|
|
   |
Глава вторая.
Я, знаете ли, люблю свою работу и не собираюсь терять прикормленное местечко из-за каких-то проходимцев. Даже таких очаровательных. Тем более, не совсем живых. Да, увидела. Да, никуда не сообщила. А может, и не видела. Кто докажет? К тому же на следующий день у меня был законный выходной. Между прочим, первый за две недели, я не алчная, я трудолюбивая. Так вот, в законный свой выходной я собиралась новые коврики пылесосить и болгарские перцы фаршировать. Мамасита меня угостила красненькими, еще на прошлой неделе, свеженькими, с ее огорода. Что ж мне теперь бегать по отделениям из-за покойника? Тем более, не во всех отделениях у меня друзья-товарищи, которые не разучились любезничать с дамой.
А дома фарш уже дожидается. Я мясо не мелю на мясорубке, а нарезаю квадратиками. Предпочитаю баранину. И моркови побольше. И кинзы. Не перчики будут, а куртизанский шик! Чувствую ваше изумление, не смущайтесь, изумляйтесь, я привыкла. Вы же думаете, что сотрудницы стриптиз-клуба не люди вовсе, а порочные принцессы на палочке. Не едят, только пьют консумационные коктейли за тысячу, в которых вместо виски — яблочный сок, выдумывают себе затейливые имена, круглосуточно ходят в шлюшечьих рюшах и какают лепестками роз. Почему лепестками? Смотрите выше: потому что принцессы.
Все вранье. Кроме имени.
Лилия я. Конечно, Лиля. По паспорту. Но Лилу профпригоднее, согласитесь. Кто Лиле пристойно даст на чай? Лиля — это же просто милая женщина с милым именем. Никакой интриги и вожделения. Так могут звать любую соседскую девчонку. А с Лилу все иначе. Лилу — это вызов. Лилу — это тайна, за которой, собственно, к нам и идут. Лилу — это уже героиня, которая нужна, чтобы спасать Вселенную каждые пять тысяч лет. Ее уста целовал до вас сам Брюс Уиллис!
Сэкономить не удастся.
А вот после работы я, конечно, Лилечка. А кому какое дело, что Лилу делает после смены в новом стриптиз-клубе напротив «Итаки»? Да, хозяюшка. Да, богинюшка. Да, в фартушке. Нет, не на голое тело. Снова стереотипизация. На спортивный плюшевый костюм. Нет, все равно не вздумайте в приватной комнате руками трогать. Только смотреть и облизываться. А если сто баксов сверху? Все равно смотреть и облизываться, но чуть дольше.
Конечно, иногда, не часто, случаются экземпляры, с которыми я ухожу. Да, позволяю себе некоторую вольность. Я тоже женщина, соответственно склонна к потере адекватности, даже на одном яблочном соке. Нет, не бесплатно. Да, я женщина, но прежде всего я бизнес-леди со стажем.
В Аркадии работаю первый год. Не Монте-Карло, как обещали, но сносно. Тем более, после всех этих карантинов люди страсть как хотят профессиональной чувственности. Со всего мира слетаются мне на грудь! Натуральную, между прочим, жаль, за это не доплачивают. До августа я здесь, а потом, как обычно, в «Распутин». Есть у меня парочка постоянных, местных, богатеньких буратино, щедро платящих за секретность. На них как раз всю карантинную зиму и планирую продержаться.
Возвращаемся к делам минувшей ночи. Сразу после полуночи (я помню точно, в полночь у нас общий танец под Глорию Гейнор) появился Хемингуэй. У нас в клубе видела впервые. С ним еще двое, совсем скучных персонажа, и женщина. У Хэма профиль римский, голос сладкий, глазища адские. С таким бы я ушла. Если бы попросил. Он из тех, с кем я бы согласилась уйти. Знаете, встречаются такие мужчины, перед которыми даже мне сложно устоять. Соблазняюсь преимущественно глазищами. Реже — филейной частью. И даже такому, кто приглянулся, скидку сделаю, если пойму, что он последние отдает, и долго торгов вести не буду. Договорюсь с ним заранее, заставлю меня поджидать за углом, чтобы Мамасита не узнала, что я мимо кассы. А куда с него еще и в кассу требовать? Материально не потянет. Загнется в ужасе от цифр, и прощай, оружие! А я уже настроилась.
Но Хемингуэй же не один пришел. Помимо двух мужчин, еще и женщина. И вроде как она с ним была. Сначала мы с девочками подумали, что наша конкурентка. Наряд — жуть, но я знаю, что некоторые до сих пор любят всю эту бутафорию — шпильки, чулки, латекс, боевой раскрас. Не имею привычки осуждать коллег. Я по опыту знаю, на все эти пошлые наряды клюют только жадные. А за сдержанность и элегантность, которую предпочитаю я, всегда, решительно всегда щедро доплачивают!
Но с этой что-то было не так, а что — не пойму. Как будто кто-то нарядил ее во всю эту нафталиновую дребедень, а она, пьяная, не очень-то понимала, как и зачем все это носить. Подозрительные люди, но я, конечно, здесь и не такое еще видела. И хотя они обнимались — Хэм и женщина в латексе, пара для нашего клуба была странная. Обычно пары приходят, чтобы сообразить на троих, а эти — нет, эти завалились, постояли у барной стойки, пообнимались, с Мамаситой пошептались, выпили по «Хиросиме» и ушли. На девочек не смотрели. Но разве что он успел раздеть меня взглядом. Я же говорю, глазища — огонь. И вылитый Хемингуэй, его друзья так его и называли, я услышала.
Через пятнадцать минут ушли, и я про них забыла.
Забыла до утра.
Знаете, а после смерти он стал еще красивее! Пьяный румянец сполз, но легкая саркастичная улыбка на губах осталась. Праздник, который навсегда остался с тобой, бедный Хем. Хе–хе. А что вы думали, я книжки не читаю? Снова заблуждение. Общественная стигматизация. Знаю я, что вы все про меня думаете, а зря.
Так вот, интеллигентная бледность придала ему лоск. С таким, может, и так ушла. Бесплатно. Только не с кем уже было уходить. Пульс не проверяла, но точно умер. К щеке все-таки прикоснулась. Шелковая. Бархатная. Ледяная. Совсем умер, бесповоротно. Что я, по-вашему, не видела в своей жизни мертвецов?
Как я нашла? Смену закончила. Вышла покурить, как всегда, на улицу, воздухом подышать, пока такси приедет. А приложение никак машинку не находило. Я и решила выйти пока на пляж, посмотреть на полную луну. А то вот так работаешь рядом с красотой, а времени насладиться никогда нет. А красиво — жуть! Полнолуние! И серебристая дорожка по воде. А машина никак не находится. Ну я и присела на перевернутый кайяк, достала айкос, затянулась. Сижу, гляжу, в уме пересчитываю чаевые. Романтика. Пора домой, а то вот-вот, и восходит солнце. И тут я понимаю, что из-под лодки торчит туфля. Мужская. Я наклонилась, приподняла лодку — нога. Еще подняла — Хемингуэй. Красив, как бог, и мертв, как реальный Хемингуэй. И не выловить уже тебе, милый, ни марлина, ни тунца.
И тут пикнуло в руке. Машинка нашлась. А мне ж еще дойти по аллее надо до проезжей части. И сколько ж я на это бледнолицее счастье могу любоваться? Пошла. Предварительно лодку на место поставила. Пусть заново его найдут те, у кого больше свободного времени и фарш в холодильнике не киснет. Некогда мне. Дома некормленные кошка, кролик и новый любовник, которого я зову Фицджеральд. Почему Фицджеральд? Вы же, конечно, догадались! Потому что ночь с ним всегда нежна.
Елена АНДРЕЙЧИКОВА