|
|
   |
жизнь—искусство—жизнь
«Затерянный мир» Алексея Мазура
Нелепая случайность оборвала жизнь одесского художника Алексея Мазура (1962—2005). Творчество этого мастера вот уже более 20 лет вызывает споры профессионалов, неоднозначное внимание коллекционеров. Выставка его произведений в залах галереи «Белая луна» — своеобразная дань памяти, свидетельство незаурядного таланта и непростого творческого пути. В экспозицию вошли работы, хранящиеся в семье художника и частных коллекциях Одессы.
ЕЩЕ В ШКОЛЕ А. Мазур увлекся жанром анималистики. Штудировал учебники биологии, много рисовал и лепил. Обучение в медицинском училище, на биофаке университета и художественно-графическом факультете Одесского пединститута — ступени, которые помогли утвердиться ему как биологу и художнику. Одно время он успешно совмещал эти профессии, но тяга к изобразительному творчеству победила, и первые самостоятельные произведения появились в конце 80-х. В раннем творчестве Алексея привлекал реализм. Позже он отдал предпочтение мистико-символическому содержанию. Романтическим идеалом его был художник-биолог на борту научно-исследовательского судна. Разносторонние интересы не мешали и даже помогали формулировать и успешно решать творческие задачи. Алексей всегда сознательно утверждал, что не мыслит себя в другом ремесле, а живопись — это и увлечение, и хлеб насущный.
Обо всем этом художник поведал автору этих строк в конце 90-х, накануне своей персональной выставки. Подготовленная мною тогда публикация, вызвала разногласия художника и автора статьи. От материала пришлось отказаться. Однако весной 2005 года, когда Алексей принял приглашение «Белой луны» устроить его очередную «персоналку», он попросил вернуться к некогда отвергнутому им материалу, мотивируя тем, что я, как ни странно, оказалась во многом права. Увы, выставка стала посмертной. Помня о желании А. Мазура, я предложила для публикации эту статью с небольшими ремарками.
МЫ ПРИВЫКЛИ к классической формуле: художник изображает то, что чувствует и переживает, своеобразно отражая свои впечатления видимого и осознанного мира. Искусство А. Мазура — это мир творческих фантазий, своеобразный коллаж из сложных ощущений, визуально реализованных реминисценциями стилевых идей сюрреализма, столь близких и понятных эпохе постмодернизма. За время становления этого направления в нашем искусстве (а возникло оно, как помним, в 80-е годы прошлого века), в сумме произведений мистико-символического содержания четко определились несколько ведущих линий, претендующих на так называемую «классичность». Особенно громко о себе заявила эзотерическая живопись, в которой упорно провозглашалась внеземная жизнь, просторы иных планетарных обителей, а с ними — идеи переосмысления Бога, Веры и Бытия.
Искусство А. Мазура — оригинальный образец, в котором и мистика, и религия, а с ними и все визуальные атрибуты — лишь повод к рассуждениям и ни в коей мере не реальный объект. Его творчество культивирует синтетическое видение времени, пространства, исчисляющее свое начало с собственного ощущения автора в контексте личной биографии. Биография, тем не менее, не служит объектом иллюстрации, а существует параллельно. От его общности с медициной и биологией — пристрастие к рационально-натуралистическому осмыслению живой природы. Символом же этих ощущений были выбраны титаны земной флоры, реликтовые представители фауны.
Герои многочисленных композиций А. Мазура обладают не только индивидуальными «обличиями», но существуют, как свидетели свершившихся или надвигающихся катастроф. Биографичность вписана и в ирреальность сюжетных ситуаций, а придуманная художником Вселенная едва ли может претендовать на знакомую нам среду обитания. Своими зашифрованными символами, нередко обладающими признаками предсказаний, художник декларирует сложные психологические тесты и философские вариации, что особо притягательно. Зрителя одолевает любопытство собственной дешифровки тем и сюжетов. Загадка становится доминантой и возбуждает тягу к контакту с персонажами и средой. Попытки же разобраться в лабиринте ощущений оказываются наивным занятием, ибо желаемая «понятность» упорно скрывается в многочисленных намеках и обобщениях.
Живописно-графическая материальность превращает природный первоисточник, будь то человек, животное, небеса, предметный мир в объект особого свойства, физическое начало которого первично и доминирует во всех композициях. Господство материи над духом формирует мистический образ, столь характерный для эпохи постмодернизма. Сфокусированное внимание художника на тщательной отделке предметов активно воздействует на зрительские эмоции, нередко вызывая чувство необъяснимого удивления. Значимость этого хода столь высока, а его эффект столь активен, что исчезает, как замечал сам художник, потребность дешифровки самого содержания, а работы предстают в обнаженной самодостаточности, которая не требует дополнительной информации.
Сегодня, когда художника уже нет с нами, следует отметить, что реформированный его видением столь модный сюрреализм, особенно в тематике анималистики, не имеет подобных примеров. А. Мазур был и навсегда останется единственным автором, не только узнаваемым в контексте современного искусства, но и его первоисточником, так сказать, законодателем. Жаль, что многие работы художника уже ушли за рубеж. Нет их и в наших музеях. Остается уповать на частных собирателей, в коллекциях которых ныне хранятся произведения нашего земляка.
Татьяна ВАСИЛЕНКО.
люди дела
Наука на грани мистики
Продолжаем рассказ о научных сотрудниках Одесского музея западного и восточного искусства.
ГОВОРЯ ОБ ЭТОМ искусствоведе, затруднительно создать отстраненный «творческий портрет»: слишком жгуча проблема, на которую волей судьбы завязана Елена Николаевна ШЕЛЕСТОВА — вдова художника, научного сотрудника ОМЗВИ Олега Соколова, чей музей-квартира, невзирая на решение горсовета 15-летней давности, стоит в развале. Заведующей этим несозданным музеем (отделом
ОМЗВИ) является Е. Н. Шелестова после того, как много лет проработала зав. отделом Востока. Наследие же художника О. А. Соколова, значимость которого для мирового авангарда признали специалисты Японии и США, рискует погибнуть в музейном реставрационном долгострое...
Тандем Шелестова — Соколов неразрывен даже после смерти одной «половины». Собственно, по-настоящему именно Олег Аркадьевич Соколов и сделал жену Елену искусствоведом: сотворил, как Пигмалион Галатею. Его «материал» оказался благодатным. В 1986 году Е. Н. Шелестова была включена в список ведущих востоковедов современности — в сборнике АН СССР «Художественное творчество. Человек — природа — искусство» (изд. «Наука»). Именно Олег Соколов влюбил Елену Шелестову в Японию.
«Судьба моя японическая, предначертанная Олегом, оказалась счастливой, — итожит Елена Николаевна. — Я даже попала в обойму. За номером «10», а за мной — москвичка, кандидат наук Е. Сердюк. Степени ученой у меня нет, но порядка десяти ссылок на мои работы — говорят, в науке это уже практический результат».
Если излагать суховатым языком научных отчетов, то работа Е. Н. Шелестовой — это: регулярное участие, начиная с 70-х годов, в востоковедческих конференциях Московского государственного музея искусств народов Востока (сейчас на такие командировки у музея, увы, нет денег, зато Шелестову приглашают теперь выступать в Киеве); публикации в престижных научных сборниках СССР «Проблема человека в традиционных китайских учениях», «Мир и человек в японской культуре» (1984 — 1985 гг., изд. «Наука»). Доклады на конференциях, организуемых в Казани СКБ «Прометей» под руководством доктора философских наук Б. М. Галеева: тематика этих докладов Е. Н. Шелестовой — проблемы синтеза искусств, живописи и музыки, часто — на материале творчества Олега Соколова и... «в согласии с восточными учениями о единстве всех видов творчества». Еще — разработка теории РНР — «реакции навязанного ритма», в сотрудничестве с кафедрами философии и психологии ОНУ им. И. И. Мечникова. Еще — исследование, посвященное георитмам Китая и Японии, соответственно — пониманию ритма в изобразительном искусстве этих народов. Напечатанная в США, данная работа получила отзывы в тамошней искусствоведческой среде: «Чрезвычайно интересна!».
ИМЕЯ «ЗА ДУШОЙ» филфак ОГУ и с 1962 года жесткую музейную выучку, затем окончив еще и факультет теории и истории искусств Ленинградского художественного института им. И. Репина (в СССР — «высшая планка»), — Елена Николаевна до сих пор открещивается от увлекательного раздела работы искусствоведа: арт-экспертизы. Может быть, потому, что по роду специализации имеет дело с очень давними, мало «прояснимыми» экспонатами. Олег Аркадьевич Соколов — тот был известным, признанным арт-экспертом, наделенным безошибочным чутьем. Свой парадокс Елена Николаевна поясняет так: «Мне больше по душе «чистая» теория искусств, психология творчества. Мои выводы должны опираться не на вкусовые субъективные оценки, а на законы, открытые наукой. Я тяготею к строгой логике: ведь я по гороскопу Дева...»
Искусствоведение — наука очень «неточная», но... научная логика — и гороскопы?! То-то и оно, что Елена Шелестова — парадоксальна: вся ее жизнь (а у нее «жизнь» и «творчество» — синонимы) прошла на грани мистики. Рядом, вместе с таким-то человеком, с таким художником, как Олег Соколов!..Чье творчество помещалось на тонкой, как лезвие бритвы, грани между научным прозрением и мистическим инсайтом. Олег Соколов говорил жене-другу: «Я к тебе припечатан Космосом». А она выполняла функции толкователя, «находила слово» для прозрений художника, переводила на земной язык — с космического.
И еще находила в себе неисчерпаемую силу, мужество, чувство юмора, терпение и прощение этому недоброму миру, поддерживая, удерживая на плаву непонятого, гонимого художника: абстракциониста, диссидента, аутсайдера, этого короля в изгнании, «анфантеррибля» одесской художественной среды, «нищего миллионера», как говорили о нем одесские интеллектуалы, разумея его творческий потенциал, не востребованный Родиной... Рядом с художником суждено было прожить Елене Шелестовой 27 лет.
«В 60-е годы, — вспоминает Елена Николаевна, — на конференции в Доме ученых некий старичок назвал меня, эдак неодобрительно, «апостолом абстракционизма». Сегодня думаю: еще дай Бог мне оправдать это прозвище!».
В ПЕРВОМ сборнике научных трудов ОМЗВИ (2005 г.) Е. Н. Шелестова поместила очерк истории научного открытия: «Две гравюры Китагавы Утамаро в собрании Одесского музея западного и восточного искусства». «Когда Олег в начале 1973 г. открыл в запасниках музея раннего Утамаро, — рассказывает Елена Николаевна, — а журналист газеты «Шомрей шабот» Александр Кноп передал через АПН сообщение об этом в Японию, а Япония опубликовала новость в «Асахи Симбун» 6 февраля 1973 г., — тогда в Одессе прокатилась хохма, что это, мол, Лена свое японское открытие подарила Олегу: ведь Японией занималась я. На самом же деле именно Олег приметил в японской монографии репродукции... двух одесских музейных гравюр, купленных в 1951 году через облкниготорг. Острая зрительная память художника помогла Олегу идентифицировать гравюры, а чутье арт-эксперта подсказало, что это не отпечатки, а оригиналы. Я же оформила атрибуцию словесно...»
«Моя роль — комментаторская», — говорит Елена Николаевна и часто ошеломляет этим своим свойством до... улыбки: настолько молниеносно вгоняет она всякое впечатление в формулировку, явление — в формулу. У нее склонность интерпретировать действительность: «Суть вещи постигнешь, когда правильно ее назовешь», — сказал кто-то из древних. Елена Шелестова, как истый филолог, идет к сути — от слова.
Метода Е. Н. Шелестовой рассматривать искусства в их взаимодействии, даже взаимозависимости, ныне очень актуальна: «восточные теории о единстве всех видов творчества» нашли подтверждение и на Западе. Искусства устремились за пределы собственных выразительных средств, происходит тотальная деканонизация культуры. Так и художник Олег Соколов уже полвека назад интерпретировал процесс «перетекания» искусств по-своему, на стыке пластической композиции, музыкального ритма и еще не существующей в СССР науки информатики...
Елена Шелестова существует в «неточной» науке искусствознания как проводник с Востока на Запад, истолкователь для западной культуры сложных, зачастую антиномичных этой культуре шифров Востока. Она упорно отстаивает неповторимую, эксклюзивную самобытность японской культуры (про которую мы «исторически» знаем, что ее внешние формы вышли из Китая), — которая, в отличие от китайской и всех прочих, существует «в четвертом измерении»: более во времени, чем в пространстве.
«НЕФОРМАЛ» Олег Соколов и его преданная жена-искусствовед всегда были людьми очень социальными; Елена Николаевна по сей день такова. Это они когда-то организовали при ОМЗВИ «Клуб дружбы народов имени М. К. Чюрлениса». В 90-е годы клуб трансформировался в «Экологические чтения» — лекторий и дискуссионный клуб, в котором Е. Н. Шелестова вместе с одесскими художниками и научными сотрудниками Одесского гидромета «сдружила» науку с искусством. Она любит «сдружить», выявить дарование, вывести на свет. Как и подкармливать всех бездомных четвероногих в округе...
...И одно лишь лежит на ее плечах неподъемной ношей — судьба уникального наследия Олега Соколова. Оно принадлежит Одессе (несколько работ недавно купил Музей современного искусства в Киеве). Японские ученые признали в О. А. Соколове «зачинателя авангарда в Украине второй половины ХХ века». То же писал об одесском виртуозе пластического ритма американский журнал «Леонардо» в 1994 году. Чему не верит Одесса? Каких баснословных средств (10-15 тысяч долларов) недостает ее сменяющим друг друга властям, чтобы произвести капремонт небольшой квартиры — музея-квартиры художника Олега Соколова, чтобы, наконец, разместить там экспозицию его неповторимых работ?..
Тина АРСЕНЬЕВА.
анонс
«Время уходит, а память живет...»
Так называется программа, посвященная памяти поэта Виктора Дзюбы, на которую приглашает Литературная гостиная Дома ученых.В ней принимают участие народный артист Украины, певец и композитор Николай Свидюк, лауреат премии им. Ивана Рядченко чтица Светлана Лукина, член Национального союза писателей Украины Владимир Гаранин, дуэт «Чебрецы» (руководитель — Римма Литвина), юный чтец Максим Воронюк, члены Литературной гостиной. Ведет программу кандидат медицинских наук, член Союза писателей России Людмила Владимирова.
Вас ждут 18 декабря, в 15.30, в Ореховой гостиной.
клуб высокой музыки
Некоторые любят погорячее
Джаз бывает всякий. Холодный и горячий. Традиционный и современный. Но не бывает джаза равнодушного, джаза как отбывания урока. Это всегда живой акт музицирования. Это всегда — событие: со-бытие, совместное бытие людей! Как джазменов, так и публики.
Событие имело место, и во многом благодаря темнокожему саксофонисту Джеральду Хайесу. Согласитесь, не каждый день приезжают музыканты из Нью-Йорка, зал был полон. В серый денек 8 декабря всем хотелось солнечной и горячей музыки.
Джеральд Хайес наших ожиданий не обманул. Но, честно говоря, на мой взгляд (слух), до уровня звезд первой величины он не дотягивает. Специалисты, возможно, найдут погрешности в его технике, а я просто слышал и чувствовал: играет лихо, неутомимо, возможностями инструмента владеет здорово, как говорится, «все о`кэй», да вот степени самоотдачи, джазовой энергетики, умения завести публику — чуточку недостает. Еще меня удивило, что он — пожалуй, единственный, — заглядывает в ноты! Джаз — и ноты? Словом, хоть и черный кофе — да недостаточно крепкий. Впрочем, это мое частное мнение.
Зато у музыкантов, приехавших вместе с ним, — московского трио Аркадия Овруцкого — энергетики, увлеченности было предостаточно. Подлинно джазовые люди. Басист и продюсер Аркадий Овруцкий держался на заднем плане, не выпячивал себя, но те, кто наблюдал за его игрой, не могли не видеть, как он жил музыкой, как выразительно реагировала пластика его тела на каждый звук. Хорош и ударник Алексей Кравцов. Но самое большое впечатление на меня произвел пианист Владимир Нестеренко. Вот кто не играет музыку, а творит ее, музицирует, наслаждается каждой нотой. Кто, поддерживая ритмический рисунок, «вышивает» прихотливые узоры, демонстрируя вкус и щедро даруя нам то, за чем мы пришли.
Программа первого отделения концерта — известные джазовые стандарты и целая панорама стилей, от свинга до бибопа и джаз-рока. Конечно же, самым главным хитом была «Искушенная леди» Дюка Эллингтона. Ничего не скажешь — красиво! И саксофон поет, чисто интонирует каждый звук, и пианист создает соответствующее настроение...
К сожалению, моя жажда более или менее традиционной джазовой лирики была не полностью удовлетворена. Вот в начале второго отделения Хайес играет произведение джаз-модерниста, с которым он работал в Нью-Йорке. Да и многие другие исполнявшиеся во втором отделении произведения тяготели к стилистике современного джаза. Шумного, напористого, угловатого. Тут-то я и оценил сполна горы железных ящиков по обеим сторонам сцены — они, что называется, грузили уши. Звучание казалось мне слишком громким, не позволявшим вслушиваться в тонкости, по достоинству оценивать остроумное сплетение джазовых узоров.
Конечно, громкость тоже способна «завести» нас эмоционально, что очень хорошо знают рок-музыканты. Но когда на сцену вышел Юрий Кузнецов и заиграл очень тихо и лирично какую-то латиноамериканскую пьесу, я почувствовал облегчение. Юрий Кузнецов сам тяготеет к авангардному джазу, но здесь он отдавал дань традиции. И это было красиво. В заключение он исполнил традиционный блюз — и слушатели завопили от восторга.
Хороший концерт!
Илья РЕЙДЕРМАН.
в арт-галереях
Рыбы, живущие в омуте Стикса
Галерея Татьяны Ладыженской, что на Польском спуске, 15, экспонирует выставку под названием «Визуальная версия Вячеслава Брейша». Выставка открыта для посетителей с 1 по 21 декабря.
Достижение советского промышленного зодчества — бывший завод «Эпсилон» — ныне сверкает тонированными стеклами и мерцает манящими вывесками. Вдоль смелого изгиба лестницы, ведущей вниз, нас сопровождают картины, изображающие рыб и насекомых. Это первая часть выставки художника из Киева Вячеслава Брейша, которую он представляет ныне в галерее Татьяны Ладыженской. Работы выполнены в сложной авторской манере (левкас), одеты в оригинальные, современные, великолепные авторские рамы и дополнены изысканным логотипом художника. Две другие части выставки посвящены джазу и Востоку, работы написаны в несколько иной манере (акрил, масло). Всё представляет собой стиль, который кто-то из галеристов назвал «гламур Вячеслава Брейша».
Всё дорого, роскошно. И всё, по мнению автора, ставит вопросы: «Как разделить на отдельные составляющие то состояние, в котором находится каждый человек, чтобы понять, что происходит в конкретный момент в охваченном страстью сознании? И страсть ли правит миром или наоборот — слабость? Кто побеждает сегодня? Бессознательное. А завтра?»
Как мы видим, автор, бывший чемпион сумо, определяет двух противников — охваченное страстью сознание и слабость. Победу, однако, сегодня он отдаёт бессознательному. Тому, что является в «Красных снах» (картина художника, замысел которой ему приснился).
Вячеслав Брейш — удачливый художник. Его работы охотно покупают, его дизайнерскими советами охотно пользуются, его знают и в Америке, и во Франции, и в других центрах мировой моды. За его плечами и красное пионерское лето, и победы на дохё, и жизнь, полная напряжения, в постсоветском социуме, и всё же... Почему-то он остро ощущает власть бессознательного; почему-то мерещатся ему тонкие нити, связующие весь этот народ в клоунских колпаках на его картинах с чем-то «вне», «верхним», надмирным. Может быть, вся золочёная мишура его картин есть ерничанье пред жёстким вопросом, который автор ставит с такой же страстью, как и последний из бомжей: « А завтра?» — спрашивает он и не знает ответа.
Но всплывают увиденные им рыбы Стикса и провожают нас по лестнице вниз, где Дикий Запад встречается с изысканностью гейш и хитроумной философией единоборств, чтобы всё микшировать и дать нам испить каплю этой смеси риска... Ощущение неуверенности, объединяющее в единое целое всё биологическое человечество на сегодняшний день, страх перед днём грядущим яростно стучатся в сердца самых сенситивных людей — художников, поэтов. И в данном случае Вячеслав Брейш — тот, кто держит свою руку на пульсе времени.
Но художник не дает советов, а вот одесский поэт Сергей Главацкий, строчкой из стихотворения которого я воспользовалась в названии, — он, ощущая те же тенденции времени, по молодости даёт совет: «Ты постарайся от них улизнуть и выплыть на остров в течении Леты». Время — критерий подлинности...
Галя МАРКЕЛОВА.