|
|
   |
Третьего июля в Одесском национальном академическом театре оперы и балета состоялась премьера оперы А Бородина «Князь Игорь» в постановке народного артиста России Станислава Гаудасинского.
После «Турандот», явившейся ранее на этих же подмостках в интерпретации этого же тандема: режиссер Станислав Гаудасинский, сценограф Татьяна Астафьева, — можно было предположить традиционную постановку, когда солиста не обременяют режиссерскими заморочками, зато дают ему сполна раскрыть вокальные возможности. Подобные оперные решения, как правило, статичны. В постановке «Князя Игоря» статики удалось избежать. Но лишь отчасти — в экзотических половецких сценах, которые, по-видимому, больше «грели» режиссера. Впрочем, заслуга в увлекательности этих сцен должна быть поделена между режиссером спектакля и его балетмейстером — заслуженным артистом России Юрием Васюченко, причем, как по мне, явный перевес будет в сторону балетмейстера.
Премьера выглядела... эскизом к вокалу. Невзирая на то, что заглавные партии достались нашим любимым артистам, чьи вокальные данные и чей опыт не оспоришь: Игорь — засл. арт. Украины Виктор Митюшкин; сын его Владимир — Руслан Зиневич; Ярославна — засл. арт. Украины Татьяна Захарчук; князь Галицкий — нар. арт. Украины Василий Навротский; Кончак — Виктор Шевченко; Кончаковна — засл. арт. Украины Татьяна Спасская. Впечатление было такое, что им бы еще распеваться: почему-то все голоса, исключая вокал Навротского, звучали как-то недопроявленно. Недоставало мощи и полетности. Особенно сказывалось это в знаменитых ариях. Полагаю, что немалая ответственность ложится в данном случае на дирижера, народного артиста Молдовы Александра Самоилэ: он зачастую ведет себя в оркестровой яме как дирижер самодостаточного симфонического оркестра, а не оркестра оперы, подчиненного все-таки вокалисту. Тут требуется «театральная жилка», умение лидера раствориться в коллективе, даже (а в опере — тем более) если подготовка этого коллектива пока что сыровата.
Конечно, «Князь Игорь» — махина. Вокальные партии тут, помимо прочих сложностей, требуют голосовой мощи. Очевидно, с постановкой голоса приходится в данном случае связать скверную дикцию, отмечаемую многими в публике. Зрителю не помешал бы полный текст либретто в руках, если, конечно, возможно было бы чтение во тьме зала. «Князь Игорь» — опера по преимуществу хоровая, и хоры звучали на премьере очень красиво: именно тембрально красиво, — но маловнятно.
Рискну предположить, что и у солистов дикция хромала по причине сильного напряжения голосовых связок. Сложности партитуры, по-видимому, ни при чем: солисты нашей Оперы уж столько опусов Пуччини перепели, а он что — проще Бородина?! Публике не должно быть дела до сложностей создания произведений искусства. Соображения о сложностях должны прийти ей в голову уже на театральном разъезде. Но когда публика готова кричать артисту «браво» лишь за безупречно взятые ноты, не дурной ли это признак?..
На премьере «Князя Игоря» были благополучно спетые партии, без откровений. «По долгу службы, в обязательном порядке». Применив джазовый термин, скажу, что не было драйва. А что? «Драйв» значит «движение». Сиречь, полет! В этом отношении даже изумительная песня невольниц «Улетай на крыльях ветра», шедевр времен и народов, оказалась какой-то «служебной». Именно полета в ней и недоставало. А ведь в этом ностальгическом хоре столько энергетики, и какой! Как и в не менее знаменитых ариях: князя Игоря — «Ни сна, ни отдыха...», и в монологе Кончака, и в каватине Владимира. Досада гложет: да мегатонны пропали!..
Некоторые открытия можно отметить в области актерского мастерства. Прежде всего, это Татьяна Спасская в роли Кончаковны. Ей, очевидно, волею балетмейстера, был предписан в высшей степени условный и физически сложный пластический рисунок, почти балет в стиле модерн, и Спасская справилась блестяще. В ее прихотливой, изысканной пластике ни разу не проскользнула предательская нарочитость. Это значит, что солистка идеально вошла в образ, почувствовала нутром свою героиню. Обычно Кончаковну изображали кавалерист-девицей с замашкой «как пожелаем, так и сделаем», а Спасская сыграла истинно восточную женщину, до самозабвения покорную тому, кого она полюбит. Но именно восточную, то есть и пылкую, и коварную в своей обольстительности: Кончаковна-Спасская изгибается, стелется и обвивает, как степной вьюнок, а в руки не дается.
Василий Навротский в роли беспардонного гуляки-смутьяна князя Галицкого тоже был хорош, еще раз продемонстрировав свои данные характерного трагикомического актера. Очень фактурен и внешне эффектен Виктор Шевченко в роли Кончака. Трепетной и утонченной была половецкая девушка со сложной «восточной» арией в прекрасном исполнении Алины Ворох. Еще интересный момент: когда появилась в роли няни народная артистка Украины Людмила Ширина, то она, в своей крохотной партии, как-то сразу задала планку постановки голоса, выломившись из всеобщего «среднепроизводственного» исполнения. Да, старая гвардия, она и есть гвардия...
«Русской стороне» меньше повезло актерски: образы князя Игоря, Ярославны, Владимира поняты и поданы режиссером статично, в духе косных оперных стереотипов.
Костюмное оформление спектакля выглядит так, словно его произвели на «фабрике грез» мастера, полагающие, что русским медведи подают на обед красную икру расписными ложками. Традиция обернулась замшелым стереотипом. Половцам, опять же, повезло больше: какая-никакая красочность. А русский «прикид» в спектакле унылый, сплошь меховые оторочки, сарафаны и цветастые платки.
Декорации — тот же набор: висящие щиты, колокола, икона Богородицы... голову которой очень некорректно пробивает один из щитов, похожих на подвешенные авиабомбы. То есть, Богородица — на черном тюле, а позади него этот щит, вторгающийся прямо в темя...
Вообще, сценографическое решение «Князя Игоря» в манере «писаный задник» по колориту таково, что не надо быть Фурцевой, чтобы произнести: «Слишком мрачно»... А опера-то наша романтическая. Настолько романтическая, что даже Игорева полегшая рать как-то призабыта, вытеснена. И уж если режиссер и сценограф хотели нам о ней напомнить, то надо было... написать другую оперу.
Тина Арсеньева