|
|
   |
Издано в Одессе
Подарок от Олега ГУБАРЯ — одесситам, гостям города и... плагиаторам
В пасхальный вторник в Литературном музее состоялась презентация двух новых книг известного одесского краеведа, литератора Олега Губаря. Об одной из них — «Старые дома и другие памятные места Одессы» — автор так и сказал: «Это подарок плагиаторам. Я за нее, как понимаете, денег не получу, а вот растащат ее по строчкам и цитатам, кто попало, без ссылок на авторство, как сейчас это делается...»
Конечно, в таком заявлении — и обида, и гордость. Воровать в книгах Губаря есть что: дотошный исследователь одесской старины, наделенный незаурядным интуитивным и образным мышлением и хорошим пером, он становится во многих случаях первооткрывателем интереснейших подробностей из жизни предыдущих поколений одесситов, докапывается вместе с друзьями-историками и археологами до глубокой предыстории нашего города...
В каждой главе «Старых домов» вы найдете что-то новое об известных сооружениях и местах, а еще — встретитесь с новым, интересным прочтением старых истин. «Театральная площадь», «Дом Марини», «Присутственные места»... «Толкучий рынок», «Староконный рынок»... — двадцать пять документальных новелл из истории города. А в конце — глава «Археология повседневности», в которой оживает «первозданная, юная Одесса».
Автором (в том числе в соавторстве) написано и опубликовано немало об открытиях, сделанных во время обследования котлованов самых первых одесских домов. Но и в этот раз он знакомит со все новыми и новыми подробностями быта давних времен, прочитанными благодаря археологическим изысканиям в городских кварталах. И все это рассказано живо, эмоционально, с юмором и с романтической грустью...
Вот последний абзац этой книги: «И напоследок. Не обязуйтесь любить старые камни. Не обязуйтесь их помнить. Просто однажды, непредсказуемо, приходит время их собирать. И тогда испытываешь смешанное чувство очищения и просветления».
ВТОРАЯ ПРЕЗЕНТОВАННАЯ книга — «101 вопрос об Одессе» — достойна того, чтобы стать настольной книжкой каждого одессита, который хочет не быть застигнутым врасплох наиболее частыми вопросами гостей города, а также наиболее распространенными среди одесситов легендами (не значит — наиболее правдивыми). Есть здесь и сведения, ранее в наши времена не встречавшиеся и достойные размышлений, ну, например, «Как проходили городские выборы в старой Одессе?» А всех вопросов-главок в книге не 101, как обещает заголовок, а 37. Автор уверяет, что это не обман читателя — это просто заявка на вторую, и возможно, и на третью книжку с таким названием.
Материала и замыслов у Олега Губаря столько, что издавать бы и издавать все новые книги, радуя читателя добротной литературно-исследовательской работой, да есть один вопрос, который разрешить пишущему человеку очень непросто. Не говорим уже о достойной оплате отнюдь не легкого труда, которому человек отдает жизнь, но и найти средства для оплаты издательских расходов — задачка. Потому так подробно и с такой благодарностью говорил автор во время презентации не только обо всех своих бескорыстных помощниках-консультантах, чьи имена он добросовестно вносит в книгу. Особая благодарность была адресована спонсорам — меценатам, не пожалевшим потратиться на столь благородное дело.
Для прекрасно изданной под эгидой Всемирного клуба одесситов «Печатным домом» книги «Старые дома и другие памятные места Одессы» — это фирмы «Архпроект-МДМ», «Реставратор» и «Мастер Групп». Отдельно стоит отметить оформление и верстку этой книги (Митя Кобринский), где использованы иллюстрации из собраний автора, Михаила Пойзнера и Ника Ильина и фотографии Ивана Череватенко.
Книгу «101 вопрос об Одессе» издательство «Оптимум» выпустило тиражом в 1000 экземпляров. У «Старых домов...» тираж — 3000. Думается, что на прилавках они долго не залежатся.
Людмила ГИПФРИХ.
Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.
Приверженец классической манеры
28 апреля открыта очередная персональная выставка в залах Музея западного и восточного искусства. Выставка одесского художника Владимира Прохорова — настоящий «бальзам на душу» для любителей классической живописи.
В его портретах, натюрмортах, пейзажах мягкая и насыщенная цветовая гамма, каллиграфически точный и гладкий мазок. Владимир пользуется заслуженной славой и любовью среди своих почитателей, что и подтвердили их поздравления, прозвучавшие на открытии выставки.
Олег ВЛАДИМИРСКИЙ.
На снимке: Владимир Прохоров и его работы.
Одесса: годы и судьбы
Библиограф Дмитрий Ульянинский
Дмитрий Васильевич Ульянинский (23(11).06.1861 — 15.02.1918) вряд ли когда-либо относился к той категории лиц, чьим именам по распоряжению судьбы предоставилась возможность оказаться на слуху у рядовых одесситов. Не многое об этом человеке и его деятельности удалось выяснить при встречах с профессионалами местного краеведения. А между тем, речь идет о «поэте книги», как его возвышенно характеризовали восхищенные современники, сумевшем осуществить признанный выдающимся не только в родном отечестве, но и за рубежом, колоссальный труд по описанию своей уникальной библиотеки, в котором нашлось достойное место для «одессики».
Вот лишь краткое изложение жизненных вех столь незаурядного коллекционера: родился в Туле, в семье врача; во время пребывания в старших классах гимназии давал уроки детям Л. Н. Толстого в Ясной Поляне; в 1884 году окончил Московский университет, удостоившись степени кандидата математического отделения, но научной карьере предпочел занятие государственной службой, испросив для себя в 1885 году должность в управлении Московского удельного округа и в дальнейшем вполне удовлетворившись неспешным движением по иерархической лестнице этого ведомства. Подлинные же устремления новоиспеченного чиновника были весьма далеки от диктовавшихся занимаемым положением и всецело определялись неутомимой страстью к собиранию книг.
Гордость Д. В. Ульянинского — его библиотека, насчитывавшая более семи тысяч фолиантов, — создавалась им на протяжении всего периода сознательного существования, начиная с детских лет, и увековечена в памяти поколений благодаря каталогу, который он издал тремя томами в Москве в 1912—1915 годах.
В первом томе, где содержатся материалы по истории русского просвещения и литературы, можно отыскать описание работ одесских ученых — историков А. И. Кирпичникова и Н. Н. Мурзакевича, искусствоведа Н. П. Кондакова, заведующей городским педагогическим музеем А. И. Цомакион, литературоведа И. А. Линниченко и др.
Во втором томе, посвященном систематизации публикаций библиографического характера и состоящем из разделов по истории, военным и морским наукам, географии, картографии, этнографии, духовной литературе и словесности, искусству и правоведению, Одесса представлена всевозможными каталогами библиотек ее просветительских учреждений, и прежде всего Новороссийского университета, «Публички», Общества истории и древностей. Здесь же помещены сведения о каталоге собственной библиотеки городского головы Одессы с 1880 по 1895 год, видного предпринимателя, мецената и филантропа Г. Г. Маразли.
Вот что рассказывал о перипетиях поиска данного раритета сам Д. В. Ульянинский: «Каталог этот совершенно не попадается в антикварной продаже, да и в библиотеках я его не встречал. Объясняется это, как передавали мне одесситы, тем, что Г. Г. Маразли, оставшись недоволен своим каталогом, распорядился уничтожить все издание его, и от него уцелело лишь несколько экземпляров, которые и представляют большую редкость. Я приобрел свой экземпляр в 1901 году через посредство С. П. Виноградова от одного одесского антиквария-букиниста за 3 рубля». Полезно отметить, что один из сохранившихся оттисков каталога библиотеки Г. Г. Маразли ныне хранится в музее редкой книги «Горьковки».
В третьем томе указателя
Д. В. Ульянинского, сосредоточившем информацию об источниках познания генеалогии, геральдики и истории российского дворянства, можно обнаружить целый список произведений, повествующих о родословии связанных с Одессой семейств Абаза, Барятинских, Воронцовых, Ефремовых, Жеваховых, Комаровых, Сабанеевых, Строгановых, Тройницких и др. Для исследователей корней знаменитых граждан нашего города этот том является бесценным подспорьем в поисках новых сведений о прошлом.
Каталог библиотеки Д. В. Ульянинского был отпечатан малым тиражом (чуть более 300 экземпляров) и потому встречается крайне редко. Думается, жителям столицы Причерноморья будет приятно знать, что это издание имеется в фондах Одесского госуниверситета и, в принципе, доступно всем желающим. Там же хранятся самые полные в городе собрания сочинений названного библиофила и библиографа и литературы о нем. Имя подвижника, самоотверженными усилиями которого сохранены от исчезновения в небытие страницы минувших дней в развитии Одессы, заслуживает почтения у истинных патриотов нашего города.
Эдуард РАТУШНЯК.
музеи Одессы
Этнографическое наследие степной Украины
О музее «Степова Україна», открывшемся в канун Первомая по адресу: ул. Ланжероновская, 24а, нам рассказала его куратор Светлана ДУТКА.
«СТЕПОВА УКРАЇНА» открыта на правах отдела Одесского историко-краеведческого музея и представляет собой постоянную экспозицию памяток быта народов, населявших Северное Причерноморье на территории современной Украины в первой четверти ХХ века. Этноотдел на Ланжероновской — реализация проекта историко-краеведческого музея. авторы концепции — Ирина Озерянская, Светлана Дутка, Оксана Каражей.
В фондах музея, со времени его основания в 1956 году, сохранялось примерно 90% коллекции, когда-то принадлежавшей одесскому музею «Степова Україна».
Последний был создан в 1920-30-х годах прошлого века Одесской краеведческой комиссией Всеукраинской академии наук, этнографически-лингвистическую секцию которой возглавлял славист-этнограф и литературовед Р. Н. Волков. Ученые обследовали территории бывших Херсонской, Екатеринославской и Таврической губерний, а также прилежащие земли Подолья и Полесья. Предметом изучения стали экономика и быт, обрядность и фольклор, народные промыслы и изобразительное искусство многочисленных национальностей, представители которых населяли степное Причерноморье.
Собранная тогда коллекция, вместе с архивными и музейными материалами, составила экспозицию «Степовой України» — музея, открытого в 1927 году и накопившего вскоре до 2 тысяч единиц хранения. Особенно богатыми были собрания вышивки, ткачества, керамики, писанок. Интересно были представлены архитектурные чертежи, фотографии, архивные документы.
Однако к 1934 году музей был аннулирован коммунистическим режимом как «безыдейный». Значительную часть расформированной коллекции передали в Одесский археологический музей, откуда она в 1956 году и попала в историко-краеведческий в виде 1500 экспонатов. Из инвентарных книг «Степової України» сохранилась лишь одна.
Решение коллегии облуправления культуры и туризма о возвращении новому музейному отделу названия «Степова Україна» было принято 15 февраля 2006 года. Открытие «Степової України» поддержали торговая марка «Українська ласунка» и предприниматель В. П. Лях.
Отрадно, что облуправление культуры и туризма наконец изыскало средства на капремонт музейных выставочных залов на Ланжероновской, которые (наша газета писала об этом), из-за ненадлежащего содержания помещения в памятнике архитектуры, уж было сделались «спорным объектом» между историко-краеведческим музеем и областным УООКН.
ТЕПЕРЬ ЭТИ ЗАЛЫ — достойное место познавательного отдыха. Первый посвящен истории музея «Степова Україна» и экспозиции украинской этнографии. Представлены предметы интерьера, бытовая утварь. музыкальные инструменты, отлично сохранившиеся образцы народного женского костюма.
Следующий зал представляет бытовую культуру русских (особенно — старообрядческую: липован, молокан, духоборов), греков, евреев, болгар, немцев, караимов, молдаван, гагаузов. Это были самые многочисленные этнопоселения в здешних местах в первой четверти ХХ века. Три национальности: евреи, греки, караимы, — представлены исключительно городским укладом, по характерному месту их сосредоточения в Украине.
Валентина ЛЕВЧУК.
Измаил ГОРДОН
Стихи из левого нагрудного кармана
* * *
Настал Победы день,
Башка моя цела —
Поэтому сирень
В предгорьях Альп цвела.
Май 1945 г., г. Штайнц (Австрия).
* * *
Я на спине тогда —
что было сил,
Товарища из боя выносил.
Я нес его беспомощен и шал,
Он горячо в затылок мне дышал.
Светился выдох в ледяной ночи,
Дыхание лучилось — и ничьи
Казались в звездном небе тополя,
Я шел к ним, снегом
девственным пыля.
Я нес бойца, как, может
быть, несут,
Наполненный
лишь хрупкостью сосуд,
Но кровь его по моему бедру
Текла тепло и липко —
не к добру.
Рассвет не наступал —
и, захлебнувшись тьмой,
Уж больше не дышал
товарищ мой...
Дыхания оборванного мгла
Надолго на затылок
мой легла.
* * *
Забыл таблицу умножения —
Такого самоунижения
До обалденья
Не знал я за лета прошедшие —
Мудреные и сумасшедшие.
Который день я
Хожу не свой — чего-то чается,
Но все так просто намечается
С цифири четной:
Как дважды два
в бою близ Граца S,
Как трижды три
могила братская
И в ней Расчет мой...
* * *
Я не готов к страданиям, увы,
Такое легкомыслие витает
Вокруг моей почтенной головы
И где-то там за безрассудством
тает.
И довелось в былые времена
Мне побывать в трагической юдоли,
Но то была Великая война —
Готовность к смерти
и привычность к боли.
А надо быть готовым ко всему
И пред судьбой за слабость
повиниться,
и доказать и сердцу, и уму,
Что порох есть еще в пороховницах.
Купальщица
Входит в море дева эта,
Свежесть Бриза пьет запоем
В контражуры разодета,
Подпоясана прибоем.
Не подобна ли Мадонне
Ненаглядная девица?
Блик с волны берет в ладони
И, как в зеркальце, глядится.
Капли моря, плавность жеста
Обтекают стан лекально,
Эту тайну совершенства
Оголенную легально.
Вся обнаженней наготы
И так искренне нагая,
Что солнце с вешней высоты
Загляделось, не мигая.
* * *
Непогода стылая, нагая
И стоял, согласно временам,
Листопад, промозглостью
внимая
Голосу морского ревуна.
Сам туман тревожен
под сиреной,
Дрожь дождя
на траверзе видна,
Отсырело море, отсырело —
Сыростью пропитано до дна.
И в крови так холодно и тленно.
Падая, ладони не задев,
Проникали капли внутривенно
В жилы оголенные дерев.
Троицын день
Нинели Григорьевне РЯДЧЕНКО
Босоногая селянка —
Горделивая осанка —
По долам, по авеню
Вышла к Троицыну дню.
Шла сто лет, а может — триста,
Временам даря мониста
Голубого янтаря,
Ничего не говоря.
Наконец-то луг росистый,
Конь отъявленно рысистый —
Переливчатый, как ртуть,
Трогает копытом путь.
— Ветра рвение готово?
Оседлать коня гнедого?! —
Над полями трубный глас
Возродился и погас.
С буркуном и медуницей
Украинке яснолицей
Сам Господь взойти помог,
Как на паперть, — на порог!
На порог родимой хаты,
Где под сволок волохатый
Хмель подвешен невпопад
Затмевая свет лампад.
Это день очарованья,
Это чары чаркуванья,
Это в чаянье простом
Осенить себя крестом...
Мерцательная аритмия
Все мерцает
аритмия
Непрестанная
во мне,
Пульс такой:
тире и точки,
как морзянка
на войне.
Так бывает вечерами,
Если пульса
не найду,
Вижу отсветы
мерцанья
на воде или
на льду.
Домерцаюсь я в потемках
до неведомых
мне чувств.
Домерцаюсь,
домерцаюсь —
и в итоге засвечусь.
Вермут
Свеча горела на столе,
свеча горела.
Борис Пастернак.
Зима. Ни кочета, ни кречета,
В избушке старой стынь бревенчата.
Свеча горит — и тьма отвергнута.
Свечение в бокале вермута.
И лучик, всплыв из углубления,
Двоится в точке пригубления.
Бокал в руке — он, кроме мглистости,
Исполнен звездной золотистости.
Вина вкусив, желает чар душа —
Что может быть
хмельнее Чардаша
На половицах? Под их пение
Слегка туманно опьянение.
И что пьяней мороза жгучего
иль сквозняка, за дверью
ждущего?
Притухший свет бокала
полого,
Лишенный лишь накала
полного
Да озарится вновь
от вермута.
Свеча горит — и тьма
отвергнута...