|
|
   |
Сегодня в Одессе практически не готовят водолазов для производственных потребностей. Хотя, как говорится, почти за углом — и море, и порты, и корабли… Для обслуживания всего этого нужны квалифицированные специалисты, которые могут «идти под воду». И, что немаловажно, потом вынырнуть живыми и здоровыми.
А раньше были и специальные водолазные школы, и курсы при ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту), и различные учебные комбинаты. И соответствующий строгий контроль… Настоящее водолазное дело — это тебе не модный теперь «дайвинг».
К чему это я?
Какое-то время я был председателем ведомственной комиссии при Госфлотинспекции по аттестации водолазов на допуск к обследованиям гидротехнических сооружений в морских портах.
За много лет знал практически всех «рабочих» водолазов — достаточно упомянуть только «Отряд аварийно-спасательных и подводно-технических работ» (АСПТР), объединения «Черномортехфлот» и «ЧерАзморпуть». Понятно, водолазы знали и меня.
По установленным правилам к аттестации допускались водолазы, в обязательном порядке прослушавшие лекции по морской гидротехнике в Институте повышения квалификации Минморфлота (ИПК ММФ) с последующей сдачей зачетов. Тогда в Одессе это заведение находилось на ул. Канатной, 42 (в здании бывшего экипажа средней мореходки).
И вот как-то вечером просматриваю список экзаменующихся. Тут в глаза сразу бросилась знакомая фамилия давнего школьного приятеля, который, непонятно зачем, вдруг решил заняться «водолазкой». Набираю его: «Это ты? И оно тебе надо?!».
В ответ: «Оно мне вообще не надо. Тут получилось, поспорили… Надо блеснуть перед одной подругой… И чтоб по-настоящему зауважала… Потому документ надо самый козырный от самых козырных… Чтоб не просто бумажка от какого-то дяди… Тут, может, решается моя жизнь… Выручай!».
Ну точно, как в той песне: «Наш Костя, кажется, влюбился…». А здесь как раз не кажется. Короче, пан или пропал…
Тогда я: «Ну хорошо… А что спросить, чтоб «не мордой в грязь?».
Пауза… Он неуверенно: «Ну, спроси хотя бы за баротравму уха…Так, кажется?».
На том и порешили.
Аттестация на следующий день.
Первыми, помню, пошли николаевские водолазы. Спрашиваю: «А какое у вас базовое образование?». Они что-то «не догоняют» вопроса. Нервничаю: «Ну, чему вы учились, какое основное образование?». Николаевцы как-то
нервно: «Вообще-то мы — электрики…».
Я тут же: «Электрики?! Так какого черта лезете под воду? Что, на земле мало столбов, мало проводов?!» Молчание…
Продолжаю: «Ладно… Ну вот-вот уже надо идти под воду… С чего начинать?». Они как-то испуганно скороговоркой и все не по делу.
Решительно отправляю доучиваться.
Теперь остальные экзаменующиеся насторожились.
Тут ко мне тихо подходит директор ИПК и доверительно: «Сейчас будет отвечать, так сказать, наш деловой партнер… Вообще он так занят, что не смог даже быть на лекциях по гидротехнике. Может, к нему как-то снисходительно?». И называет фамилию как раз моего школьного знакомого. А вокруг никто даже не догадывается, что это мой близкий приятель!
Я строго: «Ах так! Товарищ такой-то, ну-ка подойдите! При таком отношении к предмету, отвечать по билету для вас большая роскошь! Будете отвечать только на дополнительные вопросы».
И сразу билет — в сторону, уже «спас» его от билета.
Комиссия молчит.
Спрашиваю: «Под воду ходим? Испытывали ли какие-то неприятные ощущения?». Дальше: «Бывает, например, баротравма руки или ноги?» Короче «подвожу» к уху!
Он спохватывается: «Бывает баротравма уха!».
«Хорошо, рассказывайте».
Что-то как-то, с горем пополам, «прошумел». Одобрительно киваю головой…
И тут один из членов комиссии внезапно «наезжает» с «тяжелым» вопросом: «А как выводить людей с затонувшего судна?». Задал вопрос и, вижу, загордился. Мол, какой продвинутый.
Я решительно и жестко: «Вопрос этот снимаю. Можете на него не отвечать». И тут же вдогонку: «А вы, задавший такой сомнительный вопрос! Вы сами когда-нибудь выводили?». Он как-то замялся: «Почти нет…». Я с облегчением: «Не дай Бог, чтобы и ему когда-нибудь пришлось…».
Аттестация этого, «с ухом», окончена.
Прошло несколько лет.
Мой школьный приятель пропал из виду. Хотя я знал, что если он когда-то и подходил к морю, то только для того, чтобы окунуться «по пояс».
И вот как-то стою на проспекте Шевченко, на троллейбусной остановке. Притормаживает дорогая машина. Громкая музыка, рядом с водителем эффектная девушка. Продолжительные сигналы: «Что не узнал?! А это моя жена!!! Понял?!» И, наверное, для большей наглядности берется за ухо: «БАРОТРАВМА УХА! УХА!!!».
…Чего не сделаешь ради любви?!
Как раз в судьбе моего приятеля путь от «УХА» к ее «СЕРДЦУ» оказался коротким.
Смутно подумалось: «Может, и я какой-то «подводной» бумажкой помог кому-то устроить настоящее земное счастье.
И без «БАРОТРАВМЫ ЖИЗНИ».
Михаил ПОЙЗНЕР