|
|
   |
В еврейском центре «Бейт Гранд» 6 июля открылась персональная выставка члена НСХУ Елены Ильичевой.
Не раз мы освещали творчество этой художницы, и без стеснения повторю: оно мне нравилось и нравится. Но именно поэтому я шла на выставку с некоторой опаской. Ильичева — живописец, отмеченный столь неповторимой индивидуальностью, что таковая поневоле чревата для художника повтором самого себя и творческим кризисом. Недаром, полагаю, однажды Елене стали тесны рамки станковой картины — и художница прибегла к вспомогательным литературным формам и театрализованным выставочным проектам (о них мы писали).
Радостно отмечу: опасения не оправдались. Нисколько не изменив манеру живописи, Елена Ильичева, последовательно и упорно «долдоня» одно и то же, совершила прорыв. Она, можно сказать, протаранила ту неодолимую препону, которую воздвигает перед человеком-творцом время. Даже так: Время — с большой буквы. Мы называем то запредельное пространство «тьмой веков». На выставке Ильичевой в эту тьму пробита брешь. Разорванная «связь времен» ощущается воссозданной. С узелком — на память...
Для живописца это практически невозможная роскошь — приторочить к холсту Время, наподобие бабочки, взятой под стекло: бабочка-то хороша, да мертва. Это привилегия кино — «запечатленное время»: запечатленное в беге, отмечаемом переменами всего и вся. Тем весомее ощущается переход Ильичевой-живописца в новое качество: причастности к «большому Времени».
Только на этой выставке я поняла, чего она, собственно, добивалась такой специфической манерой живописи, когда предметы в картинах, четко и материально выписанные, все-таки кажутся слегка призрачными. Изображение в натюрмортах Ильичевой напоминает двойную экспозицию, перекочевавшую из фотографии в кино: вещи как бы просматриваются одна сквозь другую. Для этого художница даже от кисти отказалась: пишет пальцами, обтянутыми шерстяной или льняной тряпочкой. Интересно, сама-то она вполне отдавала себе отчет, чего именно хочет? Вряд ли: скорее, действовала интуитивно. Но вот результат: в картинах Ильичевой зримо и внятно проявилась... патина времени. Автор отнюдь не стилизовала свои полотна под антикварные, красочный слой на них выглядит свеженьким, живописная манера — вовсе не а-ля малые голландцы, но полнейший «контемпорари». Однако изображенные на них вещи несут на себе патину столетий, даже когда они явно из одесской кухни. Это теперь ощутимо физически.
Конечно, в самом выборе предметов для натюрморта читается влечение Елены Ильичевой к временам давно прошедшим. Уж я отмечала, ей бы в Италии эпохи Возрождения родиться, но... женщины там не становились живописцами. А вот соединить ниточки, связать узелком отсюда, из XXI века, из Одессы с ее средиземноморским родовым наследием, Елене оказалось дано.
Предъявленное художницей новое собрание картин — опять тематическое «ретро». Название проекта — «Ko-Ko-Ri-Co»: теперь все знают, что с этой кафешантанной песенки начиналась творческая деятельность Габриэль Шанель, будущей иконы стиля, которую так и прозвали: Коко. Для Елены Ильичевой мадам Коко — воплощение изящества и умения быть благодарным жизни. И художница посвятила модельеру Коко Шанель свой проект, из которого написаны 10 работ, а надо создать еще 11, и тогда, в ноябре, выставка поедет в Москву.
В композиции натюрмортов Ильичева сумела подняться от фрагмента к символу: случайных, просто «для красоты», вещей в них нет. Не улетучилась из них и уже привычная у Ильичевой золотистая дымка. Но теперь золотое свечение воспринимается не только как заданная условность, древний архетип вечности-бесконечности, но как вполне реальная подсветка «тьмы веков», как луч нашей сиюминутности, проникший в пробитую брешь и разлившийся слабым свечением. Вещи словно бы прямо на наших глазах торжественно материализуются из тумана прошлых лет.
Поэтому так неотразимо обаятельны в натюрмортах Ильичевой бутылки из простого стекла, тонкостенные фужеры, бронза и столовое серебро, сухие веточки физалиса, мятые салфетки. Все эти выступающие из золотого сумрака пестики со ступками, аптечные весы, декоративные тыковки, примусы. Не зря же один из натюрмортов называется «Тайная суть происходящего». «Она ворожит, — сказала на вернисаже об авторе картин искусствовед Ирина Тимохова, — ее работы гадательны». А памяти Коко Шанель в этих натюрмортах — их фоны: старые пожелтевшие афиши.
В зарисовках же своих Елена Ильичева добилась хлесткой экспрессии при поистине восточном лаконизме графических приемов.
Тина Арсеньева. Фото автора