|
|
   |
Сорок дней прошло после ухода из земной жизни Валерия Барановского.
Есть счастливые люди, которым никогда не бывает скучно. Таким был Валера. Даже в последние дни свои он, преодолевая недуги, каждую свободную минуту посвящал любимому делу — писал.
Мне казалось, что ему идеально подходила американская модель — преподавание в университете и для души — литературная деятельность.
Не знаю никого другого, кто мог бы так, как он, беседовать о кинематографе, литературе, телевидении, политике. Да что там! Как-то его в шутку спросили: смог бы написать рецензию на концерт симфонической музыки? Валерий, который со слухом не дружил, в ответ тоже отшутился, но одна из музыкально образованных собеседниц, как мне показалось, растерянно произнесла: «Смог бы». Не один и не два раза был свидетелем того, как Барановский часами с жаром развивал ту или иную тему, и слушатели, словно загипнотизированные, не могли даже попытки сделать, дабы уйти или прервать его.
Его литературный талант... Для тех, кто прочел его «Маленькие романы», «Смешную неотвязность жизни», «Куда глаза глядят», «Три обязательных посвящения», он очевиден. Но одного таланта, умения складывать слова мало.
Поэт писал:
Всё есть в стихах — и то, и это,
Но только нет судьбы поэта,
Судьбы, которой обречён,
За что поэтом наречён.
Это не о Барановском. В каждой строчке его прозы бьется ток высокого напряжения. Ток, который даже перевешивает и изощренность стиля, и захватывающую фабулу, и изящество его произведений.
А еще — кино, телевидение, автомобилизм, кулинария, политика (черт бы ее побрал!), журналистика — все ему было интересно, во всем он стремился проявить себя. И проявлял, еще как проявлял!
Да, американский университет, размеренная жизнь, интеллектуальные развлечения, материальное благополучие... Нет, наверное, это все-таки не для него. Бешеный темперамент, широта натуры, бьющая через край энергия, неуживчивый характер — трудно представить Валерия Барановского в академической среде, окруженного почитателями и учениками. Хотя бы потому, что ученики нередко со скандалом его покидали, а почитатели становились самыми ярыми критиками. Не без активного «участия» самого Валерия.
Такой он человек — если невзлюбил, пощады не жди. Со всей мощью своего красноречия обрушивался на оппонента, не обращая внимания на аргументы визави. Спорить с ним было интересно, но бессмысленно.
Но зато, если любил, то любил без оглядки, не замечая недостатков, поднимая объект своей любви, случалось (и случалось нередко), на незаслуженную высоту. Бывало, ошибался, жалел об этом впоследствии. Но продолжал жить (влюбляться, разочаровываться, ненавидеть, снова влюбляться) по-прежнему.
Иначе не умел.
Мир праху твоему, Валера, Царство небесное. Мы тебя помним.
Анатолий Мазуренко