|
|
   |
Столь активным людям, как одесситы, особенно тяжело переносить такие временные состояния, как самоизоляция и локдаун, пришедшие вместе с пандемией. Вынужденная остановка позволяет оглянуться.
Так вот, оглядываясь на прошлое, вдруг обнаружил, что мне довелось прожить несколько непохожих жизней на разных планетах. Моё детство прошло в послевоенной Одессе, где большинство населения готовило еду на примусах. В парадных стоял неистребимый запах жареной тюльки и бычков. Близко от ворот дома периодически останавливалась машина с цистерной. Мужчина звонил в колокол и кричал: «Керосин!». На мостовой мальчишки играли в футбол. Когда изредка появлялся транспорт, все кричали: «Машина!». Играющие расступались, пропускали машину и затем продолжали игру. Жильцы дома каждое утро встречались у дворового крана с водой. Местом невольных встреч был также общий дворовой туалет. С годами, когда быт наладился, на воротах рядом с табличкой «В нашем доме нет второгодников» появилась надпись: «Во дворе туалета нет».
На углах одесских улиц продавали газированную воду на разлив стаканами. Можно было заказать воду с сиропом или «чистую», то есть без сиропа. Пили из гранёных стеклянных стаканов многоразового использования. Стоило это удовольствие сущие копейки. Трудно поверить, но цена литра бензина была сопоставима с ценой стакана газированной воды. Правда, и зарплаты были низкие. Соседи часто одалживали друг у друга три рубля до зарплаты. А спрос на бензин был невысок, так как личный автомобиль считался предметом роскоши.
Затем пришла новая пора. Мы развенчали прошлое и дружно стали догонять и перегонять Америку по мясу, молоку и фуражу. На какое-то время кукуруза была объявлена королевой полей. Студентов снимали с занятий и отправляли на уборку кукурузы. Всё закончилось очередями за хлебом. Это привело к изменению курса страны, и мы дружно пошли семимильными шагами к светлому завтра и полному изобилию. Одесситы шутили: «Пережили голодовку, переживём и изобилие». Интересно, что наш зигзагообразный путь сопровождался постоянным лозунгом: «Верной дорогой идёте, товарищи!».
Если говорить серьёзно, то все эти зигзаги, крутые повороты дорого обходились простому народу. Тех, кто обращал внимание на ущербность утопических планов, пытался бежать впереди истории, тоталитарная система считала врагами передового строя и ссылала подальше от общества. Инакомыслящим людям, забежавшим вперёд, таким как В. Черновол, Л. Лукьяненко, В. Стус и другие приходилось сидеть в заключении и ждать, пока история их догонит. Не всем удалось дождаться…
И тут хочется обратить внимание на такой феномен. Внутренний протест, несогласие с существующим положением вещей являются мощными подсознательными стимулами творческого процесса, мобилизации разума и потенциальных возможностей. Это касается и науки, и высокого искусства, и других областей человеческой деятельности. Достаточно вспомнить Данте и Джордано Бруно, Н. Коперника и А. Мицкевича, А. Пушкина и Т. Шевченко, К. Рокоссовского и генерала Григоренко, С. Королёва и Б. Пастернака, А. Довженко и М. Булгакова. Сила природного народного гения оказалась сильнее тоталитарного режима. Тому много свидетельств.
Достаточно сказать об успехах мирового значения в освоении космоса и огромном вкладе Украины в развитие космической отрасли. К числу городов с яркой космической историей с полным правом можно отнести Одессу и Днепр. В Днепре есть единственный в Украине музей космонавтики. Думаю, что и в Одессе для такого музея нашлись бы уникальные экспонаты.
Роль Одессы в культурной, экономической, научной и политической жизни страны настолько значительна и разнообразна, не говоря уже о героической обороне и триумфальном освобождении в годы войны, что статью о межпланетных воспоминаниях можно писать, просто проживая и участвуя в жизни этого вселенского города, даже не выезжая из него.
Тем не менее, по роду службы мне неоднократно доводилось бывать в относительно благополучной Австралии. Спору нет, уникальная природа, своеобразная история. Но уехавшие туда одесситы жалуются, что в их ровной жизни, кроме лесных пожаров и столкновения автомобилей с кенгуру, ничего особенного не происходит. Придумана даже песенка:
Был я одесситом, австралийцем стал,
Но мою Одессу любить не перестал.
Сидней мне не мама, Мельбурн не отец.
Верю, что в Одессу вернусь я наконец.
Большинство моих межпланетных воспоминаний связано с путешествиями, потому что знакомство с такими странами, как Непал, Япония, Боливия, сопоставимо с погружением в совершенно другой мир, другую систему координат. Можно ли забыть день, проведенный на плавучем острове, созданном местным племенем из тростниковых плотов на острове Титикака?! Здесь развод между супругами оформляется за пять минут путём отсоединения своего плота и перемещения в другое место. Делить нечего: у каждого своя лодка. Но благодаря заботе меценатов и правительства в каждой тростниковой хижине на борту имеется маленький телевизор. Он питается от солнечных батарей, установленных на крыше хижины.
Значительная часть моих воспоминаний связана с морем, которому посвятил трудовую жизнь, пройдя путь от матроса-моториста до старшего помощника капитана и от аспиранта до ведущего научного сотрудника отрасли. Расскажу одну из морских историй.
На пассажирских лайнерах типа «Иван Франко» Черноморского морского пароходства численность экипажа составляла порядка 350 человек. Из них около трёхсот — молодые люди в том возрасте, когда с особой силой ощущается потребность в ласковой песне и хорошей, большой любви. В то же время жизнь в условиях дальнего заграничного плавания под фрахтом зарубежных туристических фирм проходила преимущественно в замкнутом пространстве, или, как говорили моряки, — «на железе и воде». При этом экипаж работает без выходных и праздничных дней. Выходные впоследствии приплюсовывались к отпуску. Организация судовой жизни подчинена уставу службы.
Кроме того, существовали так называемые «Правила поведения советского моряка за границей». Какие-либо несанкционированные «контакты с иностранцами» могли вызвать подозрения. Выход на берег в зарубежных портах осуществлялся группами из трёх человек, согласно списку, составляемому первым помощником капитана, которого называли «помполитом». В группе из трёх один назначался старшим. Он отвечал за целостность и правильное поведение группы. Отрываться от группы было запрещено. По возвращении на судно члены экипажа декларировали свои покупки. За моральным обликом, политической сознательностью и благонадёжностью экипажа следили помполит и офицер госбезопасности, который числился якобы пассажирским администратором, но подчинялся только своему ведомству.
Для экипажа хорошей возможностью внесения разнообразия в монотонный служебный ритм было участие в художественной самодеятельности. Экипажу это давало возможность более широкого активного общения и самовыражения. Кроме того, оказалось, что иностранным туристам концерты силами экипажа нравились больше, чем концерты из собственных профессионалов, приглашённых зарубежной дирекцией круиза. Иностранных туристов привлекали украинские танцы в национальных костюмах, звонкие молодые голоса, искренние и жизнерадостные улыбки симпатичных юношей и девушек вместо профессионально-театральных улыбок, согласно оплаченному сценарию. Фрахтователи даже включали в договор пункт о концерте экипажа в программу круиза с соответствующим увеличением суммы фрахта. К чести Черноморского пароходства, дополнительные деньги выдавались участникам концерта в виде премии чеками «Внешторгбанка». Что касается помполита, то художественная самодеятельность была ему в радость. Он писал в своих донесениях, что члены экипажа своим искусством в очередной раз доказали иностранным туристам преимущества «советского образа жизни».
Однако возникла проблема с проведением концертов экипажа для итальянских туристов. Дело в том, что темпераментные итальянцы не терпят пауз в концертной программе. В этом случае они начинают разговаривать друг с другом. Это значит, что беседа будет продолжаться до конца концерта. Ведущий должен держать контакт с публикой, как натянутые вожжи. Это значит, что на фоне замолкающих аплодисментов нужно уже объявлять следующий номер или давать весёлый комментарий. Говорить нужно быстро. Итальянцы слушают того, кто в единицу времени сообщает больше информации.
Поэтому, когда девушка-администратор медленно и торжественно объявляла номер на непонятном публике русском языке, а затем мало артистичный бывший военный переводчик на пенсии медленно подбирал слова для перевода, терялся темп, и туристы начинали беседовать между собой. Я тогда работал вторым помощником капитана, к концерту отношения не имел, но знал итальянский язык. Так возникла идея вести концерт непосредственно на языке публики. Помполит был человеком с юмором. Он знал две шутки, которые всегда просил перевести при встречах с иностранцами. Первая шутка звучала так: чай не водка — много не выпьешь. Вторую шутку в печатном органе приводить не рискую. Предложив мне вести программу динамично, на языке зрителей, помполит порекомендовал между номерами шутить, «чтобы итальянцы смеялись».
— А как шутить? — спросил я.
— А мы об этом подумали. Вот, возьмите кассеты с выступлениями Райкина. Сами выберите. С парткомом согласовано.
На кассетах оказалась известная тогда миниатюра: «Есть кирпич — нет раствора, сижу курю». Я не был уверен, что итальянцы без объяснения поймут нашу строительную специфику. А если юмор нуждается в растолковании — это уже не юмор. На борту был итальянский аниматор Ренато, и я решил с ним посоветоваться. Ренато сказал, что итальянцев во время отпуска не интересуют ни раствор, ни кирпичи. Итальянцы, например, подсмеиваются над пафосной телерекламой, которая перебивает фильм на самом интересном месте. Ренато научил меня делать пародию на рекламу тёртого сыра для макарон. Нужно было говорить быстро и в то же время пафосно, типа того, что «Сыр пармезан, это вообще не сыр, а настоящее счастье, и поэтому следующая песня будет о счастье». Пародия оказалась успешной, но ведь номеров много. Нужно было придумать что-то ещё.
И тут я вспомнил, что итальянцы постоянно интересуются прогнозом погоды: не ожидается ли завтра штормовая ситуация? Парадокс в том, что хотя многие итальянцы считают себя потомками Христофора Колумба, они в большинстве боятся качки и страдают морской болезнью. Вспомнилось и другое обстоятельство. В тот период на итальянском телевидении прогноз погоды вещал бывший полковник военной метеослужбы колонелло Бернакка. Вся страна над ним потешалась по двум причинам. Во-первых, у него была смешная внешность, а во-вторых, большинство его прогнозов не сбывалось. А ещё я учел, что итальянцы любят форму и экстраординарные сообщения. Так родился сценический номер.
Я вышел на сцену в форме, с листком бумаги и сказал, что прибыл прямо с капитанского мостика с экстраординарным сообщением о прогнозе погоды на завтра. Зал притих. Самых отъявленных говорунов соседи толкали в бок и прикладывали палец к губам. Я неторопливо развернул лист и медленно продолжал: «Тут, в этом прогнозе сообщается, что завтра…» Тут я сделал паузу, как бы вчитываясь в текст. В зале стояла тишина напряженного ожидания. Наконец, я завершил чтение прогноза словами о том, что завтра море будет абсолютно спокойным, день ясным, а солнце ласковым и блистательным. Зал выдохнул и взорвался аплодисментами и одобрительными возгласами. Я подождал, пока стихнут аплодисменты, и добавил: «Дамы и господа, вы можете быть полностью уверены в этом прогнозе, потому что я его получил не от кого-нибудь, а от моего старого друга, колонелло Бернакка». Тут уже зал взорвался дружным хохотом.
После концерта меня вызвали в каюту помполита. Он был подчёркнуто серьёзен и начал с того, что знает мою трудовую биографию, и потому крайне удивлён, что я до сих пор сам не пришёл и всё честно не рассказал.
— О чём? — спросил я.
— Вы ещё спрашиваете о чём? — возмутился помполит. — Вы думаете, что я не понимаю по-итальянски? Амико — это друг. Правильно? Колонелло — это полковник. А фамилия этого итальянского полковника у меня записана. Сейчас. Минуточку. Его фамилия Бернакка. Правильно?
— Так это шутка! Вы сами меня просили шутить…
— Хорошие шутки! Вы меня не путайте! Я давал вам кассеты с шутками Райкина. У меня есть ваша расписка. Кассеты были согласованы. И вдруг чисто случайно, на концерте, я узнаю, что вы дружите с полковником страны НАТО, где в Неаполе стоят корабли американского флота. Вы думаете, что в зале, кроме меня, никто из наших людей не понимает по-итальянски и не доложит куда следует? Я по своей линии обязан информировать партком, а вы, по прибытии в Одессу будете иметь возможность вдоволь пошутить. Только шутки плохи. Пока свободны.
На какое-то время я был отстранён от ведения концертной программы, но всё обошлось благополучно. Думаю, что «те, кому следует», если они занимались Италией, легко могли разобраться в сути вопроса и даже похвалить помполита за то, что его чувство бдительности взяло верх над чувством юмора.
А стоит ли обо всём этом вспоминать? Кому нужна эта повесть временных лет?
Однако красивая утопия бывает опасней суровой реальности. Своеобразные повороты истории всегда фиксировались в деталях. Раньше всё фиксировалось на камне, на папирусах и телячьей коже, а сегодня — в печатном виде. Интересы настоящей жизни во многом опираются на историю прошлого с надеждой на будущее.
Георгий ПИЛИПЕНКО