|
|
   |
«Надо проанализировать ситуацию», — просят меня одесские кинематографисты со дня 23 апреля, когда в Киеве состоялся VI очередной съезд Национального союза кинематографистов Украины. На съезде произошла стычка — между «прогрессивной молодежью» и «замшелыми совками». Или якобы между «авторитетными профессионалами» и «воинствующим дебилизмом» молодых нахалов. Это — кому как на руку. Речь шла о киноальманахах «Мудаки» и «Украина, гудбай» (см. «ВО» от 20.07.2012). По сей день будоражат они «кинематографическую общественность»... но, увы, не зрителя.
Мне дискуссия показалась «не о том». Да было бы в Украине свое кино, хотя бы в объемах соседней Польши, то короткометражки молодых анализировались бы там, где им и пристало: в учебной аудитории. Когда на трибуне схлестнулись «консерваторы» и «прогрессисты», демагогии с обеих сторон было предостаточно. И все же меня подмывало спросить: «Уважаемые аксакалы, но ведь одиозных «молодых» кто-то же из вас да обучал на кинофакультете? Чему учил и в каких условиях?».
Вернемся в 23 апреля, в Киев, в Дом кино. Вот как обрисовал в своей речи положение кинематографа Украины председатель правления НСКУ, кинокритик Сергей Трымбач:
«Союз кинематографистов (1231 человек) — в финансовой удавке. Из властных кабинетов исходит угроза ликвидации творческих союзов как «сталинского наследия». Молодые, их самореализация — проблема. Реформирование общественных организаций, каковыми являются творческие союзы, назрело, но каковы неподковерные правила игры? Как утвердить влияние творческих союзов на социально-культурную политику государства? Какова их способность к социальной самозащите? Их деятельность свелась к роли просителей у чиновников. Кинопроцесса нет, остались «мистецькі акції». Задолженность по оплате тепла — и «акции» заморожены. Ну, добились мы льготного тарифа на тепло, однако растут и коммунальные платежи, и налоги. Стараемся хотя бы удержать позиции, неоднократно подавая петиции в парламент и Администрацию Президента — о сохранении нашего имущественно-территориального комплекса кинопроизводства, с перспективой модернизации».
А такую динамику привел в своей речи киновед Вячеслав Кудин — и полагаю, что эти сведения нужно держать «за скобками» дальнейшего изложения: «В 1990 году Украина занимала шестое—седьмое место в мире по всем параметрам. Теперь — сто сорок седьмое: пять позиций от последнего».
Прозвучало также: «За истекший прокатный год 40 польских фильмов собрали в прокате 47 миллионов евро».
...В этот раз киношников «вшанували» министр культуры Украины Леонид Новохатько, его заместитель Тимофей Кохан (кстати, внук кинорежиссера Тимофея Левчука, основателя НСКУ) и председатель комитета ВР по вопросам культуры и духовности Вячеслав Кириленко.
«Тяжелый у вас съезд», — констатировал Леонид Новохатько, когда «конфликт поколений» уже катился лавиной, с обоюдными «доказательными» аргументами: «Непотребство, две кучи дерьма! Дорогу молодым талантам, а не молодым прохвостам!» — «А вам не хватает лишь герба СССР на заднике!». Министр, засвидетельствовав «особисту повагу», глянул в корень, как нас учили на уроках обществоведения: «Дело в экономической формации, в ее смене». Слегка пожурил молодых за «агрессивную демонстрацию отдельности», призвал к ответственности и апеллировал к «Земле», «Щорсу» и «Радуге». Резонно напомнил, что кино снимается на деньги налогоплательщиков. Что, впрочем, в отношении, гм... «мудаков» — спорно. С воцарением «цифры» — бери и снимай, хоть на мобильник.
«Фильм — это поступок? — вопросил с трибуны идеолог молодых Владимир Тихий. — Это не серьезный поступок: берешь киноаппарат, договариваешься с актерами и снимаешь...»
...Вячеслав Кириленко «как украинец, как зритель, как парламентарий» открыл съезду глаза: на наших экранах мы практически не видим нашего кино! «Страна, не имеющая своего кино, несамодостаточна, ей нечего сказать миру, она не продуцирует общезначимых смыслов, — сказал он. — И годовые бюджетные 250 миллионов гривен проблему не решат».
Кириленко сообщил, что месяц тому подал законопроект: «Пусть телевизионные каналы платят кинематографистам умеренную ставку — сбор на развитие национального кино. Равно как и дистрибьюторы кинопроката. Так обстоит дело в Польше, Венгрии, Франции. Пусть платят и операторы кабельных сетей, и интернет-провайдеры — все, кто демонстрирует иностранное кино. Как председатель профильного парламентского комитета буду опираться на общественное мнение, представленное Союзом кинематографистов».
...Уважаемые киношники, где уже обнародовано ваше мнение относительно поданного законопроекта? Мне кажется, это важнее, чем тупить перья, громя школярские эскапады самоуверенных «молодых». Пусть себе получают политкорректные премии на фестивалях в порядке поощрения «развивающейся страны, избравшей европейские ценности», — кинопрокат и Время укажут место всякой ценности. Идея Вячеслава Кириленко — конструктивная идея. Но!.. Не ударит ли такой закон по все тому же потребителю? Не вздумают ли телевизионщики, дистрибьюторы и провайдеры компенсировать взимаемый сбор за наш счет, так, что и «наше кино» станет роскошью? Какие превентивные механизмы в защиту потребителя содержит в себе поданный законопроект?
Вот еще сведения по теме, взятые мною на ресурсе LB.ua., из интервью с украинским продюсером Олегом Коханом: «В качестве примера приведу Францию. Государство выделяет на кино 770 млн. евро в год. Еженедельно во Франции выходит в прокат 15 фильмов — короткометражных, анимационных, документальных, игровых и т.д. А во время трансляции французского фильма по одному из телеканалов другие телеканалы не имеют право ставить фильмы, снятые в других странах».
Кириленко, впрочем, открыто сказал: законопроект может нарваться в парламенте на сопротивление. Много там лоббистов от всяческого проката...
Я подошла к Вячеславу Кириленко в фойе и спросила: а как насчет Закона о меценатстве? «Рассмотрим этот закон в сентябре», — ответил парламентарий. Все слышали? Председатель профильного комитета ВР сказал! До сентября — всего ничего...
Демагогия, скажу вам, тонким ядом пропитывала многое из того, что прозвучало в дискуссии. Вот штрих. В.Кириленко — о своем законопроекте: «сбор на развитие украинского кино — кино на украинском языке». Да кто спорит. И в «Карпенко-Карого» актеров обучают на государственном языке. Но оговори это обстоятельство жестко законодательно — и герои фильмов Киры Муратовой, Романа Балаяна заговорят с экранов «не своим голосом»: дублированным. Или пора сбросить обоих мэтров с корабля современности?..
Или, вот. Режиссер, чья короткометражка «Ядерные отходы» вызвала премиальный восторг на некоторых западных фестивалях и бурю негодования в НСКУ, Мирослав Слабошпицкий, отбивая с трибуны нападки «старших товарищей», провозгласил: «Мой фильм «Ядерные отходы» имел приветственное письмо от премьер-министра Николая Азарова». То есть Азаров — эксперт в области киноискусства?..
Меж тем, и о проблемах обучения шла речь на съезде. В частности, прозвучало: «Не 900 часов, как следует из Указа Президента, а 1500 — 1600 часов в год должен читать преподаватель творческого вуза. И не индивидуальных, а «горловых». Программы обучения — это фактическое уничтожение вузовского персонала».
А вот еще из Интернет-источников, высказывание директора международного фестиваля короткометражных фильмов Wiz-Art Ольги Райтер в феврале сего года: «Мені довелось побувати в університеті Карпенка-Карого, і це жах. Таке враження, що вони культивують «синдром Шевченка» — чим гірші умови, тим більше геніїв має бути. Але чомусь після такого підходу немає жодного доброго результату. Це, взагалі, ніякий не рівень. Про що, як не про треш, можна думати у цих стінах — брудні туалети, похмура атмосфера». Треш, поясняют электронные словари, это направление в кино: от английского «Trash» — «мусор»...
И, наконец, уже на кинофестивале я спросила Сергея Трымбача: каков удельный вес контрактников на кинофакультете? «До 80%», — был ответ. Вхожу на страницу абитуриента Института экранных искусств (в университете имени И.Карпенко-Карого), 2013 год. Режиссура художественного фильма: 1,3 человека на место, — не густо!.. Прием — 13 человек. Из них на госзаказ — 6. Операторы, соответственно: 1,5; 26; 12. Драматургия — вообще пустая графа...
...К Мирославу Слабошпицкому я попыталась подкатиться в перерыве. Собственно, меня интересовало, что это за Гильдия молодых кинематографистов, которую он здесь представляет, и что она этим «молодым» дает. Но разговора не получилось, — точнее, вышел он забавным. Потому что пришлось ведь обозначить свою позицию в этой дискуссии. И я честно сказала, что от «Мудаков» и от «Украина, гудбай» не в восторге. Отнюдь не потому, что в них «лицам украинских классиков кощунственно пририсовывают мужские половые органы и женские гениталии», а лишь оттого, что уровень профессионализма авторов оставляет желать лучшего, уровень мышления зачастую — как в стихотворении Эдуарда Асадова: «И, может, все вышло не так бы, случись эта ночь после свадьбы», — инфантильное мышление, словом.
После такой откровенности Слабошпицкий утратил ко мне интерес. Но успел все же снисходительно заметить: «Я не мальчик, мне 38 лет». Что ж: Тарковский, 30 лет, «Иваново детство, «Золотой лев»; 34 года — «Андрей Рублев»; Трюффо, 27 лет, «Четыреста ударов»; Бунюэль, 30 лет, «Золотой век»; «Забытые» — в 50 лет, и все, что дало ему громкое имя, — с 58 лет; Феллини, «Маменькины сынки» и «Дорога», 33-34 года; Ларс фон Триер, которого Слабошпицкий признает чуть не единственным для себя авторитетом, «Медея», 32 года... ну, да не в возрасте дело! Пока что за 38-летним украинским режиссером Мирославом Слабошпицким — 24-минутная (по другой версии, 29-минутная) короткометражка плакатного характера; о ней — позже.
А пока что: «Знаете, я ведь долго работал на Ленфильме и многое смотрел... из кино, можно сказать, все, что надо, посмотрел. Кино устаревает быстро, и все, что было, уже неинтересно. Старое — неинтересно». «Национальный хоспис кинематографистов», — написал потом Слабошпицкий об «аксакалах» в Интернет-комментах...
Ну, что ж, взглянем, что нового и живого привнесли в кино «украинские злые». Продемонстрировано это было в ходе четвертого Одесского МКФ в июле, и одесский зритель не даст соврать...
Тина Арсеньева
(Окончание следует)