|
|
   |
Какие бы скрупулезные исследования ни проводили искусствоведы, в музее остается место Тайне. Особенно в Одесском музее западного и восточного искусства, содержащем в коллекции произведения, которым не одно и не два столетия...
«Поговорите со смотрительницей зала, посвященного Северному Возрождению, — посоветовал мне и.о. директора ОМЗВИ Игорь Пороник. — Помните нашу «Мадонну»? Вот смотрительница приметила какие-то удивительные с нею явления»...
Как не помнить: любимая картина, отмеченная особенной, именно Северному Возрождению свойственной, одухотворенностью. В чем там «явления»? Если вкратце: не дает себя сфотографировать. И не удивительно: картина висит строго против окна, что называется, на пробой светом. Я исхитрялась с фотокамерой со всех сторон. Бликует, и сильно. И всякий знает: для получения репродукции нужно специально выставить свет, и этим должен заниматься профессионал. В европейских выставочных залах, экспонирующих работы из музейных коллекций, применяется новый прием: картины висят в темноте, каждая освещена сверху персональной лампой, не искажающей цвет. Правда, картина при этом теряет вид живописи с присущими ей фактурами и превращается во что-то вроде киноизображения. Зато фотографированию никаких препятствий, поверхность не бликует.
Так что можно было бы улыбнуться тому факту, что музейная смотрительница зала приняла заурядный оптический эффект за некое мистическое сияние. Если бы... если бы не безыскусный и сердечный рассказ Любови Николаевны Навроцкой, два года проработавшей в экспозиции Северного Возрождения:
«Месяца два назад туристка из Днепропетровска пыталась фотографировать «Мадонну с Младенцем», заходя и так, и эдак. Мы плотно закрыли двери и оконные ставни. Но и в полумраке изображение на снимке давало белесую пелену, нечто вроде свечения, сосредоточенного преимущественно на ликах Иисуса и Марии. «Святая работа», — сказала про картину пораженная гостья. Я потом пошла в церковь, рассказала батюшке об этом случае. Он мне сказал: «Обращайте к «Мадонне с Младенцем» ваши скорби, радости и просьбы. Ведь это же не просто картина, это икона. Она намолена».
Мы забываем: и в повседневном культурном бытии неспециалистов, пылко увлеченных живописью, и в специальной музейной повседневности подготовленных экскурсий и лекций, — напрочь забываем тонкую разницу между «Мадонной» на картине, пусть и самого Рафаэля, и Богородицей, писаной художником затем, чтобы к ней возносили молитвы. А картина в ОМЗВИ датирована XVI веком, да и то предположительно, — может быть, она и постарше.
Европейское Возрождение, особенно итальянское, произвело революцию в мировоззрении, поставив Человека — в центр Вселенной. Как следствие — обмирщение искусства, в котором практически была разрушена иерархическая вертикаль между земным и небесным. Для «титанов Возрождения», которые, конечно, в Бога верить не перестали, далеко еще им было до вольтерового вольнодумства, библейские сюжеты превратились именно в «сюжеты», в напоминания, — в повод для философских интерпретаций «человеческого, слишком человеческого». Началось, как преподавали нам с вами, «утверждение гуманистических ценностей».
Северные страны — Германия, Фландрия, — не так легко вытеснили из своего искусства его первоначальное сакральное наполнение. Здесь не место пускаться в рассуждения, отчего так сложилось, но невозможно не отметить, что особенная, тщательная, изысканная скрупулезность в живописи Северного Возрождения сродни «умной молитве». Даже кружевной воротник бюргерши тамошние художники выписывали словно в состоянии благоговения: не перед обладательницей воротника, разумеется, а перед чем-то неизмеримо более высоким. Может быть, это было благоговение перед дивными произведениями рук человеческих, потому и дивными, что сам-то человек — творение Господне, по образу и подобию Божию наделенное творческим импульсом. На прохладном Севере это не так скоро призабыли, как в чувственной, роскошной, падкой на мирские удовольствия Италии. Как-то так...
И эта вот утонченная «Мадонна с Младенцем», окруженная цветущими розами, — она же не для стильного интерьера была написана: уж наверняка была эта живопись заказана как семейный — или церковный — «образ», икона, к которой люди обращали свои молитвы. Где висела эта картина? Ей полтыщи лет! А если перед нами действительно — столетиями намоленный образ?
Как она вообще попала в Одессу? Говорят, до того как советская власть раскурочила римско-католический кафедральный Успенский собор на Екатерининской, а разоряли его трижды, в 1922-м, 1935-м и в 1948 годах, — будто бы северная «Мадонна с Младенцем» висела в этом костеле. Но утверждений об этом факте нет даже в приходских изложениях истории собора. Так, слухи. Вот и выходит, что музейная картина окутана Тайной...
Завесу этой тайны слегка приподняла искусствовед ОМЗВИ Валентина Юндт, живущая теперь в Германии. Процитирую абзац из моей статьи в номере «ВО» от 14 июля 2005 г. «Имя дорого, но истина дороже»: «...Картина «Мадонна с младенцем» приписывалась, согласно музейным путеводителям 1924 г. и 1937 г., то Дюреру, то Гольбейну Младшему. Валентина Юндт атрибутировала картину как произведение нидерландской школы, мастерской Амброзиуса Бенсона (умер в 1550 г.), писанное по оригиналу Рогира ван дер Вейдена... И разве от этой атрибуции «Мадонна с младенцем» «подешевела»? «В Брюгге, — пишет В. А. Юндт, — не осталось ни единой работы Амброзиуса Бенсона, не считая... двух повторений композиции Рогира... К этим произведениям можно сегодня с уверенностью прибавить и картину «Мадонна с младенцем» из коллекции Одесского музея западного и восточного искусства».
Впрочем, твердой уверенности в чем бы то ни было очерк Валентины Юндт, опубликованный в коллективной монографии «Сборник научных трудов Одесского музея западного и восточного искусства», не выражает. Исследование В.Юндт предельно корректное и осторожное. Для своих выводов она заручилась мнениями западноевропейских искусствоведов, сравнительным анализом произведений схожей иконографии, принадлежащих той же эпохе, как и, предположительно, одесское загадочное музейное полотно. Атрибуция — сложная и зыбкая наука, не сулящая сенсаций. То, что сегодня представилось открытием, завтра может быть откорректировано.
Интересно то, какую «родословную» вывела Валентина Юндт исследуемой ею картине. Интересно, а для Одессы и особенно престижно, не всякий город в Украине такой «родней» похвалится. Искусствовед полагает, что образцом для «Мадонны с Младенцем» послужило произведение великого нидерландца Рогира ван дер Вейдена (1400—1464). Но и здесь на исследователя наставлены ловушки: специалисты пришли к выводу, что из всех картин, приписываемых Рогиру ван дер Вейдену, доподлинно и неопровержимо принадлежит его кисти лишь знаменитое «Снятие с Креста».
Мне посчастливилось увидеть этот шедевр в Прадо и даже специально еще и еще раз пойти туда ради этой единственной картины. Потрясающая работа нидерландского мастера по манере находится на пограничье между средневековой иконой и реалистической живописью Возрождения. И во всё еще иконной ее композиции, с привнесенной в эту композицию порывистой динамикой легитимизированных Возрождением человечьих страстей, читается такой отрешенный спиритуализм, настолько она устремлена к горнему, что всякий раз, скажу вам, я чувствовала себя оплывшей, яко воск пред лицом огня, в лужицу на паркете...
Гораздо более скромная «Мадонна с Младенцем» из ОМЗВИ, тем не менее, также неопровержимо духовна и мистична. Она под покровом священной Тайны. И, думаю, вы не ошибетесь, если обратите к ней молитвенные просьбы.
Тина Арсеньева. Фото автора