|
|
   |
ПЕРВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ — художники-гримеры и пастижеры (мастера париков). Председатель предметной комиссии — педагог Ольга Григорьевна Вирановская; руководитель дипломов — Яна Альбертовна Скопелидис. Председателем дипломной комиссии был заслуженный деятель культуры Украины, директор Русского театра Александр Копайгора; в комиссию входил также сценограф ТЮЗа, заслуженный художник Украины, педагог Николай Вылкун.
Дело гримеров — работа подчас и не слишком эффектная внешне, не то что костюм. Профессия вроде бы из вспомогательных, но попробуй без нее обойдись в шоу-бизнесе! Каковым являются, как ни крути, и «важнейшее из искусств», и сцена, и эстрадная попса. На все свой манер! Иногда — буквальный, с тщательным следованием изученным тобою этнографическим образцам: вот Оля Мисюра неравнодушна к «желтой жаркой Африке, центральной ее части» — и превратила рослых натурщиков в племя масаев. Заплела им акриловые косички — не отличить от настоящих; «вождю» и «колдунье» нарастила пеньковые гривы... Театр или кино? Скорее, кино: очень натуралистично. Африканский же цвет кожи был получен посредством... древесной морилки.
Оля Негреба выдала экстравагантные парики мольеровской эпохи, именно для «Мещанина во дворянстве»: здесь присутствовал момент стилизации, авторского иронического отношения. А Надежда Ганжий выпустила на сцену тусовку вампиров — эти ребята, честно говоря, выглядели чуток стереотипно: возможно, потому, что за отправную точку был взят литературный образец не из классических, но зато макияж и прическа «египетской» вампирши с накладными когтями были выполнены впечатляюще роскошно! Что ж, и голливудские разборки вампиров с оборотнями имеют свои стереотипы и требуют своих профессионалов.
Японские стилизации в авангардном духе исполнила Вика Кузнецова. А Эльвира Мамедова сочинила, используя проволоку, синтепон, трикотаж и аэрозоли, таких монстров-марсиан из Брэдбери, что Александр Евгеньевич Копайгора должен их с клешнями отхватить для своего «Вия». Юле Кухте удался подводный мир, особенно «медуза», увешанная воздушными шариками (тут случай, когда гример-пастижер сама выполнила и костюмы). Паричок у «медузы» своими нитями-бусинами изумительно имитировал колышущиеся щупальцы. Это была отличная придумка для эстрады.
Мистического ужаса нагнала на публику мастерица — золотые руки Юля Беляева. Она привела на сцену Осириса, Анубиса и Гора. Эти шлемы-маски были шедевром бутафорского искусства! Соколиноглавый бог и бог-песиголовец являли не ученический, а полноценный театральный продукт высочайшего класса. В образах не было буквалистики, при строжайшем, однако, следовании канону египетской иконографии: мера в стилизации, дисциплина в фантазии, четко выдержанный пластический силуэт, выверенный колорит: черный цвет и золочение эффектно играли при подсветке. Хоть в кино, хоть в драму, хоть в оперу!..
Мария Олейникова дала стилизацию XVIII века — вычурные клумбы и парусники на дамских куафюрах глазами нашей ироничной современницы.
ДОШЛО ДЕЛО до костюмного дефиле — и тут Голливуд уже не пыжится, лежит в лежку. Это видеть надо! И это надо — купить. Лучшим киностудиям мира. Бродвею!
Тут ребята и девчонки получают уроки сценичности на собственных трудностях. Вот, казалось бы: купи на Седьмом километре красивую турецкую ткань и сооруди костюм султана, — что ты паришься, размалевывая тряпку грубейшими «огурцами»? Ан, как раз со сцены-то эти «огурцы» выглядят роскошным восточным орнаментом, а какая-нибудь тонкая отделка, на которую столько сил положено, пропадает, выглядит буднично и тускло. Потому что сцена — искусство грубое, сцена — великий обман! Такая история получилась у Юли Прибитковской с костюмами к «Запорожцу за Дунаем». Украинскую же вышивку она удачно заменила кружевной аппликацией, и вышло броско и правдоподобно.
Наташа Потоцкая просто-таки потрясла театралов костюмами к «Женитьбе Фигаро» — да их бы для Ла-Скала приобрели за большие деньги! Мало того, что создан точный образ эпохи рококо — крой и ручная отделка такие, что у маркизы де Помпадур, поди, лучшей модистки не было. Тонкость, изыск — и при этом истинно сценическая броскость, выразительность, игра детали. Те же качества проявили три автора «Венецианского карнавала» — Катя Петрова, Оля Шмалько и Алла Коленистова. Изумительная изобретательность в материалах и технологиях, зрелищность, изысканность. И Анна Голубицкая тоже представила такие «русские пляски», что сама Примадонна для своих подтанцовок подобной роскоши не видывала.
А как подумаешь, каких бешеных денег стоили эти дипломные модели их авторам!..
Художественно-костюмерным отделением руководит Любовь Васильевна Егорова; руководителем же дипломных проектов у всех была Анна Вячеславовна Лагунова. Им, право же, есть чем и кем гордиться. А я который год с тревогой думаю: эх, девчонки, куда же вам теперь... в нашем государстве? Разве что и впрямь в Голливуд пробиваться?..
Валентина ЛЕВЧУК.
Фото автора.
резонанс
Для чего опере... интендант?
В своих интервью новый директор оперного театра Сергей Проскурня нередко именует себя «первым в Украине интендантом». Что это за профессия? И каковы задачи интенданта в одесской опере? Об этом — моя реплика на пресс-конференцию С. Проскурни («Вечерняя Одесса» от 18 июня 2009 года: «Заботиться о каждой талантливой душе, но и... заниматься селекцией»).
Интендант — ключевая фигура современного оперного искусства. Обычно он приходит в театр «в связке» с главным дирижером (хрестоматийный пример — Артуро Тосканини и Джулио Гатти-Казацца в миланском «Ла Скала»), либо сам «генеральмузикдиректор» выступает в роли интенданта (как Валерий Гергиев в Мариинке).
Необходимость интенданта продиктована тем, что сейчас во всем мире оперные театры переживают не лучшие времена. И без четкой финансовой политики, без новаторских форм работы опера в современном мире, очевидно, обречена на смерть.
Оперный менеджмент — это разветвленная наука управления сложнейшим художественным механизмом, каковым является музыкальный театр. В копилку этой науки каждый из видных интендантов привносит собственные «фишки»: скидки на «горящие» билеты (в Метрополитен-опера), бонусы и призы постоянным слушателям, студенческие и детские абонементы, транспортное обслуживание (так, по билету в Гамбургскую оперу вы можете бесплатно кататься по городу в день спектакля). Среди главных задач интенданта — поиск спонсоров и меценатов, отношение к коим на Западе сверхтрепетное: они входят в попечительский совет театра, имеют персональные ложи, имена их значатся на почетных досках и пр. Поистине, изобретательность современных интендантов изумительна!..
Но... вернемся к родным пенатам. Казалось бы, Одесскому оперному интендант необходим, как нигде и никому более. Ведь если в сфере репертуара наш театр отстал едва ли не на столетие (в «нетях» — творчество Прокофьева, Стравинского, Шостаковича, Бриттена, Берга); если в сфере режиссуры и сценографии он припозднился на десятилетия, — то в отношении арт-менеджмента Одесская опера отстала, как говорится, навсегда...
И вот является человек, претендующий на звание первого оперного интенданта в Украине; человек, чьи успехи в сфере продюсерства так хорошо всем известны. Чего ж вам боле?! Ан, пока что не складывается гармоничный союз между театром и его лидером. И мира под оливами, если говорить честно, увы, не видно. В чем же причина? Только ли в «слухах и инсинуациях», как полагает о том Сергей Проскурня? Или дело намного сложнее? Судите сами...
Существует два метода интендантской деятельности — интенсивный и экстенсивный. С.Проскурня, как мне представляется, приступая к должности в Одессе, предпочел второй из них, собираясь привнести собственные проекты и «импортные» создания в сложившуюся структуру Одесского оперного театра — репертуарного, а не «прокатного» по своей природе. Этот путь — невероятно болезненный и, на мой взгляд, тупиковый. Почему? Сошлюсь на классика. Некогда замечательный итальянский пианист и композитор Ферруччо Бузони сравнил музыкальную культуру с садом, где старые деревья соседствуют с молодой порослью, где существует свой особый баланс, биоценоз. Нарушить его — значит разрушить и весь организм hortus musicus, музыкального сада.
В своем интервью Сергей Проскурня рассуждает о «селекции», имея в виду, наверное, отсечение старого (как в истории с «Кармен»). Но термин этот, как известно из сельхознауки, имеет и второе значение — взращивание, пестование нового на основе имеющихся сортов и пород. И не резоннее ли двинуться именно этим путем? Путем интенсивного, а не экстенсивного менеджмента. Путем развития внутренних ресурсов собственной труппы, воспринимая ее как некую безусловную ценность, а не как балласт.
И тогда... Возникнет проект камерной экспериментальной сцены, что даст отдушину истосковавшимся по работе актерам, а публике представит ярчайший спектр старинных и современных опер. Тогда появятся мини-спектакли и концерты на пленэре, особо любимые и уместные в Одессе (вспомним успех фестиваля «Золотая корона»!). Появятся спектакли и композиции, приуроченные к юбилеям. «И сколько нам открытий чудных» могли бы уготовить юбиляры нынешнего года — Гайдн с его кукольными операми или Гендель с его неизвестными шедеврами.
Еще один замечательный «манок» для туристов и горожан (как показывает чрезвычайная популярность фестиваля в городе Брегенце на берегу Боденского озера) — это опера на воде. И здесь у Одессы есть блестящие перспективы. Процесс реабилитации нашего театра должен непременно включать в себя и телепроект — «сериал» о певцах, дирижерах, об истории спектаклей и пр. Все это призвано вернуть театр в культурное пространство города.
Вторая, не менее важная, задача — создать для оперного новую публику, повернуть лицом к музыкальному театру «потерянное поколение» молодых зрителей-слушателей. Начать с социологических опросов. А далее... На память приходит видеолекторий Алексея Парина в Москве или «Оперное кафе» при Екатеринбургском театре. А расположенное рядом с нашим оперным арт-кафе «Сальери» не есть ли прекрасное место для собрания театральных «фанов»? Еще вспоминаю «Клуб любителей оперы» при Белорусском ГАТОБе — здесь были встречи с певцами, композиторами, обсуждение спектаклей, выпуск собственной газеты (где ты, о где, наш журнал «Театр»?)...
Одна из сложнейших задач интенданта — сделать оперный театр престижным, привлекательным для состоятельных граждан. И тут арсенал средств весьма велик — новогодние балы (по примеру Венской оперы или Мариинки), эксклюзивные спектакли, образчик коих мне довелось когда-то увидеть в берлинской Komische Oper: прелестное представление «Мсье Оффенбах приглашает», рассчитанное на десятка три слушателей, уютно расположившихся в фойе за столиками. Думаю, подобный «товар» обязательно найдет своих потребителей и в Одессе...
Но все это, как говорят филологи, «будущее несовершенное время». А пока... Пока труппа оперного театра пишет протестные петиции и готовится, по воле дирекции, к двухмесячному отпуску в разгар туристского сезона.
Марина ГАЛУШКО.
Кандидат искусствоведения.
Отклики на нашем сайте
К статье «ПРОЩАНИЕ С КАРМЕН» («ВО», 18.06)
«Уважаемая Марина Галушко, туристам интересно было бы смотреть на декорации в пятнах и сквозных дырах? Слушать семидесятилетнего солиста в партии Хозе? Да спектакль следовало снять еще в 1974-м... Одесситка».
«Я помню «Кармен» в 2002 году — ужас был уже тогда! У кого это язык поворачивается назвать эту рухлядь спектаклем?!? Это же был просто кошмар! Певцы старые, голоса трясутся, движения паралитические...
Правильно снял Проскурня. Давно надо было. И многую другую рухлядь надо пересмотреть. Христина».
выставки
В согласном хоре жизни
19 июня в выставочном зале Национального союза художников Украины (ул. Торговая, 2) открылась экспозиция одесского живописца, преподавателя художественно-графического факультета Южноукраинского педагогического университета им. К. Ушинского Натальи Лозы.
Отчество у нее именитое, причем дочь народного художника Украины, покойного Адольфа Лозы никак не подпадает под закономерность: «...и отдыхает на детях»! Чрезвычайно работоспособная и творчески плодовитая, она обожает Крым; не гнушается испробовать новую для себя манеру живописи, но и не гонится за непременной оригинальностью, не стесняется идти в фарватере традиции. В своих пейзажах (а это у Натальи преобладающий жанр) она и темпераментный колорист, и смиренный ученик Природы.
В живописце Наталье Лозе есть великая цельность и открытая непосредственность. Литературно-ассоциативное начало, мифологические конструкции абсолютно чужды Наталье Лозе: она — живописец-эмпирик. Трагическое мироощущение также ей не свойственно: в ее работах провидишь великого жизнелюбца, пребывающего в гармонии с миром и с собой, умеющего из будней извлечь радость. Но нет в ее отношении к миру ни малейшего легкомыслия. Ее радость происходит из какого-то подспудного, коренного, народного ощущения незыблемости природных устоев и незряшности нашего пребывания в этой жизни.
Я остановлюсь здесь на работах, в которых, на мой взгляд, автором достигнута абсолютная цельность, т.е. произведения состоялись, выйдя далеко за рамки задач эмпирического этюда в пленэре (в подобных этюдах, конечно, своя прелесть).
КРЫМ! Впечатления примерно трех солнечных лет Наташи Лозы. Блистающий окоем «Весны на Фиоленте» (2009г.) создан истинно мужским замахом кисти: тяжелыми, пастозными мазками, с отважным употреблением чистых белил, — это гладь моря; а для передачи камня обрывов — глубокие, сложнозамешанные красочные сочетания. Движение кисти стремительно, напористо, нетерпеливо. В этой картине Наталья Лоза проявляет экспрессионистическое начало: картина служит не столько отражением реального пейзажа, сколько внешним проявлением внутреннего переживания. Но, в отличие от «исторических» экспрессионистов с их повышенной чувствительностью к мировой дисгармонии, у Натальи доминанта переживания — восторг. Даже ликование. На грани... ужаса: то есть, почти античное. Пантеистическое, детское, божественное, дионисийское. Не сыгранное — спонтанное.
Вот «Голубая лодка»(2009 г.): ощущение неколебимости мироздания. Окраска лодки вносит в неброские тона скудного речного ландшафта мощный мажорный аккорд. Пейзажей на тему лодки у Наташи на выставке я насчитала десяток — «лодок» и «баркасов», на воде и на траве, на плаву и вверх дном. Все эти лодочные мотивы очень красивы. В отличие, скажем, от вполне мифологемного Эдуарда Пороника, свои лодки Наташа не «грузит» никаким иносказательным мистическим смыслом, лодка у нее есть лодка, потому что Наташа — одесситка, и что может выглядеть романтичнее лодки, зовущей вольного человека к дальним берегам?..
...Тема таяния льдов популярна и трудна в живописи, так как требует монументального художественного мышления, эпического характера дарования, а Наталья Лоза, что таить, художник камерный, лиричный. Однако в небольшой картине «Ледоход» она достойно справляется с большой темой! Помощник ей в ее задаче — безошибочное зрение прирожденного колориста. Картина «Ледоход» подобна симфонии. Лесной пейзаж с оснеженной рекой торжествен, и умиротворен, и полон движения.
Внезапный цветовой аккорд, задающий тон всему пейзажу, — излюбленный прием Натальи Лозы. Это может быть выплеск почти локального цвета, как в «Голубой лодке», а может быть сложно нюансированная плоскость, как ослепительная стена белого домика «Улочки в Бахчисарае»; может быть сшибка по дополнительному контрасту, как синий дом с желтоватой кровлей в «Новых стропилах» (2008 г.), свежем и бодром сельском пейзаже с церквушкой. Иногда Наташа намеренно усугубляет звучание цветового пятна, подчеркивая его эмоциональную наполненность, как, например, в картинах «Старые сакли в селе Соколином» (2007 г.) и «Горы и виноградник» (2008 г.). Она как бы говорит нам, сама внезапно застигнутая впечатлением: «Смотри же, какие фиолетовые горы!».
Иной же раз ее, послушную, просто ведет за собой природа, не понуждая ничего усиливать и подчеркивать, подчиняя своей тихой прелести. Удивителен малюсенький солнечный пейзаж «Домик у моря» — бликующе-ликующий, пронизанный соленым ветром, с первого взгляда влюбляющий в себя. Очень наряден пейзаж «Дерибасовская, угол Ришельевской» — конечно же, художница отдает должное и родным местам, а это юморное «фольклорное» название дано возвышенно лиричному, волшебно преображенному кистью живописца городскому уголку...
Отдельная, как мне представляется, тема для разговора — попытки художницы ввести в пейзаж людей: здесь Наташе, пожалуй, придется пойти на эксперименты иного рода, даже и поменять жанр, плотно занявшись именно портретом в пленэре. Пока что фигуры людей на первом плане выглядят чуточку... инкрустированными. Вероятно, оттого, что пейзажу кисти Натальи Лозы, такому полнокровному и радостному, парадоксально присуще, на поверку, левитановское начало: отношение чистого лирика. Особенное, интимное отношение к природе, ищущее уединения и общения с пейзажем «тет-а-тет». Художник и Натура. А какой-либо врисованный персонаж — уже «третий лишний»!..
Как бы то ни было, в каждом сезоне Наташа порадует нас чем-то новым и всегда сумеет вернуть нам ощущение непреходящей красоты «равнодушной природы», увиденной неравнодушным глазом истинного Художника.
Тина АРСЕНЬЕВА.
В зеркале современного искусства
14 лет жизни в творческом пространстве Одессы галерея «Белая луна» отмечает арт-проектом «Метафоры зеркальных отражений». Его авторы — известные в Украине и за ее пределами художники из Николаева Алексей Маркитан и Дмитрий Молдаванов. Открытие выставки совпало с 50-летним юбилеем одного из авторов проекта — А.Маркитана, с чем мы искренне поздравляем художника.
Участие двух авторов в одесском вернисаже не случайно. Они земляки-николаевцы, а с Одессой их связывает путь профессионального постижения основ художественного ремесла в одесских вузах, несколько персональных, групповых выставок и арт-проектов, которые проходили в нашем городе.
Оба автора принадлежат поколению «новой волны» — времени, когда постперестроечная генерация украинских художников заявила о себе необычными живописными формами. Известность и успех принесла своеобразная реализация идеи живописного синтеза двух составных: реалий современной жизни и мифологем исторических схем, и созданный на их основе новый по смыслу мифотворческий образ.
«Метафоры зеркальных отражений» — проект современников, искусство которых фиксирует свободу действия и мысли в зеркале эпохи. Их отражение — не знакомая по смыслу литературная константа визуальности, а творческий произвол, возможность нелинейных интерпретаций сюжетов и тем, метафорических идей, безграничность их вариаций. Это привело к осознанному выходу за рамки традиций, в иное художественное измерение, тайную дверь которого нашли художники и выпустили на свободу качественно новые чувства и эмоции.
А. МАРКИТАН создал свой мифотворческий идеал бытия, свою версию вечных для творчества тем. Под одной крышей его искусства нашли приют и органично сосуществуют миф и история, вымысел и явь — вещественные посылки пространства и времени, претендующие на их новое осмысление. Казалось бы, похожие, кочующие из одного полотна в другое персонажи его живописи каждый раз по-новому освещают свое бытие. Однако, пытаясь разгадать скрытый в них смысл (чему нередко помогает название работ), сталкиваешься с абсолютно зашифрованной текстуальностью. Она либо реминисцирует знакомые картинки быта, либо средствами метафоры напоминает о некой исторической истине, либо, вписываясь в архетипический круг созданных им символов и знаков, пытается утвердить собственное значение в творческом ритуале художника.
Не станем отрицать, что работы А. Маркитана несут в себе и определенную провокационную идею, рассчитанную на активную реакцию зрителей. Провокационным, например, может стать факт непривычной интерпретации метафор и аллегорий. Так, например, многие знаковые символы живописи остаются непрочитанными, как бы «внутри» их визуальной формы, что заставляет домысливать или даже «сочинять» содержание заново. Иными словами, все, что способно оставить понятный или же зашифрованный след в памяти зрителя и есть константа образного мышления автора, нередко главной темой его живописного повествования. В этой сложной игре художника со зрителем — истинное общение, состояние диалога, динамика восприятия, т. е. абсолютно новая мифологема, которая, пройдя сквозь творческое видение автора, обретает право существования в нашем сознании.
ДМИТРИЙ МОЛДАВАНОВ — представитель наивного искусства, как о себе заявляет сам художник. Ивестная дефиниция — неопримитивизм, логическое продолжение явления непрофессионального творчества, привлекшего внимание исследователей лишь в середине ХХ века. Однако, как бы ни определяла наука этот феномен, для живописи Д.Молдаванова это понятие справедливо лишь по внешнему визуальному признаку стилистических форм, действительно напоминающих объекты детского творчества. Однако содержательность и внутренняя интуиция его работ, плюс формообразующие конструкции, скорее прерогатива профессионала, умело использующего и опыт жизненных представлений, и огромный запас знаний. Именно это делает его творчество не только привлекательным, но и интригующим, а в некоторой степени и эпатажным. Сознательно исключая какие-либо нормы академизма, художник предпочитает интуитивность, своеобразную анархию живописных приемов и методов. Это же заложено и в неожиданных трактовках символов и метафор его живописи, которые особым порядком формируют неоднозначность образности, что в сумме своей декларирует многовекторность впечатлений, собранных памятью детства, событиями прошлого и настоящего. Умозрительный же аспект творчества Д. Молдаванова — фиксация истории, в которую художник входит хранителем как событийных архетипов, так и собственных, субъективных моделей реальности. Условность его полотен вводит зрителей в персонифицированный мир, который своей живописной модификацией превращает реальность (и ни в коем случае реализм происходящего) в удивительное пространство овеществленной интуиции, импровизации, заставляющих зрителя испытывать настоящий эмоциональный драйв.
Несмотря на внутренний, скажем так, усложненный взгляд Д. Молдаванова и
А. Маркитана на мир и события, не составит труда заметить, что живопись этих художников — своеобразное отражение времени: основы бытия, которое сознанием и мыслью нередко вступает в противоречие привычному и обыденному. В диалоге же с художниками эти противоречия сглаживает извечная аксиома: в истоках их творчества — первичный знак искусства — закон единства природы и разума, реальности и вымысла, которые есть и будут «началом всех начал».
Татьяна ВАСИЛЕНКО.