|
|
   |
Пришел в редакцию 82-летний Николай Иванович. Горе у него. Родная внучка снесла его дом, на этом месте выстроила хоромы, куда его не пускает. И вынужден он жить чуть ли не на улице. Куда только ни обращался, никто ничем помочь не может.
...Поселок на окраине Одессы. Нет здесь крутых коттеджей и вычурных дворцов. В основном дома старенькие, постройки 60-70-х годов, но ухоженные, добротные. В 1952 году выделило предприятие, на котором работал Николай Иванович, земельный участок в этом районе. Небольшой домик в 40 квадратных метров они выстроили вместе с женой.
За забором на месте маленького домишки сегодня стоят не хоромы, но основательное домостроение из ракушечника, в котором и проживает внучка. Видно, что строительные работы не окончены, за отделку еще не брались. Во дворе бросается в глаза прилепленная к новостройке хибарка из фанеры, досок, жести. У входа в нее встречает Николай Иванович. В этой лачуге сейчас и обитает участник войны.
Увиденное назвать жилищем язык не поворачивается: земляной пол, дыры в так называемой крыше заткнуты ветошью, закопченные стены. Посреди сарайчика самодельная печка, в которой потрескивают дрова. Из мебели — старый шифоньер, видавший виды диван и крохотный столик.
— Вот в таких условиях придется зимовать и эту зиму, — говорит Николай Иванович.
— Главное, дровами запастись, каждое утро отправляюсь на их поиск. Построили с женой дом, дети в нем родились — двое дочек, сын. Имею десять внуков и правнуков. А доживать век приходится в сарае. Войну прошел, больше 60 лет трудового стажа за плечами, и на старости лет оказался никому не нужным.
...Молодая красивая женщина Алла — внучка Николая Ивановича — приглашает зайти в дом. Разговор получается длинным и несколько неожиданным.
— Я уже привыкла, что нас постоянно посещают какие-то комиссии, — начинает разговор Алла. — Всем приходится объяснять, что же у нас тут происходит, почему родного дедушку выставила на улицу. Если бы знали, чем все обернется, никогда бы с мужем не решились строить здесь новый дом. Видели сарайчик дедушки, где он сейчас живет? Так вот, тот дом, что стоял здесь, был не намного лучшим: с таким же земляным полом, за полвека пришел в полную негодность. Когда предложили деду снести развалюху и построить новый дом, в котором всем будет достаточно места, он сразу согласился. Даже сам помогал разбирать его, и на стройке в меру своих сил помогал. А теперь пишет жалобы во все инстанции, мол, без его ведома все разрушили, и теперь ему жить негде. Дом фактически мы не достроили, денег не хватило. Обещали дедушке, что подсоберем денег, снесем его хибару и на этом месте пристроим ему комнату. Прошлой зимой мы здесь не жили, у родителей мужа находились, предлагали ему поселиться в недостроенном доме, но он наотрез отказался.
— Характер у деда сложный, — продолжает Алла. — Всю жизнь с ним промучилась бабушка, постоянно терпела оскорбления и унижения. На старости лет не выдержала, развелась. Дети с ним никаких отношений поддерживать не хотели. Моя мама рано умерла, наверное, не последнюю роль сыграла моральная обстановка в доме. Тут во дворе есть пристройка, в которой живет мой отец. Вот с дедом они, видимо, и соревнуются, кто больше проклятий в адрес моей семьи отпустит. Невзлюбили моего мужа с самого начала, как-то после очередной пьянки отец его сильно избил. Постоянно слышим от них оскорбления и угрозы. Вот построили дом, а жить в нем совершенно не хочется. Муж на нервной почве приобрел сахарный диабет. У маленькой дочки появился нервный тик глаз. Вчера приехала совершенно здоровая от свекрови, где гостила, а к вечеру температура поднялась. Как тут не поверить в силу проклятий близких людей. И хотелось бы жить в мире, согласии с родственниками, да не получается, нарываешься только на злобу и агрессию. Так что никакого счастья не принес нам новый дом, который дед хочет снести...
В соседнем доме, рядом с Николаем Ивановичем, проживает Елизавета Михайловна. О своем соседе, которого знает не один десяток лет, доброго слова не сказала. Если уж устраивал скандал в семье, его нецензурную брань вся улица слышала. Удивлялась терпению его супруги — как могла такое безропотно сносить? Ради детей? Так вот, выросли они хорошими людьми, но никакого уважения к такому отцу не проявляют. Сын даже на свою свадьбу его не пригласил, не захотел позориться перед родственниками будущей жены.
Вера Николаевна, младшая дочь Николая Ивановича, телефонному звонку из редакции не удивилась. Значит, заметила, со своими жалобами отец уже и до газеты добрался.
«О своем детстве вспоминать не хочется, да и было ли оно у меня? — говорит Вера Николаевна. — Совсем маленькая была, когда проснулась от страшного крика мамы, отец душил ее на кровати. О таком разве забудешь? А то, бывало, закроет нас, троих детей, и грозится, что обольет бензином, подожжет дом. В приступах гнева мог перерезать все провода, чтобы мы сидели без света. Помню, в третьем классе была, очень сильно болела, фактически при смерти находилась. Приходит после работы отец, и слышу от него: «Ну, что, скот, лежишь?» Поверьте, это было самое ласковое слово, потому что все другие слова, которыми он нас называл, — грязные маты, их повторить невозможно... Пережитое бесследно не проходит, шесть лет назад маму похоронила. Отец здравствует, и силы у него находятся, чтобы ходить по инстанциям, говорить гадости о своей внучке.
Казалось бы, возраст должен брать свое, на склоне лет у людей обычно появляется больше терпимости, мудрости, доброты. Но, видимо, не у всех. Я человек отходчивый, многие обиды умею прощать и забывать. Пришла к отцу поздравить его с 80-летием. В подарок принесла слуховой аппарат, он ведь плохо слышит. А вместо «спасибо» услышала порцию бранных слов. Часто навещаю могилки матери и старшей сестры, которые похоронены на поселковом кладбище, это рядом с домом, где выросла, но к отцу не захожу. Берегу нервы, мне ведь еще дочери нужно помогать, растить двух внуков. Аллочку искренне жаль, не знаю, как она с семьей в такой атмосфере живет. Чтобы как-то ей помочь, предлагала отцу переехать жить ко мне. Не захотел. И в доме внучки он ведь тоже жить не хочет. Наверное, нравится представлять из себя эдакого страдальца, над которым издеваются родственники. Вопрос только, кто над кем измывается».
— По жалобе Николая Ивановича, которую он отослал в горисполком, мы создали комиссию, чтобы изучить обстоятельства дела, — рассказывает председатель поселкового совета Мария Дмитриевна. — Изучили, и все четверо членов комиссии пришли к неутешительному выводу: человек сам, искусственно создал себе эти условия проживания. Не желает перейти жить в дом внучки. Наверное, такое упорное нежелание можно объяснить преклонным возрастом Николая Ивановича и, все-таки, его неуравновешенностью. Посочувствовать только можно тем людям, которые с ним рядом живут.
В создавшейся ситуации Николаю Ивановичу никто ничем, действительно, помочь не сможет. Только от него зависит, сумеет ли наладить нормальные отношения с родственниками, чтобы жизнь в старости в ад не превращалась.
Татьяна Жакова