|
|
   |
Новый спектакль в Украинском театре «Шинкарка», постановка народного артиста Украины Игоря Равицкого по мотивам пьесы Стефана Кшивошевского, — состоялся. Это показала премьера 22 ноября. Нарядный, озорной, неоднозначный в своей идее, с элементом притчи...
История, разыгранная с подачи Игоря Равицкого, неоднозначна. С большущей подставой. Такая, в которой всякое явление тут же выказывает свою изнанку. Ничего здесь нельзя принимать за окончательную суть, а можно лишь задаваться вопросами. Но не с серьезной миной, с которой совершаются все глупости на свете, а беззаботно хохоча.
Итак, черти в аду, наслышанные о добродетелях вдовушки-шинкарки Катерины, ставят себе в план ее совращение. Тем более, что на повестке дня — ее вторая свадьба. И тем паче, что предыстория у шинкарки завлекательная. Ее покойная матушка бежала от мужа с каким-то «панычом», роковая любовь вышла. Но затем вернулась в лоно семьи, была прощена и остаток жизни провела в молитвенном покаянии, тем самым избежав прописки в аду. И как не взять реванш на дочке с такой наследственностью.
Совращение поручают энергичному черту Рожнику (засл. арт. Украины Яков Кучеревский), в ассистенты которому дают беса Хромого (Валерий Швец). Этот Рожник, надо вам доложить, романтик. Свое идеальное «я» он видит в демонском драйве среди молний, а тут тебе — обольщай простолюдинку. Но дисциплиной и ад держится. Сонм из пекла является на постой к Катерине в день ее свадьбы под видом свиты некоего Графа, он же Рожник. В корчме начинается панский разгул, и гостья, графиня Памфилия, она же чертиха из пекла (Ирина Бессараб, Татьяна Саковская), обольщает морально неустойчивого новобрачного — цирюльника Бонифатия (Евгений Юхновец). Свадьба скандально расстраивается. Вот тут и подъезжает к прекрасной шинкарке с комплиментами, лодкой, водкой и турусами на колесах заезжий Граф.
...Внимательному зрителю будут явственны озорные подмигивания сюжета. Только ли в том дело, что Рожник испытывает и всячески демонстрирует «в сторону» свое первоначальное отвращение перед недостойной миссией — очаровать плебейку? Яков Кучеревский тут рассыплет каскады. Вы будете корчиться в креслах и тихо пищать, смакуя детали его пародийной игры, нигде не переходящей ту роковую для сцены грань, за которой кончается театр и начинается самодельное шоу КВН. Нет, в «Шинкарке» пародия отработана филигранно, истинно театрально. Под стать Графу его Секретарь, он же Хромой, — меня более всего восхитило в их тандеме безукоризненное чувство ритма. Отсюда — «цифровая» точность каждого жеста и всякой интонации, отсюда и тонкие флюиды между артистом и публикой.
Столь же четко отработан ритм в «дуэли» Пафнутия (Александр Довгодько) и Болеслава (Роман Федосеев): гостей шинкарки, мещан, из которых первый — обманутый муж, второй — тот, кто его обманывает, и оба они удостоверяются, что сентиментальная матрона Бальбина (нар. арт. Украины Ольга Равицкая) дурит их обоих с неким третьим...
Столь же изысканно и кокетливо пародийно «трио» клуши Агнессы (Нинель Наточа; Татьяна Медведева) и ее дочурок-нимфеток Веси и Песи (Юлия Харчук, Наталья Шевченко; на память, кстати, приходит «Мораль пани Дульской»).
Помогает в раскрытии мысли спектакля «стерильная» декорация, придуманная Александром Другановым. Ад как предельное выражение виртуального мира воспроизведен посредством экранной проекции: кино — действительный мир призраков (вспомним «И корабль плывет»). Пряничные, карамельные дворцы с лебедями в сценах совращения находятся под кураторством повелителя ада Инферуса (засл. арт. Украины Павел Шмарев), чья вдумчивая физиономия не раз высветится сквозь наши земные красоты. Инфернальный нюанс вносит в действо ария из «Нормы» В.Беллини в изумительном исполнении Светланы Самойленко, — а что вы хотели, и демоническое начало присуще искусству!..
НО ЧТО ЖЕ все-таки Катерина? Ее играют, каждая в своем составе, заслуженная артистка Украины Ольга Петровская и Нинель Наточа. На начальном этапе жизни спектакля, мне представляется, в режиссерский замысел несколько точнее встроилась вторая. Именно чувством ритма: отлаженной четкостью малейших реакций на малейшее событие. В Петровской больше мягкого, плавного, от лирической героини... но давайте разберемся с лирикой.
Что, в сущности, происходит? «Граф» завлекает Катерину, ухаживает, подпускает пылкие намеки. Первое дело: возбуждено женское тщеславие простолюдинки. Второе: есть хороший повод отплатить легкомысленному Бонифатию. А потом... демонстрация мужской силы на хулигане, первый, как бы случайный, поцелуй — и, опа, внезапное влечение!..
Если вкратце, то Катерина таки устоит. Тем более, что вовремя опомнится и вернется Бонифатий. Но, доводя нас до смеховой истомы пародийными роковыми страстями — ведь Рожник, напоровшись на Катерину аки на скалу, и сам всерьез увлекся, и Хромой тоже не остался равнодушен к чарам кабатчицы, — спектакль не единожды задаст нам лукавый вопросик...
С чего так «непокобелима» прекрасная шинкарка? Горький опыт мамы? Да, но кто и когда всерьез примерил на себя чужой опыт в делах любовных? А вдруг дело не в ангельской чистоте красотки, а в ее простом и надежном здравомыслии? В неукоснительной приверженности обычаям и предрассудкам, преступить которые суждено лишь пассионариям, себе на погибель, другим в назидание. Шинкарка, поди, не в урон себе торгует. И трезво знает, что синица в руках предпочтительнее журавля в небе. Народный она персонаж. Сиречь, мудрый. И с самим чертом ведет себя как, что называется, умная женщина. Не революционерка она, извините, а охранительница. Оплот стабильности и благосостояния. Предел ее мечтаний — гостиница с позолоченными зеркалами, а не страсти в молниях.
Имеем выворотный вариант легендарной коллизии «демон — монахиня». Слишком приземленной оказалась краса неземная. Не дотягивает до инфернальных глубин. А может, оно и к лучшему? На таких шинкарках — а ими сейчас рыночные контейнеры Одессы заполнены под завязку, — поди, мир худо-бедно стоит. Житейская же мудрость, заметим, не синоним святости.
Ведь и райские небеса сквозят на сцене хитрой усмешкой. Нам, конечно, предлагают увлекательную игру: наблюдать, как в Катерине природное борется с навеянным. Нутряное «Оно» сцепилось с социальным «Сверх-Я», чисто по батюшке Фрейду. Вот знает она, к примеру, твердо, что сальные анекдоты — неприличны; но какое удовольствие — слушать их в исполнении Бонифатия. Или, там, любовь: «и будешь ты царицей мира», оно красиво... но когда Бонифатий запустит пятерни в передок, оно приятно. А чего вы покраснели, — это ж они и есть, странности любви.
Социальное в Катерине безусловно побеждает. «Дала поцелуй — должна отдаться», но только через нотариуса! Праведница ли она? Ее диалог с повинившимся Бонифатием вряд ли оставляет нам иллюзии. Погиб владелец шикарной гостиницы, и теперь его достояние можно задешево выкупить у вдовы с сиротами, деваться им некуда. Катерина рада без памяти. Потому что жизнь борьба, малята...
...И не зря же оба черта, потерпев любовное фиаско и позорно провалив производственное задание, пристраиваются под кроватью новобрачных. Очевидно, надолго.
Тина Арсеньева. Фото Олега Владимирского