|
|
   |
В фондах Одесского литературного музея хранятся несколько переплетенных тетрадей лицейского рукописного журнала «Ареопаг» за 1828—1829 годы.
Журнал издавался на протяжении трех лет (1828—1830 гг.) в Одессе студентами пятого (старшего) класса Ришельевского лицея и содержал как перепечатки произведений известных отечественных и зарубежных авторов (А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, Ж. де Сталь и др.), так и «пробы пера» юных лицеистов. Редактировали «Ареопаг» студенты лицея: Н. Г. Тройницкий (в будущем одесский журналист и культурный деятель) и А. А. Ушаков.
Среди оригинальных сочинений лицеистов наиболее интересны литературно-критические обзоры новых книг и периодики, стихотворения, а также очерки и зарисовки, посвященные событиям одесской, в том числе и лицейской, жизни.
Один из таких очерков — «Одесские качели», написанный неизвестным автором (предположительно, Н. Г. Тройницким), рассказывает о праздновании Пасхи в Одессе весной 1829 года. Народные гулянья в дни Светлой Недели в пушкинские времена называли «гуляньями под качелями». В эти дни празднично одетые горожане выходили на площади или отправлялись за город, где для них были приготовлены всевозможные развлечения, в том числе и пользующиеся большой популярностью в народе качели.
В очерке весьма живописно переданы своеобразие и колорит южного многонационального города, а также любопытные подробности жизни одесситов. Это одно из первых известных нам описаний пасхальных дней в Одессе в первой трети XIX века.
Галина Семыкина, зав. отделом Одесского литературного музея.
В нынешнем году гулянье под качелями было довольно блистательное, хоть самые качели не отличались таким разнообразием, как в прошлые годы. Теперь мы не заметили ни вертящихся полов, ни замысловатых немецких качелей с зубчатыми колесами, ни греческих плясок, ни песен русских девушек и т. п. Даже нищие не играли на своих лирах, и не было ни одного менестреля, ни с торбою, ни с бандурою. Мы помним, несколько лет тому назад на Св. Неделе в толпе народа сидел старец-нищий и за несколько грошей распевал о бедном Лазаре, аккомпанируя себе на визгливой лире; в другом месте несколько молдаванок плясали под завывание козы (волынки — Г. С.), а там греки, одетые в живописное албанское платье, забавляли зрителей народными плясками. Все это придавало более веселости празднику и разнообразило гулянье. В сем году ничего этого не было, при том же, на Светлой Неделе погода была довольно мрачная. На первый день шел дождь и слышен был гром, как кажется, первый в сем году. С четверга на пятницу и в пятницу проливной дождь сопровождался сильным ветром, но на последний день стечение народа было многочисленное. Важные турки в своих красных мантиях, в чалмах и фесках медленно прохаживались по площади. Простой народ с любопытством и вместе с лукавством смотрел на гордого Юсуфа, пашу Серезского, который со своим сыном сидел в коляске с поджатыми ногами. Несколько русских гренадеров, коих почернелые лица, кажется, были обожжены недавним порохом, бросали сверкающие взоры, проходя мимо коляски Юсуфа. Надобно заметить, что паша Серезский уже умер, по словам гг. издателей Journal des debats, и его смерть описана с большими подробностями!
На четвертый день Пасхи мы были свидетелями прекраснейшего зрелища. В восточной части гульбища, обращенной к морю, двое цыган — брат с сестрою — пели на польском языке простонародные любовные баллады; первому было не более 9 лет, а последней около 18-ти. Собравши несколько денег, они начали плясать что-то вроде казачка, припевая и сопровождая свою пляску разными картинными телодвижениями. По окончании каждой пляски они снова собирали деньги. Между тем их музыкант настраивал свою скрипку. На нем был изношенный коричневый кафтан и остроконечная шапка, а во рту торчала трубка на роговом искривленном чубуке и дребезжала на заветных струнах. Его впалые глаза, длинные усы и густые сросшиеся брови придавали ему какую-то дикость и важность. Скрипка готова! Вот цыганка обошла кругом, обратилась к морю, где больше стояло зрителей, и положила руку на сердце. Глаза ее загорелись, она размахнула руками и начала резким, но приятным голосом свою песню. /.../
Все взоры были обращены на нее. Она ходила торжественно, ее лицо было спокойно, и только в глазах отсвечивались слова баллады. Нечувствительно собиралось зрителей более и более; иные влезли на повозки, другие сидели на лошадях, чтобы получше рассмотреть цыганку.
/.../ Дикие ее напевы чрезвычайно согласовались с игрою скрипки, и она напоминала собою что-то таинственное в романах Вальтера Скотта.
Сие зрелище произвело всеобщее удовольствие.
«Ареопаг»: Журнал литературы, критики, наук и художеств, издаваемый от пятого класса. — Одесса: Ришельевский лицей, 1829. — Ч. IV. — 3. — Март.