|
|
   |
Новая сценическая версия «Кармен» Ж.Бизе в постановке заслуженного деятеля искусств РФ Георгия Ковтуна стала репертуарным хитом Одесского национального академического театра оперы и балета.
После такого заявления осталось раскрыть смысл этой очевидности, что да почему. Молодой состав солистов, одаренных, как на подбор. Филигранная работа главного дирижера театра, народного артиста Молдовы Александра Самоилэ, идеально подчинившего оркестр солистам, от чего музыка Бизе нисколько не потеряла в драйве (недоумеваешь: ну, как это во время оно современники, да могли такую музыку — не принять?!), за что публика не единожды отблагодарила дирижера-постановщика бурными овациями. Образ Кармен, всей повадкой, — в яблочко. Нарядность, зрелищность всего действа.
Что оригинально — это же Ковтун, когда он не был оригинален? — вопреки моим ожиданиям каких-то постановочных эскапад наш отъявленный авангардист-эксцентрик создал... вполне традиционный повествовательный спектакль, без пластических метафор, без Агафьи Тихоновны на проволоке. Но!.. Какова динамика, как, с головою, вовлечены в действие хор и миманс. Все и вся — в движении, в соучастии, сопереживании. На взгляд всё привычно: площадь пляшет, таверна пьет, контрабандисты таскают туда-сюда тюки и ящики. Однако режиссер добился именно живого соучастия, а не как обычно в опере: поют на фоне и «олицетворяют». «Кармен» Ковтуна — образец идеального «массовочного» спектакля.
Э, при этом Ковтун изменил бы себе, если бы не ввинтил в действо и трюки, да так вышколил солистов по части физической формы, что те выполняют сложные задачи играючи и, как говорится, с песнями, — зритель и не соображает, чего все это стоит. Загнать солисток на столы — вроде бы ничего особенного: как будто в порядке вещей, чтобы певица сигала на табурет, с него на стол, и при этом выводила оперные пассажи, не сбив дыхания. А вот вы дома потренируйтесь! Но Микаэла, которая, не прерывая своей певческой реплики, с места одним махом (в длинной юбке) взлетает на высокую платформу телеги, на мгновение лишь слегка опершись ножкой о высокое же колесо! А Кармен, та вообще выполняет эквилибр, идя во время исполнения арии по сцепленным рукам выстроившихся в коридор мужчин... не проволока, но тоже — попробуйте. Пусть солистку слегка и поддерживают за руки, но руки-подмостки, между прочим, естественно пружинят, а ей — петь.
Много еще рассыпано по спектаклю таких «фишек»: и сценка с детьми, играющими в солдатики (хор «Жемчужины Одессы» Ларисы Гарбуз), и балетное трио, вполне к делу заполняющее долгие «музыкальные паузы» оперной партитуры пластическим эквивалентом центрального «любовного треугольника» (Оксана Широкова, Роман Калин, Ростислав Янчишен).
Вот и поговорим о «треугольнике». Был ли он? То есть: а повернул ли Георгий Ковтун фабулу спектакля так, чтобы оживить наш интерес? Конечно, в оперу мы ходим, прежде всего, слушать голос и музыку... ну, тогда выстройте в ряд солистов, и пусть поют. Опера, все же, спектакль, и при всей наивности своих мелодраматических сюжетов должна же нести какую-то мысль. В наше (да, собственно, и во всякое) время это должна быть мысль, разрушающая стереотипы. В данном случае — устойчивый оперный стереотип «свободной» Карменситы, у любви которой, как у пташки, крылья, сегодня Хозе, завтра Эскамильо.
Я смотрела спектакль Ковтуна и задумалась: а почему Кармен вот так взяла да и позволила Хозе убить себя, когда имела все возможности этого избежать? Что за суицидальные позывы? Карты предсказали — так уж и не вздумай противиться? Цыганский фатализм? Да чепуха, ничего такого в цыганском национальном характере не отмечено. Тем более, странен такой фатализм у авантюрной героини литературного первоисточника. Почему она вообще, «расплатившись» с Хозе, не послала его куда подальше (он же еще не стал крутым паханом)? Так уж надо было завербовать столь «ценный кадр» в ватагу честных контрабандистов?
Отож. О странностях любви повествует этот сюжет, на который навели хрестоматийный оперный глянец. Кармен и Хозе — сиамские близнецы, двойники-антагонисты, друг без друга немыслимые, которых тянет друг к другу неодолимо, потому как здесь — катастрофическая сшибка гордынь, в экстремальном проявлении самоутверждения, чей чёрт сверху будет. Вообще, Карменситу играет свита: нужен простосердечный тиран Хозе, чтобы состоялась роковая свободная Кармен, которая для «мужчин из общества» — не более чем смазливенькая гризетка. Не разлюбила Кармен своего сержанта, куды!.. И не полюбила тореадора. В трактовке Ковтуна подстава четко читается, выраженная даже и мизансценически: при виде всенародно знаменитого тореро, потянувшего, как говорится, одеяло на себя со всеобщей любимицы Карменситы, в последней просто взыгрывает тщеславие. Проявление такового — инстинкт прихватизатора: в данный момент свободная Кармен ничем не отличается от деспота Хозе, двойники легко меняются местами. Заграбастать, присвоить, овладеть, доминировать! И финальное, катастрофическое, столкновение Кармен и Хозе из-за Эскамильо... да просто последняя капля переполнила чашу, нить напряжения натянулась до предела, а Эскамильо тут — повод, разменная фишка в трагической игре гордынь.
Вот смотришь и с усмешкой прикидываешь: ну, где вольница объявилась, там и тирания тут же заведется, они друг без друга не живут. Чем беспечнее и безответственнее Кармен, тем упорнее Хозе в своей претензии неограниченного овладения, и тем бешенее сопротивление Кармен, не признающей никакого удержу. А такое психологическое напряжение — еще та питательная среда для... любви. Любовь всегда — поединок, в той или иной степени. В данном случае — в экстремуме. И пресловутое «кого хочу, того люблю» тут — всего лишь аспект самоутверждения: одержать верх над партнером — то есть, овладеть им с потрохами и душою. Оба стоят друг друга и оба любят друг друга.
Кстати, великолепен у Ковтуна финальный жест героини, когда она стаскивает с пальца зубами подаренное ей Хозе кольцо и смачно плюет им под ноги любовнику. Истинно цыганский жест!
Кармен — Екатерина Цымбалюк (я смотрела спектакль в этом составе) неотразима; чудесный гибкий голос мягкого тембра. Обольстительна, вкрадчива, уклончива, в руки не дается, но всё к рукам прибирает и ничем не дорожит, даже жизнью, — ничем, кроме самости. О грехе гордыни, неосознанном, и о трагедии гордыни этот спектакль, а вовсе не о «свободе». Оперная хрестоматийная Карменсита — миф, секс-символ, особенно завлекательный для дам: быть вожделенной всеми, свободно выбирать партнера и не беременеть. Смешно, если честно...
Непроста и Микаэла, эта жертвенно-самоотреченная овечка: у Ковтуна она тоже девочка с позывом к тираническому обладанию. Режиссер вводит любопытную сценку, в которой эта простушка мстительно исполняет магический обряд, топя куклу, изображающую соперницу, да еще и перед придорожным Распятием, не забыв набожно перекреститься. Вокальные данные, внешность, пластика исполнительницы, Юлии Терещук, заслуженно были награждены овациями.
Хорош Хозе — Александр Прокопович: и голос, и образ — стремительный, пылкий, истовый. Что до Эскамильо — Вадим Черниговский, — тоже отличные данные, но мне пока что в вокальной партии, особенно в знаменитых куплетах, показалось маловато, что ли, драйва... надеюсь, солист еще «распоется».
Спектакль состоялся, спешите видеть. И помните: какая там свобода... когда — любовь!..
Тина Арсеньева