Жил-был художник один... и была у него квартира,

и все в квартире, и женщина, с которой они это все нажили... А осталась она — без квартиры и без имущества...

Сегодня в Одессе о Шишине вспоминают редко. Разве что в судах. Да и то речь там идет не о творчестве художника, а о его квартире.

НА ОДНО из последних заседаний Приморского районного суда (заседала коллегия из трех судей под председательством В. Загороднюка) автора этих строк просто не пустили. Да, уже шел допрос свидетелей, в кабинете судьи, как всегда, не было ни одного свободного места, а постоять у окна журналисту не разрешили. «Выйдите, вы мешаете, — буквально кричал один из членов коллегии. — Мы тут делом занимаемся, а вы...». И т.д.

На следующее заседание (2 марта) проникнуть в кабинет судьи все-таки удалось, даже сидячее место нашлось (в наши «дворцы правосудия», где «занимаются делом», лучше всего приходить со своими стульями или, как на рыбалку, со складными табуретками).

Допрос свидетелей продолжался. Человек, который на прошлом заседании, что называется, «взвился» при появлении журналиста, на этот раз за два часа не проронил ни единого слова. Делом занимался Владимир Иванович Загороднюк — задавал вопросы, комментировал их, общался с секретарем. Он же назначил следующее заседание на 7 апреля 2005 г. Короче: процесс идет.

И все бы ничего, но суды занимаются этим делом с... прошлого тысячелетия, точнее, с 1993 года, года смерти Валерия Александровича Шишина. Не хочется иронизировать, но так и напрашивается ходовой термин — «процесс века». А может быть, даже «тысячелетия»?

Нина Вилорьевна Кобызева плачет. Говорит:

— Когда я узнала, что у меня забрали квартиру вместе с имуществом, мне стало так плохо, что меня едва откачали. Как узнала? Очень просто: пришла домой, а в дверях новые замки — мой ключ не подходит. Смотрю: наклеены бумажки с печатями. Опечатали! Потом, когда слегка отошла, когда мне сказали, что наши вещи вывезли в ЖЭК на Пушкинской, я даже ходила смотреть на эти вещи. Но многого я там не обнаружила. Спрашиваю начальника ЖЭКа, им тогда был Подгорный: «А где наша стиральная машина «Малютка», где маленький телевизор из кухни?». Он только плечами пожимает: мол, не знаю. Предполагает: «Может быть, их украли при перевозке?». Спрашиваю: «А большой холодильник «Донбасс» где? Где наше пианино? Тоже украли?». Ответить он не смог. И о мебели ничего не сказал. Посоветовал идти в суд. Пусть, мол, там разбираются. С тех пор — вот уже 12-й год — я и хожу по судам.

— Ну хоть что-то из имущества вы вернули себе?

— Ни одной кастрюли, ни одной тряпочки. Верите, даже платья пришлось мамины носить. Меня оставили в том, в чем я вышла из квартиры. А ведь у нас было все необходимое, даже больше того...

В ИСКОВОМ ЗАЯВЛЕНИИ, адресованном Жовтневому районному суду, Кобызева писала:

«В августе 1982 г. я вступила в фактические брачные отношения с Валерием Александровичем Шишиным, после чего мы совместно стали проживать в кв. 2 по ул. Свердлова, 43. Квартира требовала ремонта, нам необходимо было купить мебель, укомплектовать кухню. Все заработанные средства я и В.А. Шишин складывали вместе. Хозяйство вели совместно. Благодаря сделанным совместно сбережениям мы приобрели...». Дальше идет перечень — длинный и подробный. Например, в 1982 г. купили за 1200 рублей (по тем временам это были серьезные деньги) — фотоувеличитель «Беларусь», три ГДРовских чемодана (по 80 руб. каждый), полки книжные и т.д. В 1983 г. — магнитофон «Филиппс» (за 2100 руб.), телевизор «Электрон» (780 руб.) и многое другое, включая посуду, одежду и т.д. В 1984 г. — указан проектор «Украина» (2650 руб.), магнитофон «Весна» (230 руб.), еще всякое-разное. И так по годам аж до самой смерти Шишина. В этом солидном перечне можно найти и такие предметы, как «люстра хрустальная», «бинокль полевой» (Германия) — 1800 руб., «одеяло верблюжье» и множество других вещей, включая кофты, брюки, костюмы, туфли и сапоги...

В этом же заявлении перечислены и ремонтные работы, которые пришлось вести в квартире (используя совместный бюджет). Чего только здесь нет: штукатурка, шпатлевка, побелка, замена оконных рам, обои, линолеум и т.д. В одном только коридоре: «заменен пол, выкопан подвал, зацементирован, вставлены стеллажи, проведен свет, побелен потолок, поклеены обои, сделана антресоль». Это, повторю, только коридор: обо всех комнатах и кухне разговор отдельный. И еще: «Мы полностью произвели замену шифера над всей квартирой. Кроме указанных работ, в мае 1992 г. мы совместно с Шишиным поставили веранду, обустроили ее стульями, столом...».

Так пишет Кобызева. Надо сказать, что судья Загороднюк задавал много вопросов свидетелям о наличии имущества в квартире Шишина, о ремонте. Свидетель Е. Чечкина, например, вспомнила, что когда копали погреб в коридоре, ей пришлось ходить «по дощечке, и можно было в любой момент рухнуть в пропасть». А свидетель Н. Пастушенко утверждала, что в ремонте участвовал даже отец Нины Кобызевой — «варил какие-то металлические стойки в подвале».

Впрочем, были и такие свидетели, которые считают, что Кобызева с Шишиным общего бюджета не имела, да и вообще — «какая она жена», коль она на 40 лет младше его? Мол, отдавать ей квартиру фотографа не стоит...

ДА, ВСЯ ПРОБЛЕМА, конечно же, в квартире. Итак, жила-была несколько странная семья: муж — известный фотохудожник, пожилой мужчина, и жена — молоденькая женщина, которая работала то в суде (секретарем), то в порту, то еще где-то. Официально они не расписались (Шишин не признавал никаких формальных уз, в том числе и семейных), Кобызева не прописалась в квартире Шишина, хотя он пытался (по словам неофициальной жены и свидетельским показаниям друзей семьи) это сделать.

Почему-то не получилось. И вдруг — болезнь, операция, смерть художника. Кобызева остается одна и сразу же начинает предпринимать шаги, чтобы прописаться в квартире: других наследников у него не осталось. Соответствующие «бумаги» лежат в райисполкоме, в Жовтневом суде.

В декабре 1993 г. (через 10 месяцев после смерти Шишина) Кобызева отправляется навестить больную маму в Вознесенский переулок, задерживается там на двое суток. Возвращается домой, а дома... нет. В смысле — квартира опечатана, замки сменили. Выселили.

Прошло какое-то время, и в бывшую квартиру Шишина вселился следователь районной прокуратуры Дмитрий Дмитриевич Байрактарь с семьей. Вселился, имея законный ордер и решение райисполкома, подписанное и.о. председателя исполкома А.И. Ворохаевым. Ну и началась судебная тяжба, которая продолжается до сих пор. Многое за эти годы изменилось: квартира приватизирована новыми хозяевами, причем в семье Байрактарь подрастает дочь, которая тоже вписана в приватизационные документы. Уже нет в Одессе Жовтневого района, а судебный процесс — идет.

Знаковый момент в этом затянувшемся действе: 12 января 2004 года местный суд Приморского района г. Одессы в составе председательствующего Кушниренко Ю.С., при секретаре Радецкой Г.Д., признал право Кобызевой Н.В. на бывшую квартиру Шишина. Читаем его решение: «В судебном заседании было бесспорно установлено, что истица в августе 1982 г. вступила в фактические брачные отношения с Шишиным В.А., после чего они стали проживать в квартире № 2 по ул. Канатной (Свердлова), 43 в г. Одессе. Истица совместно с Шишиным сделали ремонт в квартире, вели общее совместное хозяйство, был единый бюджет, совместно приобретали имущество, что подтверждается показаниями свидетелей Чечкиной Е.В., Мигицко В.Г., Скрипченко Л.С., Пастушенко Н.М., Ахназарян...

Кроме того, факт постоянного места жительства истицы подтверждается расчетными книжками по оплате за коммунальные платежи, почтовой корреспонденцией, приходившей на имя истицы на адрес спорной квартиры, сообщением о смерти Шишина В.А. с соболезнованиями его жене Кобызевой Н.В. в газете «Вечерняя Одесса».

Действительно, наша газета в январе 1993 года выражала соболезнование Нине Вилорьевне Кобызевой — жене умершего В.А. Шишина.

Решение суда от 12.01.04 было очень смелым, четким и жестким:

«Обязать Приморскую райадминистрацию г. Одессы заключить договор найма с Кобызевой Н.В. на жилое помещение квартиры № 2 дома № 43 по ул. Канатной в г. Одессе.

Признать распоряжение органа приватизации от 6 июля 1995 г. № 57863, выданное на имя Байрактарь Дмитрия Дмитриевича, Байрактарь Ольги Владимировны, Байрактарь Веры Дмитриевны — недействительным».

Свидетельство о праве собственности на квартиру тоже признано недействительным. Кончается документ таким указанием: «Выселить Байрактарь Д.Д., Байрактарь О.В. со всеми проживающими лицами из спорной квартиры без предоставления другого жилого помещения». Напомним: Д.Д. Байрактарь — работник прокуратуры.

ПОНЯТНО, ЧТО ТАКОЕ суровое решение сразу же стали оспаривать. Ольга Владимировна Байрактарь (она представляет в суде ответчика — своего мужа) в апелляционной жалобе называет семь причин, по которым необходимо отменить решение судьи Кушниренко. Один из ее аргументов такой:

«В соответствии с Законом Украины «О приватизации государственного жилого фонда»

6 июля 1995 года на имя моего супруга — Байрактарь Д.Д. было выдано распоряжение органа приватизации, а также свидетельство о праве собственности на спорное жилое помещение, согласно которому собственниками в равных долях являются Байрактарь Д.Д., Байрактарь О.В., Байрактарь В.Д. Я полагаю, что свидетельство о праве собственности на жилье от 6 июля 1995 года было выдано на законных основаниях, и у суда не было оснований признавать его недействительным, поскольку это нарушает наши права как собственников, закрепленные в ст. 48 Закона Украины «О собственности». Став собственниками квартиры, мы произвели в ней капитальный ремонт, поменяли сантехнику, трубы, окна, двери. На это было потрачено определенное количество денежных средств, подсчитать которые невозможно с точностью».

С апелляцией выступила и Приморская райадминистрация. Здесь тоже нашли несколько серьезных аргументов против решения суда. Например, такой: «При вынесении решения не был учтен факт выселения без предоставления другого жилого помещения несовершеннолетней Байрактарь В.Д., которая не являлась стороной по делу и не принимала участия в рассмотрении данного гражданского дела».

Но если семья Байрактарь просит апелляционный суд просто отменить решение своих коллег из Приморского суда, а Кобызевой Н.В. в иске отказать, то райадминистрация (жалобу подписал председатель Н.Н. Балан) предлагает направить дело на рассмотрение суда первой инстанции. Апелляционный суд так и сделал. Теперь коллегия из трех судей неторопливо и последовательно допрашивает тех же свидетелей, которые давали показания еще судье Кушниренко.

ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ? Увы, ничего особенного. Возможно, мы доживем до того дня, когда будет написано и подписано триумвиратом судей во главе с Владимиром Ивановичем Загороднюком окончательное решение. Но где гарантии, что за ним не последует очередная жалоба и дело не дойдет до кассационных действий, до Верховного суда Украины, а то и до международного в Страсбурге? Ведь Кобызева может жаловаться на родное государство, которое отняло у нее жилье и имущество, на то, что оно нарушает гарантированное гражданину право, определенное Европейской конвенцией, ратифицированной Украиной еще в 1997 г.

И тут возникает сакраментальный вопрос: почему долгие годы множество высококвалифицированных людей не могут решить элементарный вопрос о какой-то старой квартире? Почему одни люди так небрежно относятся к собственности других людей?

Спрашивается: кто виноват? Наша недальновидная госадминистрация или несовершенная судебная система? Какая нужна еще реформа, чтобы избавиться от многосерийных скандальных рецидивов?

Конечно, хорошо бы иметь в каждом районе города и области одного судью, который бы в течение пяти минут мог решить самую запутанную судьбоносную проблему, как это делал царь Соломон, если верить Библии. Но где юракадемия, способная наладить массовый выпуск аналогов иудейского царя?

ПЛАЧЕТ Нина Вилорьевна Кобызева, когда рассказывает, как с мужем они приобретали люстры и холодильники, стиральные машины и бинокли, импортные сапоги и отечественные телевизоры. Плачет, рассказывая, как копали и оборудовали погреб и пристраивали веранду. Извиняется: мол, нервы не выдерживают этой многолетней судебной тяжбы. Подумалось: жаль, что Валерий Александрович Шишин перед смертью не подарил Приморскому суду несколько своих чудесных фотокартин: они бы лечили нервы обиженным и оскорбленным. В том числе и его вдове, статус которой 12-й год подряд не могут определить специалисты с высшим юридическим образованием.

Павел ШЕВЦОВ.