|
|
   |
Одесскому художнику, признанному мастеру монотипии Валерию Сырову 22 декабря исполнилось 65 лет.
Многое изменилось с тех пор, как довелось мне писать первые газетные заметки о творчестве этого тонкого художника. Не накрыла еще тогда нас всемирная Сеть, и теперь те времена кажутся медлительными. При том, что от одной персональной выставки художника до другой могли пройти годы — и казалось, вот ведь время бежит. А сегодня информация распространяется молниеносно...
Кстати, об информации. «Как тебе нравится, — сказала поутру православного Рождества нового 2014 года, выйдя на новостной сайт, Наташа-старшая. — Напился и поутру зарезал всю семью». «Жуть как «нравится»! — рвануло меня. — Наши акулы СМИ, похоже, удавятся, если не запустят парочку таких новостей на Рождество!». Ну, что ж, читатель, а хотите — про хорошее? Про замечательную, дружную семью? Наташа-старшая — это Наталья Сырова: жена художника, филолог, школьная учительница...
«Зафрендив» Валерия Сырова в Фейсбуке и получив таким образом возможность повседневно быть в курсе его творческих поисков, я обратила внимание, что сейчас он увлечен акварелью. В этой ипостаси я его мало знала. Монотипия, акватипия, стилизованные под народный лубок композиции маслом, коллажи-аппликации; акварелей практически не выставлял, а меж тем, их уже набралось на хорошую «персоналку».
В 2012 году, в ноябре — декабре, у Сырова была успешная персональная экспозиция «Завтра я стану бабочкой». Она состоялась в Санкт-Петербурге, по ее материалам автор представил в Сети цикл «Картинки с выставки». Выставлялся Валерий в питерском Доме Бажанова — Детской библиотеке истории и культуры Петербурга, в рамках VII международного фестиваля монотипии, организованного Санкт-Петербургским обществом мастеров монотипии, каллиграфии и силуэта, при поддержке Комитета по культуре Санкт-Петербурга и Генерального консульства Украины в Санкт-Петербурге. На вернисаж пришел народ, что называется, отборный: представители той еще ленинградской интеллигенции, научной и принадлежащей творческим профессиям, — слава Богу, «рынок» еще дустом не пробовал, какое-никакое воспроизводство не у одних бюрократов происходит!..
Отзывы Сыров получил у питерских искусствоведов самые благосклонные. А я разглядывала репродукции в Фейсбуке: легкость, воздушность, строгий отбор, лаконизм в средствах. Акварельные пейзажи кажутся исполненными тремя взмахами кисти, иногда с поистине японским минимализмом, и при этом даже на мониторе компьютера ощущается то влажная изморозь, то дуновение бриза, а то и тонкий аромат цветка. Техника — «по мокрому»: разок промазал, не угадал, не рассчитал — выкинь и начни сызнова. Капризнейшая техника, изыск, требующий стальной дисциплины и глаза-алмаза.
Насчет глаз. Собственную заметку 1999 года, о которой сама забыла, нашла я все в том же ФБ: «Это кажется невозможным!» — сказали окулисты...». Валерий Сыров, мастер утонченной миниатюры в технике монотипии, перенес операцию вживления искусственного хрусталика, имея на тот момент зрение порядка 2%. Ныне — «Достаточное, чтобы работать над картиной с расстояния в метр, и я счастлив, что могу работать». Не плачась, но достойно и смиренно следуя традициям рода — славного рода художников-ювелиров Костромской губернии.
«Непрактичный человек Валерий Сыров» — это мне помнится: статья в нашей газете доктора искусствоведения Ольги Тарасенко, собственно, и давшая мне понятие об этом художнике. Практичности Валерий не приобрел до сего дня. Слава держателям социальных сетей в Интернете! «Давайте говорить друг другу комплименты... Еще раз благодарю всех, кто поздравил меня с юбилеем. Многие спрашивают, как отреагировал Союз художников, в составе которого я нахожусь боле 25 лет, а выставляться начал гораздо раньше. Отвечаю — никак».
В ответ — сетевая «летучка». «Вы прекрасный художник, вы мастер. И это никому не отнять у вас. А всякие Союзы художников... ну Бог с ними». «Ну, и черт с ним, — в свойственной ему экспрессивной манере отозвался известный одесский искусствовед и журналист Валерий Барановский. — Дай Бог вам долгой жизни и картин, картин, картин: акварелей, масла, эскизов, почеркушек и т.д. Все, что вы делаете, согрето сильными чувствами; живет собственной, тайной жизнью, в пределах подлинного искусства. Пользуюсь случаем, чтобы вам это сказать».
...Звонок накануне католического Рождества застал меня врасплох: Сыров вдруг пригласил на свой день рождения в свою Беляевку, скромно умолчав про юбилей. Если кто думает, что посещать дни рождения и прочие «престольные праздники» героев моих очерков для меня обыкновение, то свидетель Одесса, что это не так: у меня просто, тупо, нет времени на неформальное общение! Да еще в момент звонка я, чумазая от усердия, наводила в доме предрождественский «шмон». Потому отпросилась: постараюсь приехать на православное Рождество... и Беляевку любопытно увидеть, ни разу в жизни не была.
Да, живет Валерий с семьей в Беляевке с 1977 года. Предварительно «оттрубив» вместе с женой в средней школе на Колыме, по распределению после института. Молодым обещали там квартиру, а энтузиазма было не занимать: «Но нам не страшен ни вал девятый, ни холод вечной мерзлоты»... Обещали — и надурили, не дали молодым специалистам жилья. А тут и оказалось, что климат не тетка, здоровье не железное, надо на юга подаваться. Приехали на Одесщину. Купили в Беляевке в долг саманную хату, которая на чем только держалась, и затеяли перестройку...
Мастерская же Сырова, как члена НСКУ, в Одессе: все в том же подвале, о котором столько вопили одесские СМИ, потому что в подвал тот входя, сам черт ногу сломит. Нынешняя заметка Валерия на ФБ: «Старый уютный одесский дворик. Как-то ко мне зашли в гости туристы из Стокгольма. Спускаясь по старой, изрядно прогрызенной полчищами крыс, лестнице в глубокий подвал, они восхищенно восклицали: «Как романтично!!!». Недавно мне меняли устаревший счетчик на новый. Длилось это ровно неделю. Неделю жил в глухом, без доступа света, не отапливаемом подвале. Романтика!..».
Нет, стоп: ведь я хотела поведать вам «про все хорошее», как назвала свою повесть наш прозаик Ольга Ильницкая? А получается — про невидимые миру слезы. Тяжела и неказиста жизнь одесского артиста. Нет уж, давайте про хорошее! Тем более, что крепко закалено это хорошее неказистой нашей житухой и всем нам назидательно. Сыровы — та семья, за которую радоваться и молиться.
Оба они — выпускники Костромского педагогического института (ныне университет) имени Н. А. Некрасова: Валера — художественно-графического факультета, Наташа — филологического. Золотое Кольцо России, левитановский задумчивый Плес, лесное волжское раздолье, старинный Юрьевец — пристанище незабвенных Тарковских: вот что их взрастило и сформировало.
Валерий — об этом уже доводилось писать — уроженец села Здемирово Костромской области, вблизи которого, в знаменитом селе Красное на Волге, подвизались его деды-ювелиры. Наташа родилась в Кинешме Ивановской области. Из биографий ее предков тоже можно романы составлять, там история неслабо прошлась, где конем, а где катком да гусеницей. Сама-то Наталья удалась — казак-девка (если помните, так про Наташу Ростову говорили). С двенадцати лет увлекалась конным спортом и в юности участвовала в киношных массовках, один раз таки, представьте, в роли юного казака. А еще не в шутку увлекалась философией. Много перечитала и писать пробовала, да так, что ее рефератами потом «старшие товарищи» не гнушались воспользоваться.
Но вот же подобрались они с Валерой два сапога пара: непрактичные и бескомпромиссные. Наташа нашей псевдонаучной брехни совковой стерпеть не смогла, дутые макулатурные диссертации приводили ее в злое недоумение... ну, и решила для себя: не стану я пробиваться в этот «научный мир». Жалеет ли? Нисколько. До сих пор неуемная. Работает в беляевской СШ № 1, с 1998 года перешла на преподавание мировой литературы: на украинском языке, между прочим, — и вечно с какими-нибудь ноу-хау. Например, очень настаивала, чтобы детям, наряду с переводом стихов мировых поэтов, давали отрывок в оригинале, транскрибированный: чтобы дети музыку стиха почувствовали. Это где, в Беляевке-то?! — воскликнет, возможно, кто-то...
Старший сын Сергей теперь в Москве: художник, пишет прозу. На Рождество дочь с мужем и детьми приехала из Севастополя: Наташа-младшая, Сырова-Плисюк, выпускница одесской Грековки. Муж Алеша окончил Одесское театрально-художественное училище. И маленький их сынишка за праздничным столом произносил за всех нас «Отче наш»...
И вот мы рванули на живописную речку Турунчук.
Наши окрестности по монотипиям и акварелям Валерия Сырова можно постигать: вот уж где правда, так правда. «Берег», «Зима в Одессе», «Осень на станции Днестр». И волжские просторы, и одесское побережье. Ах, как трепетна зима в акварельном исполнении Сырова: точно, крыло белой бабочки. Вот две совершенно пленительные зимние акварели, дивные по выразительному лаконизму и пронзительной лирике: «Отец идет на работу» и «Мама ждет всегда». Воздушные, туманные, строгие, таинственные силуэты в белизне...
А чем так уж привлекательна монотипия, допытываюсь у художника, что особенного дает она супротив живописи? О технике вы можете в Интернете справиться: «монос» — «один», «типос» — «оттиск», по-гречески; история вопроса — там же, но сейчас Валера мне ее на ходу излагает, и тонкости техники тоже. Гладкая печатная дощечка, из пластика либо цинка, на нее наносишь разведенной масляной краской подробный рисунок, хошь — кисточкой, хошь — пальцем, шпилькой... и затем прокатываешь дощечку на эстампном станке (в рабочей комнате Валерия стоит такой), добиваясь оттиска на волглой бумаге. Точного и окончательного, без правок и доработок (в этом смысле монотипии Сырова поистине ювелирны). Отпечаток — единственный: эксклюзив. Легкость акварельная, стойкость масляная.
Но дело не только в оригинальной технике. «Понимаешь, монотипия сродни предчувствию стихотворения, — говорит Валерий. — Когда в голове еще ни идеи, ни образа, а некое настроение вдруг возникло». «Не знаю сам, что буду петь, но только песня зреет?» — смеюсь. Да, именно: вот этот момент импровизации в основе, эта спонтанность, этот своевольный посыл чувства... а Сыров же — чистейший лирик. Лирика — это: «Я так хочу!», — писал Александр Блок. Монотипия — это не в плену у натуры, это — преображенная воображением художника природа. Своего рода икона пейзажа.
...Наташа хвалится мне по дороге тем, что построено в Беляевке. Разумеется, заходим в отстроенную местным священником старинную, 1805 года, Успенскую церковь. А вот новенькое футбольное поле, с искусственным покрытием, со спортивной площадкой и небольшим зданием спортивной школы, занятия в которой бесплатные. Вот модерное здание детского сада с дворовыми павильонами, готовое принять сотни две с половиной детей. И Наташина школа — ничего себе, хорошая постройка.
А почему, вцепляюсь я, в наших краях эти саманные дома? Одесщина стоит на глинах — отчего не наладили обжиг кирпича? Саман — глина, смешанная с соломенной сечкой. Да представь, крепкие эти дома, говорит Валера. В его собственном — стена толщиной сантиметров шестьдесят. Экологично: летом прохладно, зимой тепло удерживается. Валерий еще застал здесь старинный обычай толоки! Как кто строился — добровольно собирались ближайшие соседи, и всякий делал, что умеет: кто солому сек, кто глину месил, кто блоки формовал, а кто стены клал. А завершив дело, вываливали хозяина-новосела в остатках глиняного месива — и дружно садились за пир горой. У Сыровых, когда они купленную хату перестраивали, тоже было нечто вроде толоки, с той разницей, что некоторых мастеров пришлось уже и нанимать.
«Веранду я своими руками из ракушечника клала», — с гордостью говорит Наташа-старшая. А из остатков камня сложила она в огороде декоративную горку, прозванную в семье «Мачу-Пикчу»: на горке сезонно, конвейером, меняются цветы, красота неописуемая, и обожают фотографироваться на Мачу-Пикчу школьные Наташины ученицы.
А их учительница еще и крутая мастерица рыбалки — а также художественной вышивки, с элементами золотого шитья. Валерий же работает нынче над своеобразными аппликациями-мозаиками: из цветных камушков, бус и стекляруса проявляется на доске пламенеющая русская Жар-птица...
Вот так и жизнь идет: с любимыми книгами и природой, с друзьями да палитрой, с детьми да внуками, с котами и собаками... и нищенской, по сути, пенсией: чего-чего, а «заслуженного отдыха» последним советским поколениям не выпало. Живут — и задорно, и смиренно. Дружно. В саманной своей крепости. Места те, Турунчук да Днестр, они же, это вам известно, заповедные. Заповедник любви и семейных устоев там тоже имеется: семья Сыровых. Так что я надеюсь еще по грибы туда смотаться! А пока что Наташа-старшая показала мне кустик белых подснежников в палисаде. Которыми я и поздравила Фейсбук с Рождеством, к множественному восторгу...
Тина Арсеньева. Фото автора