|
|
   |
1973 год отмечен двумя эпохальными событиями в истории нашего города: родились «Юморина» и «Вечерняя Одесса». Уже сам статус вечерней ставил издание в особое положение. Еще до появления первого номера одесситы были возбуждены, буквально взбудоражены ожиданием. Вольные по своей натуре, они не сомневались: их «Вечерка» будет особой, отличной от других газет. И ожидания оправдались: «Вечерка» воспринималась, как глоток свободы.
Все это я осознал позднее, в зрелом возрасте, а тогда, 15-летним, целый день томился в ожидании почтальона, чтобы буквально проглотить очередное футбольное эссе Андрея Ясеня, выпуск «Антилопы-Гну» с дежурными «водителями» Семеном Лившиным, Юрием Макаровым, Дмитрием Романовым (позднее к ним добавился Виктор Лошак), блистательные театральные рецензии Евгения Голубовского и Валерия Барановского (мы жили рядом с Украинским театром и не пропускали ни одной премьеры; родители даже называли его «придворным» театром). Этот театр памятен мне не только замечательными спектаклями, но и тем, что в его стенах проходил полуфинальный матч претендентов на шахматную корону между Петросяном и Корчным.
Мог ли я тогда предполагать, что спустя несколько лет буду общаться со многими «вечеркинцами», а с Димой Романовым и Толей Мазуренко завяжутся дружеские отношения?! Самое интересное, что с одним из журналистов «Вечерней Одессы» я был знаком задолго до ее возникновения. Все мои детские фотографии сделаны дядей Мишей Рыбаком. Он тогда только осваивал искусство фотографии и на нас «тренировался». Мы были соседями. Помню, как, бывало, поднимаюсь к Рыбакам на третий этаж, а дядя Миша в коммунальной ванной, совмещенной с туалетом, корпит над своими проявителем с закрепителем. Там же и пленки развешивал. Это спустя годы он стал ведущим фоторепортером Одессы.
На 7-й и 8-й этажи издательства «Чорноморська комуна» (ныне «Чорномор’я») я попал через десять лет, когда, работая в шахматно-шашечном клубе, стал вести соответствующую колонку в газете. Атмосфера, царившая там, меня очаровала. Свою редакцию сотрудники называли «лавкой», а друг к другу обращались: «старичок». Даже такая, казалось бы, мелочь вызывала необыкновенную симпатию. Вращаясь среди мэтров журналистики, я волей-неволей перенимал их опыт, проходил жизненную школу. Все были доброжелательны, а если подшучивали, на что особенно был горазд Романов, то без злобы. Так хотелось оказаться своим в этой компании, тоже стать «старичком»! Можно представить мои чувства, когда и ко мне стали так обращаться!
Помню случай. Принося заметки в отдел спорта, я еще долго оставался в редакции, так как во избежание ошибок необходимо было вычитать шахматную нотацию. Таким образом, постоянно находился на виду у штатных сотрудников. И, естественно, время от времени получал предложения написать что-нибудь для других отделов. Однажды с подобной просьбой обратился заведующий отделом экономики Виктор Лошак. Ну, принес я ему материал строчек на пятьдесят. Витя, в первую очередь, спросил: «Фамилии не перепутал?». И таки нашел одну неточность. Потом взял ручку и взялся за правку. В итоге моих осталось в заметке строчек двадцать. И это тоже была школа. Сейчас я понимаю: можно было попросту отправить текст в корзину и тем самым отбить всякое желание писать. А Лошак поступил иначе, хотя сам по себе материал никакой особой ценности, чтобы с ним возиться, не представлял.
И не только журналистскую школу прошел я в «Вечерке». На праздновании дней рождения, на общих посиделках, за преферансом с Романовым и Мазуренко шло постоянное духовное обогащение — обсуждали книги, фильмы, события, сами собой получались вечера джаза, латиноамериканской литературы, слушали Высоцкого, Окуджаву. В компании этих людей царил дух творчества. В других редакциях, как мне кажется, такого не было. Хотелось быть наравне с такими людьми.
И еще я благодарен «Вечерней Одессе» за то, что в ее стенах нашел верных друзей. С Димой Романовым мы поддерживали отношения до самой его смерти. А общению с Толей Мазуренко не могут помешать ни расстояния, ни океаны, ни война.
Однажды, встретив меня в редакции, Аркадий Ромм сообщил, что мои материалы отмечены на летучке в числе лучших. Я тогда даже ничего не знал о летучках, а о том, что обратят внимание на заметки нештатного автора, даже мечтать не мог. Как-то в коридоре мне навстречу двигался мужчина в белой рубашке с поднятыми перпендикулярно полу на уровне груди руками. Как воспитанный человек я поздоровался. И услышал в ответ: «Добрый день, Миша». Кто такой? Откуда знает мое имя? Оказалось, это был Борис Федорович Деревянко, редактор «Вечерней Одессы», он же ее футбольный обозреватель Андрей Ясень.
Так постепенно пошло-поехало. Я писал все больше, осваивая науку переложения мыслей и слов на бумагу. Потом был эпохальный матч Карпов — Каспаров. Мне доверили комментировать шахматные партии. Вскоре появилась возможность поехать в Москву и делать небольшие отчеты с места события. Естественно, добро должен был дать редактор. Оказалось, что он сам хорошо играет в шахматы (впоследствии команда «Вечерней Одессы» в составе Александра Чоклина, Валерия Козака, Бориса Деревянко и Анатолия Мазуренко стала победительницей журналистской спартакиады!), и «добро» было получено. Каждое утро я диктовал в номер небольшие репортажи с комментариями ведущих шахматистов страны и мира. Факсов, не говоря об интернете, тогда не было. И Толик Мазуренко вынужден был приходить ни свет ни заря в кабинет, чтобы принять мои опусы (по тогдашним правилам текст должен был быть сдан до 9.00). Потом я вернулся в Одессу, а марафон продолжался, были матчи в Лондоне, Ленинграде и Севилье (за рубеж я, естественно, не ездил, но дуэль в Питере пропустить не мог). Эта работа постепенно интегрировала меня в коллектив, хотя официально в «Вечерке» не работал. В дальнейшем продолжал совмещать деятельность шахматного профессионала с журналистской. Именно это дало мне возможность встречаться со всеми шахматными знаменитостями, и во многих случаях они мне доверяли и соглашались высказывать свои мысли в данных мне интервью. Объективности меня тоже научила работа в «Вечерке», такие требования обязательно предъявлялись авторам. В свою очередь, моя репутация объективного репортера открывала двери далеко за пределами шахматного или спортивного мира, а и в более высоких сферах и кругах интеллектуальной элиты того времени. В Одессе для меня таковыми являлись легендарный капитан команды КВН Валерий Хаит, профессор Сергей Гешелин, директор художественного музея Наталья Касько, заслуженный тренер по волейболу Юрий Курильский, в Москве — актер театра «Современник» Валентин Никулин и писатель Аркадий Арканов (с ним мы много лет спустя встретились в Нью-Йорке; мне запомнилась его фраза: «Книга должна стоить дороже, чем колбаса»), в Питере — гениальный режиссер ленинградского БДТ Георгий Александрович Товстоногов. Товстоногов, наблюдая за одной из партий во время матча в Ленинграде, вспомнил слова Станиславского о том, что самая заурядная жизненная ситуация через талантливо поставленный спектакль в театре становится судьбой зрителя, которому ранее до увиденного никакого дела не было. «Вот, что делает искусство», — резюмировал Георгий Александрович. И, возвращаясь к событиям на сцене, где разворачивалась грандиозная спортивная и житейская коллизия, добавил: «Смотрите, на наших глазах разыгрывается настоящая драма. Вот спектакль, которому не нужен сценарий».
И вполне возможно, что моя жизнь сложилась бы совсем по-иному, если бы не «Вечерняя Одесса». Ведь именно благодаря моему сотрудничеству с «Вечеркой» произошло знакомство с Гарри Каспаровым, ставшим впоследствии моим близким другом, с которым мы уже в течение тридцати лет связаны общим делом. Никулин, кстати, называл его Моцартом, а Товстоногов — Амадеусом.
Но с первым из великих «К» я познакомился с Анатолием Карповым. Как-то в редакционном лифте столкнулся лицом к лицу с Борисом Федоровичем. Он обратился со словами: «Миша, вы знаете, что Карпов в городе? Было бы хорошо, если бы у нас появилось ваше интервью с ним». Я ответил, что Анатолий Евгеньевич не любит давать интервью. «Ну, это уже от вашего таланта зависит», — ответствовал Деревянко. К моему удивлению, Карпов согласился встретиться. Писал я ночью от руки. Утром в клубе отпечатал текст и помчался к Карпову за визой. Тот поправил в двух местах и легко завизировал текст. В общем, через 48 часов я вручил Борису Федоровичу готовое интервью. Тогда я впервые увидел его с трубкой. Он, кажется, удивился. Не верил в удачу? А может, подзабыл о своем пожелании? Ну, это вряд ли, наверное. Усадив меня в кресло, он внимательно прочел написанное и подписал материал в номер со словами: «Очень хорошо. Спасибо, Миша». С тех пор я все время чувствовал с его стороны доброжелательное отношение.
Еще одна встреча. 1988 год, в Клубе железнодорожников предвыборное собрание. Из пяти кандидатов в народные депутаты нужно было выбрать двоих. Я тогда представлял «Комсомольську iскру». Присутствовали также Дмитрий Романов, собкор «Труда», и Елена Рыковцева из «Вечерней Одессы». Деревянко был в ударе, его программа прошла на ура, выражаясь спортивным языком, его победа была за явным преимуществом. Борис Федорович всем нам пожал руки, благодаря за поддержку. Вспоминаю этот эпизод, потому что после опубликования материала ответственный секретарь «молодежки» Станислав Черкасов, в свое время много лет проработавший в «Вечерке», сказал: «Вот Ходарковский взял и легко написал 300 строк. И не о шахматах или о футболе, а на серьезную общественно-политическую тему». Для меня это прозвучало как признание. Так, благодаря опыту, полученному в «Вечерней Одессе», я и в Америке, продолжал писать статьи и книги, уже по-английски.
Потом так получилось, что часть «лавки» перекочевала в возрожденный «Одесский вестник». Туда же редактор Игорь Розов и его заместитель Анатолий Мазуренко пригласили и меня. Так транзитом через «Гласность» я оказался в «Вестнике». В 1992 году «Черноморец» пробился в финал первого в истории независимой Украины розыгрыша Кубка страны. Мне предложили сделать большой репортаж из Киева, где проводился матч. Я встретился с главным тренером команды Виктором Прокопенко и его помощником Семеном Альтманом. Попросил разрешения присутствовать на скамейке рядом с запасными игроками и в раздевалке. Прокопенко замялся, начал говорить, что со скамейки плохо видно, а Альтман напрямую объяснил: раздевалка — это святое, это как семейная спальня, никому из посторонних туда хода нет. Что ж, еще один урок. Зато после победного матча можно было общаться с игроками в самой что ни на есть непринужденной обстановке. В результате в «Одесском вестнике» появился большой, на всю страницу, репортаж, иллюстрированный фотографиями Анатолия Вакуленко. Спустя несколько дней мне пришлось по каким-то делам посетить издательство, где ответственный секретарь «Вечерки» Володя Бехтер сообщил, что редактор хочет со мной поговорить. (Володя как-то рассмешил моих приятелей, когда, дабы избежать двух одинаковых подписей на одной полосе, придумал мне псевдоним Харитон Михайлов). Борис Федорович встретил меня со словами: «Вы написали очень хороший материал, Миша. Было бы хорошо, если бы вы работали у нас». Мягко говоря, это было неожиданно. Мы уже сидели на чемоданах, собирались уезжать в Америку. «Если бы вы предложили мне это несколько лет назад, — вздохнул я. — Но через несколько недель мы уезжаем в США». Он опустил глаза и промолвил: «Счастливо вам».
А через пять лет, уже в Америке, вернувшись домой с работы, я услышал от папы страшные слова: «Убили редактора «Вечерней Одессы».
1 июля «Вечерней Одессе» исполняется 50 лет. Я был уверен в том, что обязательно приеду на празднование юбилея. Февраль 2022 года все изменил. Подлая и преступная война, развязанная путинской Россией, сломала все планы. Но мысленно я всегда с «Вечеркой» и ее журналистами.
В США принято создавать Залы славы — баскетбольной, шахматной, хоккейной и так далее. Очень хочется, чтобы в Одессе открыли Музей журналистской славы. Чтобы на отдельной Доске были запечатлены имена Бориса Деревянко, Людмилы Гипфрих, Михаила Рыбака, Семена Лившина, Евгения Голубовского, Валерия Барановского, Дмитрия Романова, Виктора Лошака, Анатолия Мазуренко, Ирины Пустовойт, Веры Крохмалевой, Аркадия Ромма, Елены Рыковцевой, Доры Дуковой, а также тех, кто в это драматическое время, несмотря ни на что, продолжает выпускать газету. Эти имена не должны исчезнуть из памяти города. «Вечерняя Одесса» всегда была НАШЕЙ газетой. Таковой она остается для одесситов и по сию пору.
Михаил ХОДАРКОВСКИЙ. Заслуженный тренер ФИДЕ, вице-президент ФИДЕ, президент шахматного фонда Каспарова. Нью-Йорк, США