|
|
   |
В прошлом номере нашей газеты мы сообщили о том, что наш земляк, одесский писатель Владимир Руткивский, стал лауреатом Национальной премии Украины имени Т. Г. Шевченко. А сегодня знакомим наших читателей с опубликованным в Интернете интервью, которое дал лауреат информационному агентству УНИАН
Лауреатами премии по литературе стали Петр Медянка за сборник стихотворений 2010 года «Луйтра в небо» и Владимир Руткивский за историческую трилогию для детей «Джуры» 2007—1010 гг. («Джуры казака Швайки», «Джуры-характерники», «Джуры и подводная лодка»). Мы взяли интервью у господина Руткивского.
— Поделитесь, пожалуйста, своими первыми впечатлениями после того, как вы узнали, что стали лауреатом Шевченковской премии.
— Эта премия, как и для всех писателей, для меня значит очень много, ведь это самая почетная премия в Украине. Честно признаться, я не был уверен в своей победе, хотя в прессе мне ее предсказывали. Особенно благодарен литературоведу Косте Родику, который помогал мне в информационном пространстве. Он организатор премии «Книга года», и для меня мнение Кости очень важно. Я думал, даже если не будет Шевченковской премии, то все добрые слова о моем творчестве способны заменить ее. Я не гоняюсь за денежными эквивалентами, мне важно теплое слово о моей работе.
Что касается самой премии... Я выдвигался уже несколько раз. В прошлом году мои защитники столкнулись с защитниками книги Василия Шкляра с его «Залишенцем». Поэтому у меня не было какой-то завышенной самооценки. Я знал, что у меня и на этот раз довольно сильные соперники. Это Петр Медянка, некоторые вещи которого считаю просто гениальными. Мирослав Дочинец — тоже весьма замечательный, видит изнутри свой текст... Конечно, была огромная радость, когда мне позвонили и сказали, что я получил премию.
— Вы уже придумали, на что потратите деньги (250 тысяч гривен)?
— Если бы это было двадцать лет назад, я бы не задумывался, на что их потратить... Я сам своими руками построил себе двухэтажный дом из ракушечника.
— Своими руками?
— Конечно! Писатели не только сидят за столом, как мастера слова, но и могут быть мастерами на все руки. Поэтому потратил бы на дом...
А еще больше я люблю путешествовать. Поэтому уехали бы с женой в Карпаты или милую моему сердцу Венгрию... Но поскольку мне уже 75 лет и путешествиями не очень пахнет, я, посоветовавшись с друзьями, решил, что неплохо было бы положить эту премию на депозит и на проценты от нее создать некую премию для детской литературы. Пусть бы называлась «Джуры».
Вот мы сейчас носимся с этой идеей, как с писаной торбой. Это будет некая альтернативная премия Леси Украинки, очень огосударствленной. Например, ее дают не потому, что произведение этого достойно, а потому, что какой-то регион «недоохвачен». А наша премия будет именно за достижения в детской литературе.
Детские писатели, на мой взгляд, — это самая забитая, затравленная часть нашего писательства. И это будет некоторой поддержкой для них, потому что сумма будет более-менее такой, чтобы дать возможность писателю хотя бы год посидеть над своим текстом, без спешки, не бросаться в какие-то заработки. Ведь мне известно, в каком состоянии детская литература. Знаю, что члены Шевченковского комитета с огромными трудностями давали мне эту премию. Потому что бытует такое мнение, что детским писателям ничего не надо и что у них есть своя премия имени Леси Украинки, составляющая около десяти тысяч гривен. Но здесь разница в денежном эквиваленте просто сумасшедшая.
Ну, и что-то отдам жене за борщи, которые она варила для меня, когда я писал.
— В прошлом году Василий Шкляр отказался принимать Шевченковскую премию, пока не уволят Табачника...
— Как говорится, деньги не пахнут. Мне эта премия все же нужна для другой премии в детской литературе. А если говорить по совести, то Василий Шкляр прав. Знаю, что сейчас идет давление на все украинское в гуманитарной сфере, и не только. Идет искажение, просто шулерское, подлинной украинской истории. Но давайте не говорить о негативе, потому что чем больше говорим о негативе, тем хуже для нас. Надо это воспринимать с юмором.
— Вы раньше писали стихи, потом перешли на прозу, в частности, на детскую историческую литературу. Почему?
— Да, я считаю себя сказочником. Это мой основной профиль. Сказки мне больше нравятся. Очень люблю поковыряться в нашей мифологии, мне нравится «вытягивать то, что сидит под кустом». В свое время я пробовал печатать стихи, но мне отказали как «украинскому буржуазному националисту». Я вынужден был бежать в Москву на литературные курсы, куда мне помог попасть мой товарищ Борис Олийнык... Я побывал почти во всех жанрах: поэзии, прозе, драматургии, киносценариях, а решил наконец остановиться на детской литературе. Потому что в моем детстве, это было после войны, никакой детской литературы не было. И я убежден, что знаю детскую психологию. Я люблю писать о себе. У меня хоть трудная жизнь была, но в детстве было очень много приключений. Я тяготею к веселому, чему-то позитивному.
Я люблю всякую нашу такую национальную бесовщинку, чертовинку... Сейчас Иван Малкович планирует издать дополненный «Бухтик из Тихой заводи». Вот в первом томе «Бухтика» появляется такой себе Водяной бесенок... Мои персонажи очень схожи с персонажами Леси Украинки. Но это, так сказать, наша современная нечистая сила, которой мы боимся, но без которой нельзя представить наши сердца.
Мне бы еще хотелось разобраться, так сказать, в генеалогическом древе Бабы Яги, взять бы такого страшного персонажа, как Змей Горыныч... О нем я уже написал сказочную повесть.
У нас сказочные повести уже называют словом «фэнтези», а я не люблю иностранных слов, у нас есть много своих соответствий. А сколько нам пришлось потерять из-за россиян, которые переделывали все под себя... Нам нужно не открещиваться от своего, а биться за него. Вот они украли нашего Илью Муромца. «Это знаменитый русский богатырь»... Какой же он русский богатырь, если родился под Черниговом и похоронен в Киеве? Или взять моего земляка Ивана Поддубного. Да он же до самой смерти не знал русского языка, а энкаведисты ему на спине вырезали национальные знаки... Потом назвали «великий русский богатырь»...
Но я не хочу раздувать вражду. Думаю, наше соперничество с любой нацией должно идти не методом заплевывания, а просто надо создавать убедительные, лучшие тексты, чем это делают они.
— Сейчас дети не так интересуются книгами...
— В этом виноваты исключительно взрослые. Каждый из нас помнит себя после школы — не можем лет пять после ее окончания читать наших классиков, так плохо их преподают — примитивно, казенно...
— Напомните, пожалуйста, а что такое «джуры»?
— Это означает учебу казацкому делу у старших казаков. Речь, грубо говоря, о слугах казаков.
— А у нас сейчас есть настоящие казаки — по духу?
— Не знаю. С этим проблема. Думаю, лучшее проявление казачества — это отлично делать свое дело в своем ремесле.
— Кто для вас в жизни моральный авторитет?
— Трудно сказать. Мне же уже не 30-40 лет, а 75. Ну, я больше всего уважаю Бориса Ильича Олийныка. Что бы о нем ни говорили: коммунист, такой-сякой, но национальная идея для него — это дорого. Так, как любит Борис Ильич Украину, как переживает за нее, — не каждый патриот сможет. Он патриотизм сделал своей профессией.
— Вы родились в Черкасской области, а живете в Одессе. Вам хватает украинского?
— У меня здесь есть определенный круг друзей, единомышленников, моих украинских собратьев... И уже за 50 лет как-то привык здесь жить, но не считаю этот город своим родным, хотя ценю его за то, что здесь у меня есть друзья по духу.
— Чем еще планируете порадовать ваших поклонников?
— Мои планы довольно приземленные... Меня сейчас очень тянет узнать, что такое вечная жизнь. Я просто обращаюсь к своему жизненному пути и вспоминаю, как когда-то испугался мысли, что я не вечен и что настанет время, когда я умру. Поэтому решил что-то написать о вечной жизни, что она не единственная, что есть параллельные миры, вообще смерть — это переход в другие миры.
Сейчас мы с гениальным поэтом, издателем Иваном Малковичем собираемся издавать сказочную трилогию о Змее Горыныче, Бабе Яге... Вдруг в Карпатах на одной из гор, недалеко от Говерлы, ожил Змей Горыныч. И что с ним делать, как вы думаете?
— Видимо, как-то уничтожить?
— Да вы что?! Какое мы имеем право его уничтожать? Он имеет право на жизнь, как и мы.
— Но он нападает на людей...
— Да, он даже ел детей.
— Так что, научить его есть что-то другое?
— Нет, его уже почти не воспитаешь, потому что он взрослый. Но я нашел выход... Мне все зааплодировали и сказали, что нужно издавать. Но пусть пока это будет загадкой.
И еще летом выйдет книга об украинце Илье Муромце.
УНИАН