|
|
   |
Мюзикл «Ханум», безусловно, уже вошел в число хитов Одесского академического театра музыкальной комедии им. М. Водяного.
ДАЛЬШЕ, наверное, можно и не продолжать? А вот нет же: как говорится, докажи. К тому же — сколько зрителей, столько мнений. А если еще зритель приходит на спектакль с определенными ожиданиями, с багажом для сравнений... тут уж опять, как говорится, ховайся. Режиссер-постановщик Дмитрий Белов «ховаться» от зрительской предвзятости не стал и заранее объявил декларацию о намерениях (см. «ВО» от 2 марта). Предваряя «разбор полетов», итожим: результат совпадает с декларацией.
Чего боится режиссер, берущийся за постановку популярной вещи? Правильно: сравнения с именитыми предтечами. С былыми театральными шлягерами. Поэтому установка у Дмитрия Белова была такая: как угодно, только чтобы непохоже! Чтоб не сказали: «Ходють тут всякие после Товстоногова». Однажды Белов уже показал на подмостках нашей Музкомедии, что умеет достойно распорядиться сюжетом шлягера всех времен и народов: поставил «В джазе только девушки» и даже не постеснялся главную героиню стилизовать под Мерилин Монро, напялив на нее «пергидролевый» паричок, — мол, я и не помышляю вступать в соперничество, классика нерушима... но мы всё же вот в нее и поиграем. И вышел симпатичный, веселый спектакль, и никто ни с кем и ни с чем не сравнивает, а просто получают люди удовольствие.
А теперь вот «Ханум» — знаменитая «Ханума» на музыку Гии Канчели, мелодии которой на слуху. В названии последняя ударная «а» упразднена, в спектакле героиню зовут как положено: Ханума. Этот спектакль получился цельным и последовательным как зрелище. Настолько стилистически цельным, что позволяет судить о режиссере: Дмитрий Белов в своем беге «от Товстоногова и от Ошеровского» сумел не просто убежать, но выявить, а кто же он сам, Белов, есть как художник. А есть он, по моему впечатлению, истовый «американист», очарованный стилем музыкальных постановок Голливуда и Бродвея и хорошо эту стилистику чувствующий. Близка она ему. Если тут и возникают какие поправки, то разве что на материальный ресурс...
Драйв одесской «Ханум» совершенно голливудский. Вот, знаете, мне даже недоставало толики восточного колорита в хореографии: музыка-то, мелос очень восточные, а музыка, она ведет и своего требует. Однако я, побрюзжав в антракте, потом вполне смирилась. Дело не в моих личных вкусовых предпочтениях, дело в чувстве стиля у режиссера, а оно у него, несомненно, в полном порядке. Какую манеру выбрал, ту и осуществил во всех деталях.
ВООБРАЗИТЕ тбилисскую диаспору... в Нью-Йорке. Район Авлабар, что в переводе означает «предместье». Если он в Тбилиси имеется, почему бы не назвать точно так же и квартал компактного проживания в эмиграции? А эмиграция не сегодня случилась. Почему Нью-Йорк? А повадки у персонажей спектакля такие — «продвинутые» там субъекты живут. Хотя и хранящие родовое предание во всех его проявлениях. Вот типичная шебутная неприкаянная семейка: Вано Пантиашвили (я смотрела в этой роли засл. арт. Украины Сергея Лукашенко), у которого его года — всё его богатство да плюс княжеский титул; опекающая князя его сестрица-одиночка Текле (засл. арт. Украины Тамара Тищенко); и племянник, молодой Котэ (Александр Кабаков), — этот уже сообразил, что титулом жив не будешь, и дает частные уроки. А старший князь еще мечтает по-старосветски поправить дела выгодной женитьбой: ты мне капиталец, я тебе родовой герб.
За то, чтобы сорвать куш, приискав князю невесту, соперничают две профессиональные свахи: Ханума (нар. арт. Украины Ольга Оганезова) и Кабато (Алеся Перекальчук)... впрочем, что сюжет-то пересказывать. Мы же — о стилистике. Ханума здесь такая победная особа, что сразу приводит на память киношный проход Барбры Стрейзанд в «Хелло, Долли!», — вот грузинская коллега американской Долли совершенно такая же из себя триумфальная, так себя несет и при этом так пленительно, по-восточному, женственна, что, глядишь, отобьет у ихней Долли всю клиентуру.
А юная армяночка-богачка Сонэ, в которую, давая уроки, влюбился Котэ и к которой проникается симпатией, по сюжету, Ханума, в исполнении Елизаветы Дюльгер — дерзкий, отвязный, готовый к отчаянным приключениям тинейджер образца 1968 года: уже не тупит по-восточному глазки, такой пальца в рот не клади.
И Сара, старушка-бабушка Сонэ, внучке под стать: неусыпно надзирая, роману внучки потакает, — очень современная, «продвинутая» бабушка (Денис Фалюта, роль-травести), которая в финале пилотирует дирижабль...
СЮЖЕТ, изобилующий интригами, подставами, мистификациями, эскападами — очень, к примеру, эффектно и озорно подана сцена в мужской бане с деловым визитом в эту мужскую компанию веселой бесстыдницы Ханумы), — актеры играют с самозабвенным удовольствием. Соперничество Ханумы и Кабато — это схватка двух характеров, из которых побеждает тот, в основе коего вкрадчивая женственность и чувство юмора (Ханума), а не тот, в котором полыхает темперамент гневливой амазонки (Кабато). Ну, и все здесь трогательно смешные на свой лад: папа Сонэ, нувориш Микич (Денис Фалюта), слуга Тимоте (Руслан Рудный), приказчик Акоп (Сергей Мильков), которого попутно и успешно умудрилась «сосватать» и самой себе эмансипированная Ханума. Все персонажи вовлечены в пеструю карнавальную заверть и соскучиться зрителю не дадут ни на минуту.
Миманс в спектакле тоже соответствует «декларации о намерениях»: перед нами — изо дня в день пляшущий квартал. Он идет в пляс от избытка жизни, от любви, от огорчения. Танец дан как выражение эмоций и поставлен чисто по-голливудски. Да, в нем нет восточных па — за годы эмиграции, поди, выветрились, — но твист и шейк здесь «ломают» абсолютно в духе «безумных 60-х». Мы не на Куре, мы на Гудзоне! Собственно, вся стилистика спектакля — она «шестидесятническая». А экстравагантные, с восточными, как раз, нюансами одеяния горожан — так ведь тогда все поголовно хипповали и в моде было «этно», не так ли?
И музыка, шлягерная музыка Гии Канчели... создатели спектакля многие стили в своих аранжировках посулили, а если уж говорить, что вышло, то — вышел типичнейший симфоджаз эстрады
60-х. И отлично вышел. Даже ностальгически. Головокружительно получилось. И именно как того требует жанр мюзикла: музыка в нем — не вставные номера, как в оперетте, не «сопровождение», а сама ткань драматургии, она от развития конфликта неотделима и даже его провоцирует.
Финальная же песня, исполняемая хором, кажется, на грузинском языке, так даже может счастливую слезу вышибить. Про то и получился спектакль Дмитрия Белова: что счастье — есть и лично для тебя возможно... если, конечно, с головой дружишь.
Тина Арсеньева. Фото Олега Владимирского