|
|
   |
Арнольд Файнзильберг, отец будущего писателя Ильи Ильфа, был одним из первых, кто в 1918 году, работая скромным бухгалтером в банке «Сибирский торговый дом» на улице Ришельевской, возле оперного театра, пересчитывал новые одесские деньги...
С конца первой мировой войны и на протяжении всей гражданской Одесса неоднократно переживала хаос, голод, разруху. За этот период в нашем городе смена власти насильственным путем происходила не менее четырнадцати раз.
Политическая ситуация привела к нехватке в стране и городе денег. Газета «Одесская почта» в те времена писала о недостатке денежных знаков в банках, вызвавшем панику вкладчиков.
Поэтому одесская контора Госбанка согласовала акцию по выпуску одесских денег («разменные билеты города Одессы»), которые, как предполагалось, в любой момент могли быть обменены на государственные. В декабре 1917 года одесские типографии напечатали первые пять миллионов.
Одесский коллекционер Сергей Петровский рассказывает:
— Раскраска одесских денег оставалась прежней — «николаевской»: «трешка» была зеленой, пять рублей синими, «червонец» — красным, а 25 и 50 — бледно-зеленого цвета. Бумага, на которой печатались одесские деньги, была без водяных знаков, но рисунок на них — многоцветный. Обе стороны разменных билетов покрывала защитная пленка. Основу рисунков всех одесcких денег составляли герб России — двуглавый орел без царских атрибутов и герб Одессы.
Одесские деньги украшали архитектурные сюжеты, например, здание Городской думы, биржи. Автором рисунков был гравер Адамек, чех по национальности. Кроме того, одесская власть выпустила разменные марки достоинством 15, 20 и 50 копеек, которые заменяли монеты.
К концу 1918 года одесских денег было выпущено на сумму более 220 миллионов рублей. Они ходили вплоть до февраля 1920 года. Одесские деньги пользовались спросом в Екатеринославе (Днепропетровск), Николаеве, Херсоне, Житомире, Харькове. Но обесценивание их началось уже с первых дней 1918 года.
Константин Паустовский, живший в Одесе в те трудные годы, в своей книге «Время больших ожиданий» писал : «В предместьях — на Молдаванке, Бугаевке, Слободке-Романовке, на Дальних и Ближних Мельницах — жило, по скромным подсчетам, около двух тысяч бандитов, налетчиков, фальшивомонетчиков, скупщиков краденого и прочего темного люда».
И надо сказать, что у одесских фальшивомонетчиков в те времена, несмотря на грозную надпись на денежных купюрах, что «подделка преследуется законом», была таки работа. Деньги подделывали на высоком уровне и с большим размахом.
В то время абсолютно все деньги, только что напечатанные в типографии, мгновенно обесценивались. Зарплату служащим выдавали целыми листами купюр. Константин Паустовский вспоминал о встрече с семьей сердобольных одесситов: «Мозер и его жена очень жалели меня, охали, напоили чаем и дали два больших листа денег (каждый по сто тысяч рублей). Я свернул их в рулон и пошел...».
В феврале 1918 года в Одессе появился бывший эсер Муравьев, ставший красным командармом, штаб которого расположился на железнодорожном вокзале. Рядом находилась контора Госбанка, куда город должен был перевести наложенную Муравьевым дань. Срок был определен тремя днями, а сумма дани составляла 10 миллионов.
Город в большой спешке напечатал для Муравьева 10 миллионов одесских денег и еще 2 миллиона на всякий случай.
13 марта 1918 года «муравьевщина» благополучно закончилась и одесситы вздохнули с облегчением. Но тут же в город вошли немецко-австрийские войска... Наравне с одесскими деньгами начали «ходить» германские марки, австрийские кроны. По-прежнему расчеты велись императорскими «николаевками», временными «керенками», гривнями Симона Петлюры, которые были внушительного размера и отличного качества. Хуже выглядели карбованцы, за исключением тысячной купюры. Их называли «лебидь-юрчиками» по фамилии директора «ДержавноЇ скарбницi», чья подпись стояла на купюре. Были в ходу белогвардейские «колокольчики», на которых красовался «Царь-колокол».
«В то время, — писал Паустовский, — почти все деньги носили прозвища. Тысячные ассигнации назывались «кусками», миллионы — «лимонами». Миллиардам присвоили звучное название «лимонардов». Все мелкие деньги тоже носили наименования. Были одесские деньги с видом биржи, белогвардейские «колокола» и «ермаки», украинские карбованцы, «яешницы», «шаги» и еще множество всяческих банкнот, чья ценность обеспечивалась сомнительным имуществом разных городов — от Крыжополя до Сосницы и от Шполы до Глухова».
Возможно, что наш «Привоз» видел и деньги Нестора Махно, напечатанные в Ростове и украшенные такой надписью «Гоп, куме, не журись, у Махна грошi завелись».
Никогда больше в Одессе не было в ходу одновременно такого количества «денежной массы» и больше никогда не печатались одесские деньги.
Документальный фильм об одесских деньгах был снят воспитанниками областного гуманитарного центра внешкольного образования и воспитания (режиссер Валентин Журпавлев). Фильм стал призером Всеукраинского фестиваля детского кино и телевидения «Веселка», а также международного фестиваля детского и юношеского киновидеотворчества «Петербургский экран».
Валентина Киселева