.
выставки
Навстречу солнцу
5 февраля в салоне «Художник» на ул. Екатерининской, 18 открылась персональная выставка одесского мастера батика Валентина ГНАТОВСКОГО. Собрание новых работ — композиций на шелке — представляет собой, по дружному определению искусствоведов, арт-критиков и любителей живописи, «солнечный», или «ацтекский» период в творчестве этого оригинального художника, чья фантазия уходит корнями в архетипы пракультур. Панно Гнатовского — разновидность магии. Кроме того, в них отчетливо прослеживаются многие культурные пласты ХХ столетия и отголоски средневековых восточных культур. Сложные, насыщенные древней символикой композиции батика Гнатовского всегда увлекательно рассматривать и расшифровывать, да они попросту и очень красивы, «интерьерны».
6 февраля в выставочном зале Одесского отделения Национального союза художников на ул. Торговой, 2, открылась экспозиция работ членов молодежной секции НСХУ.
издано в Одессе
В кадре и за кадром
Ранее наша газета сообщала, что в рамках муниципального издательского краеведческого проекта в канун Нового года была представлена книга кинорежиссера Вадима Костроменко «В кадре и за кадром».
Заслуженный деятель искусств Украины Вадим Васильевич Костроменко знаком читателю как наш постоянный автор. Именно на наших страницах впервые были опубликованы многие из вошедших в книгу произведений: «Паша Холщевников», «Вещие сны Бумы Блогермана», «Рыжий «Серый» Сергей Цивилько», «Триумфы Петра Дацюка», «Кино может все». В 230-страничную книгу, помимо перечисленных, вошли другие новеллы, наброски киносценариев, литературный сценарий «Клад бесценный», а также фильмография автора, уникальные фотоснимки из истории Одесской киностудии, директором Музея истории которой Вадим Васильевич является.
«В моих воспоминаниях, — так предваряет свою книгу автор, — не будет рассказов об известных личностях моего времени, с которыми я общался, — им уже достаточно воздано... Рядом со мной трудилось много скромных, не претендовавших на славу людей. Каждый из них по-своему уникален. Многих уже нет с нами... Это — моя благодарность им, благодарность времени, в котором мы вместе жили и работали».
«Из чего состоит жизнь?» — спрашивает нас Вадим Костроменко. И сам отвечает на это глубоко и парадоксально: «Можно, наверное, сказать — из прошлого. Еще из настоящего и будущего, — подбрасывает готовый стереотип память. Нет, все-таки только из прошлого. Будущее потому и будущее, что еще не свершилось. А настоящее — какой ничтожно малый промежуток времени! Минута прошла, и вот уже все, что в ней случилось, — прошлое. Прошло-проехало, осталось или не осталось в памяти. Уже было».
У него удивительная профессия — запечатлевать, «консервировать» мгновения. Если сегодня не на пленке, то... хотя бы вот так, в слове. Тонкость и точность этого слова, полагаем, по достоинству оценили наши постоянные читатели.
Предлагаем еще одну новеллу из книги «В кадре и за кадром».
Вадим КОСТРОМЕНКО.
Сюжет четвертый (Из книги «В кадре и за кадром»).
Этот сюжет мне подсказал... генерал Де Голль. Ещё в бытность свою Президентом Франции он посетил с дружественным визитом Киев. В его честь был дан приём. В этом приёме участвовали с нашей стороны и представители творческих союзов. На меня глубокое впечатление произвёл генерал-президент, а особенно поразил меня его тост, который он провозгласил, начиная банкет. Не за мир и дружбу, не за процветание наших народов, как следовало бы ожидать. С истинно французской галантностью он произнёс:
— Давайте выпьем за женщину, которая на заре истории объединила два наших народа, — за королеву Франции Анну, дочь киевского князя Ярослава Мудрого!
Что я знал об Анне Ярославне? То, что и большинство из нас, по школьному учебнику. Князь Ярослав Мудрый выдавал своих дочерей замуж за иностранных женихов, с целью укрепления отношений с разными странами. Анну выдали за Генриха, короля Франции, ещё и не державы вовсе — она была раздираема междоусобицами князей-феодалов. Анна плакала: отдают её в такую глушь — в Париж! Там родила Филиппа, а Генрих вскорости погиб на войне. И до совершеннолетия Филиппа она правила страной. И за это время собрала Францию в единую державу!
Страстно захотелось узнать о ней больше. Искал в библиотеках — до обидного мало, почти ничего! Нашёл пьесу, которая нигде не была поставлена. Добыл книгу француз"ского издания — мне её переводила знакомая вслух...
Всё это волновало. Может ли женщина, оставаясь женщиной, матерью, быть государственным деятелем крупного масштаба? Как совместить в себе личную жизнь, личный интерес с интересом страны, народа? Уже брезжил фильм, уже выстраивался сценарий...
А как должны разговаривать в фильме его герои? На русском языке? Нет, скорее на украинском. Но в те времена был совсем другой язык, как же отнести весь речевой материал в одиннадцатый век? Как остраннить его, но чтобы было всё понятно? Решил писать реплики ритмизованной прозой (а может, это называется «верлибр»). Но все ремарки, описания, которые занимают в сценарии большое место, — не пьеса! — написанные в прозе, разрушали общее впечатление. Переписал и ремарки, снабдив их внутренним ритмом. Дело пошло! Пожалуй, никогда не работал с таким интересом...
Написал расширенное либретто — и бегом в студийную редколлегию: верстается план производства фильмов на будущий год. Обсудили, одобрили, поставили в план и направили его на утверждение в первую инстанцию — обком партии. Таковы были тогда правила.
В обкоме вычеркнули, да ещё дали нагоняй нашему директору: партия ждёт от вас фильмов о рабочем классе, о колхозном крестьянстве, а вы нам тут про королев!
Друзья и коллеги утешали, советовали выждать — авось сменится наше партийное руководство, будет некоторое послабление, там, глядишь, и пробьём тему. А через год «Ленфильм» выдал картину о том, как везли Анну Ярославну во Францию... Совсем не про то, о чём хотел сделать я, но тема в советском кинематографе оказалась надолго закрыта.
А выбрасывать жалко.
Может, новые времена, новые кинематографисты этим заинтересуются теперь?
...Я не знаю, как определить этот жанр эпистолярной литературы. Рассказы? Но в них нет вымысла, они — достоверное описание события, чаще всего связанного с моей профессиональной деятельностью. Записки? Но они писались со вниманием к слову, к, смею надеяться, художественному образу. Заметки? Но в них присутствует отбор жизненного материала с целью, прежде всего, передать наиболее эмоционально свои ощущения от встречи с подлинными людьми, фактами, событиями. Это — то, что я называю «томление духа», когда в паузах между фильмами, так называемых «простоях», желание что-то делать заставляло взяться за перо, сесть за пишущую машинку, позже — за компьютер. Всё это, за исключением писем, ложилось в стол, не предназначалось к публикации. Разбирая сегодня свои архивы, я находил их, как археолог черепки, по которым можно составить представление об определённом культурном слое. Я решил их включить в эту книжку всё по той же эгоистичной причине: заново пережить прошлое.
Мастера гигантских полотен в «Украiнськiй скарбницi»
Одесским художникам Федору Кравчику и Сергею Басок (художникам-декораторам Одесского академического театра музыкальной комедии им. М. Водяного) приходится создавать произведения, занимающие не один десяток метров и в высоту, и в ширину. И это их творчество знакомо многим одесским зрителям. Гораздо менее известны их трогательные пейзажи и натюрморты, хотя с 90-х годов они неоднократно принимали участие в областных и Всеукраин"ских выставках.
И вот новая встреча со зрителями, на выставке, открывшейся 3 февраля в зале «Української скарбницi» на улице Ланжероновской, 24а. Несколько десятков работ выполненных в технике акварели и масляной живописи, выставленных мастерами, привлекли на открытие множество одесских любителей искусства, с удовольствием погрузившихся в мир гармонии и красоты, созданный художниками.
Продлится выставка Федора Кравчика и Сергея Басок до 18 февраля.
Олег ВЛАДИМИРСКИЙ.
На снимках: художники Сергей Басок и Федор Кравчик и их работы.