|
|
   |
На фотографии — Редактор «Вечерней Одессы» Борис Деревянко. С трубкой. У него их было несколько. Люди дарили не только потому, что знали его особое отношение к этой «мужской забаве», но еще и в знак признательности за неравнодушие к их, читателей, судьбам, за помощь в трудные моменты жизни.
Подарил трубку и я. Но об этом позже.
На портрете Борис Федорович сосредоточенный и заметно уставший. Было от чего уставать. «Вечерка» с первого дня своего существования заявила о себе как интересный собеседник, мудрый советчик и настоящий боец. Команду Редактор Деревянко подобрал тоже нехилую. Одесситы оценили это сразу же. И потянулись в «Вечерку» «за правдой и справедливостью». Жители города дружно поддержали Бориса Федоровича во время выборов в Верховный Совет, а когда он стал народным депутатом, в редакцию на прием к нему поток людей с их бедами, после безрезультатного обивания чиновничьих порогов, стал еще больше. Пришлось редактору «Вечерки» не только удлинить свой рабочий день, который и так нередко длился за полночь, но и на время приема «переквалифицировать» несколько сотрудников в «столоначальники». Чтобы, как позже рассказывали мне «вечеркинцы», вести подробную запись всех случаев, вникая в тему «Жизнь, как она есть», а также предупреждать возможные... провокации.
О последнем обстоятельстве те, кто приходил в кабинет Редактора за помощью, думается, вряд ли догадывались. А между тем, у журналиста, Редактора, народного депутата — человека с таким прямым, волевым и бесстрашным характером, кроме друзей, в то время и врагов уже хватало. Только не знали мы, одесситы, не верили, не хотели верить, что может случиться непоправимое.
Среди таких оптимистов был и я, в то время моряк дальнего плавания, электромеханик на пассажирском теплоходе «Азербайджан», до того успевший поработать на танкерах, сухогрузах, на судне «Космонавт Юрий Гагарин», выполнявшем правительственное задание по обслуживанию пилотируемых космических объектов совместной советско-американской программы «Союз — Аполлон». Капитаном был Лев Филиппович Кравцов. Его дочь, кстати, я познакомил с Валерием Ободзинским, с которым мы учились в одной школе, они поженились. Это я к тому, каким интересным бывает переплетение судеб людских.
После выполнения «космической» задачи мы зашли в Ильичевский морской торговый порт, судно встало на ремонт. А капитан Кравцов взял нас, нескольких специалистов экипажа, на приемку нового судна финской постройки. Это и был теплоход «Азербайджан», на котором мне предстояло ходить по морям и многое пережить. Половину экипажа на нем составляли ребята из республики Азербайджан, первый помощник капитана — тоже. На мне, кроме непосредственно служебных обязанностей, — общественная работа, от которой я никогда не увиливал.
И вдруг на одном из командирских совещаний вменяют мне в вину... невыполнение социалистических обязательств. В 70-е годы минувшего столетия это было тяжким грехом. А главное, его можно было состряпать «на раз». Как бы честно ты ни выполнял свои обязанности, всегда могли найти причины придраться. Особенно если ты «на подозрении» у партийного начальства, каковым являлся на судне первый помощник капитана.
Надо сказать, он, чувствуя свой «вес», с ребятами из экипажа вел себя как король или какой-то хан. Такого отношения к ребятам, к себе я не терпел, за что и поплатился. В знак протеста против произвола первого помощника объявил голодовку. Меня хотели исключить из партии, закрыли визу, чтобы лишить работы, хотели засадить в тюрьму — «за провоз наркотиков». Их подложили в подволок (потолок, по-морскому) напротив лазарета, где я находился, — уже на сухогрузе «Механик Бардецкий», куда меня препроводили с теплохода «Азербайджан»: суда стояли в одном зарубежном порту. Причем до трапа сухогруза сопровождали меня два человечка из команды того первого помощника.
По приходу в Одессу к трапу сухогруза подъехала «скорая», чтобы меня как «психически больного» отправить в «психушку». Не зная об этом, я попросил первого помощника сухогруза «Механик Бардецкий», чтобы меня досмотрели раньше, чем весь экипаж. И это помогло избежать встречи с каретой «скорой помощи». Много чего еще пришлось пережить. В КГБ допрашивали. Обращался в высшие партийные органы — ездил в Москву, Киев.
Трудился потом в аварийной службе порта. Через год получил хорошую характеристику (учли и то, что, даже объявив голодовку, я работал), восстановили мне визу, и я пошел на сухогрузы. Но мечта была — вернуться на «Азербайджан». Осуществилась она через несколько лет. Того диктатора — первого помощника сняли. Огромную поддержку получил я от экипажа, знавшего меня как лучшего электромеханика пароходства.
Не забыть мне, что большую помощь оказала и «Вечерняя Одесса». Был в ней тогда отдел партийной жизни, возглавляла его Людмила Николаевна Авраменко. Она и на партсобрания к нам ходила. Чтобы разобраться. Конечно, не без «благословения» и подсказок, советов редактора Деревянко, остро реагировавшего на всякого рода несправедливости.
В один из моих приходов в редакцию я увидел его, идущего по коридору и пыхтевшего трубкой. Я в то время тоже трубку курил. Вот одну из них и подарил Борису Федоровичу. А в придачу — пачку душистого табака «Клан».
Перед уходом на заслуженный отдых трудился я в Ильичевске, нынешнем Черноморске, — в портнадзоре, также — в центре подготовки моряков «Авант».
«Вечерку» выписываю с первого номера. Нетрудно догадаться, что кой-кому мечталось, что, обезглавленная после подлого убийства главного редактора, она «почиет в бозе», да не вышло. Выстоял коллектив. Спасибо!
Признаться, иногда ко мне приходит муза, и мне удается немного рифмовать. Так и получились у меня строки, посвященные вам, «вечеркинцам». Конечно, профессиональный поэт сочинил бы лучше, ну, а я — просто от всего сердца и души.
Я люблю «Вечернюю Одессу»,
Много добрых слов могу сказать,
Пожелать такой любви Одессы,
Чтобы долго жить вам и мечтать.
Всех с юбилеем поздравляю!
Желаю мира и добра!
И в вашу честь провозглашаю:
Гип-гип ура! Гип-гип ура! Гип-гип ура!
Владимир Мельников. Моряк (моряки бывшими не бывают), по примеру «Вечерки», не сдающийся ни при каких обстоятельствах, инициатор ежегодной акции «На Тещином мосту»