|
|
   |
В предыдущем номере были опубликованы результаты первого Одесского международного фестиваля-конкурса аматорского кино «Жемчужная звезда». Фестиваль, участники которого люди, как правило, молодые, заставил задуматься: какими представлениями живет неравнодушная молодежь и на каком культурном фундаменте вырастают ее творческие искания?
Среди профессионалов возникли дискуссии. С одной стороны, это, мол, любительство, посему и следует судить его как таковое, без особенных придирок. Но, с другой стороны, подала горячую реплику редактор Одесской киностудии Тамара Хмиадашвили: «Да, может быть, некоторым из этих ребят и следовало бы овладеть профессией, но... где им учиться?!». В этом — горькая правда. Когда творческие, да и не только творческие, вузы набраны, по преимуществу, из «контрактников» и «льготников»; когда профпригодным и талантливым ребятам, которые не имеют больших денег и, слава Богу, не сироты, отведен мизер учебных мест, — то, в самом деле, о каком уровне обучения может идти речь? А программы, предусматривающие для творческих факультетов минимум часов по профессии? А убогая техническая оснащенность вузов, того же университета имени Карпенко-Карого? А загубленная властью отечественная кинематографическая база?!
Но поговорим о талантах. Мне искренне жаль, что наше жюри, в чьем профессионализме я нимало не сомневаюсь (в процессе определения фестивальных лидеров были в жюри и споры), никак не отметило некоторые работы, которые, на мой взгляд, действительно — кино! О них и поведу речь.
Соответствующей законам кино я считаю остроумную работу одессита Кирилла Суханова «Начало сеанса» и именно ей отдала бы лидерство. Суханову удалось в полной мере воплотить в своем сюжете именно специфику кино как сновидения наяву. Сеанс кино — гипнотический сеанс, и на экране все происходит, как во сне: мгновенные, без мотивации, свободные перемещения во времени и пространстве, превращения чего угодно во что угодно. Эта условность кино не мною отмечена! Суханов тонко ее чувствует.
В его сюжете подросток приходит на сеанс «Гарри Поттера» и... погружается в дрему. Далее сюжет разворачивается как «сон во сне», герой плавно скользит из одного сновидения-места-времени в другое, стремительно убегая то от трамвайной контролерши, то от хулиганов, причем персонажи из одного сновидения вдруг обнаруживаются в следующем, представая в ином качестве или в парадоксальных обстоятельствах. Это смешно, жутковато, и, что существенно, весь этот сновидческий «сюр» логически оправдан, коренится в тривиальных бытовых реалиях. Смещенные сновидением, бытовые приметы становятся фантастическими. Ко всему, сквозное стремительное движение — бег и погоня — делают сюжет сугубо кинематографичным. Жаль, что Кирилл «не попал в обойму», а ведь в его фильме чувствуется хватка человека, не постороннего ремеслу киношника!
Еще одна лента, сделанная вполне по законам кино, принадлежит Владиславу Чабанюку из Легедзино и называется «Ойра». В ней рассказывается, как украинского хлопца забрали в 1916 году на войну, вернулся же он в 1920-м уже бывшим махновцем и обнаружил, что невеста его вышла замуж за комсомольца, потому что ей сказали, что ее любимый погиб. В этом сюжете и в том, как он снят, можно, конечно, усмотреть вкусовые пристрастия и подражательные моменты, — приходит на память тот же «Вавилон ХХ», — но некоторая подражательность и простительна любителю. Зато присутствует и своя собственная, неподдельная, интонация, есть эпизоды пронзительной искренности. Есть доброкачественное существование в традиции. И снято все очень культурно, без красивостей, без назойливых акцентов — «тыканья носом» непонятливого зрителя в смысл эпизода (чем очень грешат многие фестивальные работы). Здесь — таки да, кино.
Я бы отметила также ленту москвича Александра Полякова «Вирус». Во-первых, автору удалось нагнать жути — нам предложен жанр триллера. Достигается это, как и положено, нагнетанием тревожного ожидания и остраняющей съемкой нестрашных бытовых предметов. Сюжет несет неглупую и актуальную мысль: отказавшись от реальности в пользу виртуального мира, мы становимся призраками и умерщвляем своих виртуальных, «сетевых», собеседников.
Прочие же киноленты, за исключением анимации «Про инопланетянина», актерского этюда «Настроение», «видового» фильма «White and Black» (тех, о которых мы писали в прошлом номере газеты), так или иначе отмечены «некоторыми недостатками», иногда множественными. Очень характерными! И вот тут... Сплошь и рядом так и подмывало спросить у авторов: «Что вы читали?» — и: «Что вы смотрели?».
Большинство представленных на форуме киноработ наделены стилевыми признаками дамского романа. Либо выдает пристрастие к дурной «фэнтези», к распиаренным опусам современных «фантастов», когда о Леме или, там, Бредбери, классиках жанра, уже и речь не идет. О Толстом, Чехове и Достоевском я уж и не заикаюсь.
Сложилось у меня «фестивальное» впечатление, что с чтением у нынешних молодых проблемы... Ну, а со смотрением? Это случилось на моих глазах и на моей памяти — то, как сначала контрафактно просочился, а затем хлынул сюда бурный поток голливудской кинопопсы. Доморощенные умники, для которых во время оно тяготение ко «всему американскому» было формой пассивного протеста против «совка», возликовали и объявили Микки Рурка и Квентина Тарантино последним кинооткровением. А вы, молодые, поверили. А вас и отравили.
Правда, по некоторым одесским киноканалам демонстрируются, по ночам, советские фильмы. Даже те простые «житейские» киноленты, которые мы, киноклубники (теперь это зовется «арт-хаус») не удостаивали когда-то просмотра, ставят высокую планку профессии! Умели в «совке» снимать кино...
...Инфантилизм молодых киноавторов сказывается даже в таком забавном штрихе: несоответствии возраста их киногероев с проявленными реакциями. В фильме «Пришелец» (отмечен жюри) 23-летние мужики ведут себя в неординарных обстоятельствах как 10-летние пацаны, насмотревшиеся «Фредди Крюгера»: страшно, аж жуть. В фильме «Deadline» — драматический сюжет: парень-оператор снимает репортаж о том, как от газового взрыва рухнул дом в Днепропетровске. Страшный этот документальный сюжет мог бы стать волнующим материалом для публицистического киноисследования, если бы автор стремился знать реальную жизнь, а не был погружен в, уж извините, инфантильные фантазии: парень видит в развалинах воздушного змея, в его воображении возникают прогулки с девушкой, поцелуи на берегу... а затем он обнаруживает эту мертвую девушку под обломками. Случается, конечно, и такое, но в сюжете столько назойливого сентиментального пережима, так старательно и многократно кривит «плачущее» лицо герой, почему-то никого не зовущий на помощь! Невзросло себя ведет. А потом, выходит, герой снял-таки кадры с мертвой героиней? Тоже потенциально неслабый психологический поворот, да только непохоже, чтобы автор вник в его суть: оказывается, развязка в том, что у расстроенного парня недостает сил вручить снятую кассету режиссеру на телестудии. Увы, все это выказывает в авторе фильма незрелость и склонность к искусственным сентиментальным конструкциям.
Многие киносюжеты фестиваля так прямо и можно свести к одной «сверхзадаче»: вот познакомиться бы мне с мальчиком. Таковы, например, ленты «Звезда» и «Маленькая история». Вторая из них, между прочим, курсовая работа в университете имени Карпенко-Карого, выдает элементарную небрежность: в кадре выгоревшая, сухая трава, а за кадром соловей свищет, видимо, «для красоты», но куда педагог смотрел?.. Лента «Руслан и Людмила» — вообще милейшая глупость, эдакая сублимация-фантазия мужчины критического возраста и дамского воспитания; и уж этот анекдотец как раз просился в лидеры зрительских симпатий — таким гоготом, свистом, визгом и поощрительными аплодисментами сопровождалась демонстрация фривольно-эротического неправдоподобного сюжета...
Жизни, жизни и еще раз жизни требует правдивейшее, натуралистичнейшее и фантастичнейшее из всех искусств! В жизнь надобно всматриваться, изучать ее, а затем уж трансформировать в собственные фантазии. Как устроить, чтобы нынешние молодые, не обремененные ни житейским опытом, ни культурными ценностями, — поглядели вокруг? Как это сделать, когда социальные обстоятельства против них, и то, что в мире привыкли называть культурой, последовательно вытесняется прибыльными суррогатами?..
Тина Арсеньева