|
|
   |
Премьера новой постановки в Русском театре «Иосиф Бродский. Сны пилигрима», осуществленной заведующим литературной частью театра Юрием Ющенко, прошла 27 мая успешно, и поэтический спектакль, предназначенный для малой сцены, доказал свое право на большой зал. Но эти и прочие обстоятельства нуждаются в предметном анализе...
Спектакль распался на две неравноценные творческие половины: режиссуру и актерский дуэт, который, собственно, постановку и вытянул.
За основу, в качестве драматургической схемы, взята ранняя поэма-диалог И. Бродского «Горбунов и Горчаков», лирического порядка обмен репликами между двумя интеллигентами — пациентами советской репрессивной психиатрии, их внутренние монологи. Как монологи персонажей звучат также некоторые известные стихотворения И. Бродского, звучат песни на его стихи, исполняемые массовкой, — «Пилигримы», «Письма римскому другу», «Я обнял эти плечи» и др.
Заслуженный артист Украины Геннадий Скарга изображает Горбунова, а в собственно биографических сценах спектакля предстает как Иосиф Бродский; Сергей Юрков — Горчаков и, в моменты, когда поэма наиболее обнаруживает личный опыт автора, — веселый и циничный стукач.
Работа двух опытных актеров «по Бродскому» была преотличная! Особенно если принять во внимание реплику другого русского Поэта: «Стихи в большом количестве — вещь невыносимая». Г. Скарга и С. Юрков сделали стихотворный поток не только «выносимым», но увлекательным! Они в полном смысле слова проживали стихотворные тексты, делая их своими, расцвечивая богатством неожиданных интонаций, кажущихся спонтанными. Подлинно, тот случай, когда, по слову русского Поэта поэтов, «слова лились, как будто их рождала не память рабская, но сердце»! Налицо были и образ, и даже отгаданная биография каждого из персонажей, и эпоха.
Совсем иной уровень постижения темы спектакля представляли сцены массовки.
Режиссура массовок, претендующих на поэтические метафоры, оказалась, откровенно говоря, весьма поверхностной. Вполне формально маски комедии дель арте были привязаны к тому обстоятельству, что Иосиф Бродский любил Венецию и в Венеции похоронен. Как ни наряжай в «Снах пилигрима» персонажей массовки, все же невозможно понять, где и к чему тут Арлекин и Пьеро с прочими Бригеллами, где Коломбина со Смеральдиной, — ни из какой игровой стилистики это не явствует. Не увидела я в спектакле ничегошеньки карнавального, ничего «фантасмагорически-трагикомического», как обещано в афише...
Есть бодрая агитбригада, вещающая эдакими рублено-железными голосами, подняв на шестах какие-то аляповато вылепленные головы, символизирующие, надо полагать, совковую безликость репрессивной машины в суде над Поэтом. Эти сцены, по-моему, провальны именно по той причине, что как раз давали богатейший материал для создания образов. За каждой репликой здесь, при желании да умении, можно было бы увидеть смешной бытовой типаж, выводящий на социальное обобщение, социально-психологический портрет персонажа с конкретной биографией. Эти возможности, похоже, даже не пришли в голову постановщику, одержимому поистине комсомольским запалом, только со сменой полюсов «хорошо-плохо»: осудить поганый тоталитарный режим.
Да уж осудили. Давно пора бы и разобраться, почему он случился, но как-то всем недосуг. Заклеймить гораздо легче. Посему в спектакле выведены в качестве масок «фантасмагории» еще и вожди — Сталин, Хрущев и Брежнев, что уж вообще в зубах навязло. От актерских потуг в оный раз изобразить косноязычие Леонида Ильича и акцент Лучшего Друга Поэтов становится, право же, неловко, а «наш Никита Сергеевич» вообще получился никакой — сразу видно, что исполнитель имеет о нем смутное понятие, а смотреть документальную хронику по каналу «Ностальгия» ему просто некогда...
И, что всего обиднее, ведь спектакль, как всякое художественное произведение, предлагает некую типизацию, и впечатление получается отвратное! Да, суд над Поэтом, запись которого дошла до нас годы спустя благодаря самоотверженной храбрости журналистки Фриды Вигдоровой, был эпизодом отвратительным, был торжеством мещанского жлобства. Но из спектакля «Сны пилигрима» мы понимаем дело куда круче: да это вообще была страна жлобов, злобных кретинов и недоумков.
Я задала бы тут несколько наводящих вопросов. Почему в «вегетарианском» 1964 году именно этот мало кому известный 24-летний Иосиф Бродский «попал под раздачу»? Почему ему устроили «показательную порку» именно в годы, когда поэты Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина были подняты тем же самым режимом как знамена и когда возник невиданный всплеск театрального искусства, кино, — неужто все эти поэты, режиссеры, артисты были подонки, «прогнувшиеся» под дрянной режим?.. Вообще — что это значит в жизни и чего стоит: попытка оставаться собой? И отчего тот же самый Поэт, попав на жительство в США, уже не выдвигал свой аргумент: «Вы не считаете трудом мой труд. Я писал стихи, я считаю это трудом», — а принял местное правило игры, гласящее, что стихами жив не будешь?..
Это лишь немногие из вопросов, возникших у меня по ходу действа. Уж коль скоро главный герой — Поэт, я хотела бы, чтобы из спектакля было явственно, что же сие значит — быть Поэтом, чем это чревато, чем оплачено. Но такого уровня постижения проблемы спектакль «Иосиф Бродский. Сны пилигрима» мне не предлагает. Как популяризация творчества И. Бродского он приемлем. В действе есть настоящий драйв — там, где в него включаются два классных актера. Прочее же, к сожалению, лишь голая агитка против позавчерашнего «режима». А я, признаться, смертельно устала осознавать себя аборигенкой «режимной страны дураков». Да и, по размышлении, не кажется мне этот ярлык для страны объективным.
Тина Арсеньева