|
|
   |
Почитала в прошлом номере «БП» размышления о том, что жизнь бывает страшнее сказок. Представила того малыша, который с надеждой спрашивал о выброшенном младенце (такие случаи не единичны): «Его нашли, да? Его вылечили, да?». Всем существом протестовал ребенок этим «да» против жестокого «нет», гораздо чаще встречающегося в жизни.
Вообще-то я кинулась писать редактору, что нельзя такие заметки давать на школьной странице. А потом остановила себя: шестилетний первоклассник текст не одолеет, а 16-летним молодым людям, судя по подростковым беременностям, уже задумываться надо, что они будут делать в подобной ситуации. За многими из них, что за юношами, что за девушками, тянется «длиннющий хвост коротких связей» (строка из песни В. Высоцкого).
Жизнь тут же дала подтверждение мысли, что от жестокости не спрятаться. В трамвае, где находились, конечно, и дети, обсуждали публикацию «Вечерней Одессы»: собак обрекли на мучительную смерть, закрыв в подвале где-то на краю города. Начали люди вспоминать случаи зверских (простите за словесную несуразицу) умерщвлений несчастных животных, не дошедших до общественности через средства массовой информации, — хоть беги из вагона. Я вышла раньше на одну остановку, чем нужно было, потому что зашлось мое больное сердце.
Не судите строго за высокопарность слов, у меня и дела есть. Много лет подкармливаю бездомных собак в парке. Травят их и службы ЖКХ, выполняя обязанности «по устранению недостатков», и даже обычные люди, боясь за своих гуляющих детей. И бомжи выступают в роли «санитаров зеленой зоны».
Уговариваю себя сильно не печалиться о пропавших (им уже не больно), а продолжать кормить тех, что остались. Тем более, что собачье «поголовье» через год-другой восстанавливается в согласии с геометрической прогрессией. А кушать им хочется всегда.
И вот представьте, «собачница», коей себя считаю, выступает за уничтожение собак. Дожила до мысли такой, страдая вместе с ними. Ситуация, что называется, вышла из-под контроля. Не помогут ни свои власти, ни заграница. Надо объединяться самим одесситам. Какие бы ни потребовались средства, давайте искать, даже пойдя с кружкой по миру. Только организаторы этой акции должны быть вне подозрений.
Усыпить следует больных животных гуманным образом, желательно в короткие сроки. Приходилось мне это делать, если собака оказывалась в безнадежных. Бедное животное доверяло мне, брало из рук колбасу, а я приводила ветврача (и тот не отказывался от неприятной процедуры, поскольку видел ужасное положение). Молилась я, плакала. И смотрела. Должна была убедиться, что в судорогах существо не мучается, как бывает при отравлении разными ядами.
Второй этап — стерилизация, устройство в приют, передача в хорошие руки. Последнее — самое сложное. Но необходимое! Выпускать стерилизованное животное в никуда — преступно. Даже если попадает бедолага во двор, где многие люди с сочувствием относятся к бездомным братьям меньшим, находятся немногие, которым они мешают. Некоторые готовы и уничтожить под разными предлогами (антисанитария, лай в ночное время, дети боятся и так далее). Живут в вечной опасности лишиться жизни. И без ласки в общем-то, без особой заботы. В приюте существовать тоже несладко — в неволе, за решеткой. Опять-таки чувствуя, что никому ты, пес, не нужен. Зачем родился — непонятно. А ведь такой хороший...
Надо искать хорошего хозяина. Днем с огнем искать. Пусть каждый одессит возьмет перед собственной совестью обязательство пристроить хоть одно животное. С маленькими особями проще: им и в квартире (или на площадке на три квартиры) место найдется. Большим требуется «частный сектор». Может, рассмотреть вариант приемных собачьих семей? Когда молодые и сильные люди уговорят пожилых ухаживать за животными, а корм будут поставлять сами. Это ведь и людям пища — для души. Духовность сегодня в загоне. А без нее нет человека.
Последнее. Контроль за каждой собакой. Дикими они становятся, когда перестают быть домашними. За домашней смотрят, щенков пристраивают. С дикой уже не справиться. Натерпевшись от людей, прячет она детей своих. А те потом — своих. И — упомянутая геометрическая прогрессия.
Налог на животных существует. Мизерный и в основном «бумажный». Да и как «добыть» его на деле, если собак (исключая породистых, разумеется) хозяева не регистрируют? Налог можно брать через дворников, если по достоинству оплачивать эту недостойную работу. Имею в виду то, что продукты отправления естественных собачьих надобностей убирают с глаз людских именно они. Каждый дворник знает, сколько в его доме проживает животных. На маленькие породы, думаю, налог устанавливать не следует: всякая старушка, оставшись в одиночестве, имеет право на маленькую «отдушину». А вот средних и крупных размеров собаки, особенно «престижные» — те, которых держат для пижонства, пусть оплачиваются, как роскошь. Часть денег нужно отдать дворникам. Часть пусть идет в бюджет — на собачьи дела.
Предложения мои, может, из разряда бредовых. Но что-то надо делать срочно. Когда говорят: «дела собачьи» — это значит «плохие дела». Любви и состраданию к людям детей учат на примере отношения к животным. Какой пример мы показываем?
Елена Максимова