|
|
   |
Эту историю рассказал мне капитан дальнего плавания Борис Савич Кисов, когда я работал с ним в 1970 году на пассажирском теплоходе «Украина».
А впомнил я эту историю на презентации моего двухтомника, которая проходила во Всемирном клубе одесситов 17 августа 2018 года. Один из присутствовавших на презентации журналистов спросил меня:
— Вы много лет работали на судах Черноморского пароходства. А были у вас находки в море или в океане, о которых хотелось бы рассказать?
Таких находок у меня не было. Но тут я и вспомнил историю, рассказанную мне Борисом Савичем.
Ходили мы на «Украине» по Ближневосточной линии. Из Одессы — в Варну, Стамбул, Пирей, Александрию, Фамагусту, Латакию и заканчивали рейс в Бейруте, откуда через те же порты возвращались домой.
Рейс длился 12 дней. Переходы из порта в порт были короткими, и капитан почти не сходил с мостика.
Отдохнуть он мог только на переходе Пирей — Александрия. Этот переход занимал 12 часов. Отдохнув, Борис Савич приглашал меня, стармеха, в свой капитанский салон для деловых разговоров.
Потом он угощал меня крепким ароматным чаем собственной заварки и рассказывал какую-нибудь историю из своей богатой событиями морской жизни.
Коренной одессит, мечтая о море, он в 15 лет поступил в Одесский морской техникум (Высшего мореходного училища в Одессе тогда не было). В 19 лет, получив диплом штурмана, он был принят на работу в Черноморское пароходство. А вскоре получил назначение четвертым помощником капитана на пароход «Ульяновск».
За неделю до нападения фашистской Германии на Советский Союз «Ульяновск», погрузив в Мариуполе полные трюмы пшеницы, снялся на Гамбург.
Радиограмму о нападении фашистской Германии на СССР капитан получил в Средиземном море на подходе к Гибралтару.
Пришлось лечь в дрейф до получения команды из пароходства, куда следовать дальше. Через несколько дней получил радиограмму, в которой говорилось, что в связи с началом войны с фашистской Германией во избежание ареста парохода в Гамбурге груз переадресовывается англичанам в порт Ливерпуль.
С 1940 года немцы начали бомбить Англию, объявившую им войну из-за оккупации Гитлером Польши. И с приходом «Ульяновска» в Ливерпуль Борис Саввич увидел, что несет с собою война. Развороченные бомбами мостовые, черные от пожарищ полуразрушенные здания и угрюмые люди, стоящие в длинных очередях у продовольственных магазинов, в которых продукты выдавались по карточкам.
До этого войну он видел только в кинохронике. Это были кадры, снятые советскими кинооператорами в Испании. С 1936-го по 1939 год в Испании шла гражданская война. И немецкие летчики, посланные Гитлером на помощь испанскому генералу Франко, поднявшему фашистский мятеж против законного правительства Республики, бомбили испанские города, которые удерживали правительственные войска и пришедшие им на помощь интернациональные бригады. Это были бригады, состоящие из французов, венгров, болгар, поляков и даже американцев, приехавших в Испанию сражаться с надвигавшимся на мир фашизмом.
Рассказывая об этом, Борис Савич сказал, что именно на «Ульяновске» в 1939 году, когда пала Республика и к власти в Испании пришел Франко, Генеральный секретарь Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури эмигрировала в Советский Союз. Это ей принадлежали знаменитые и гордые слова, сказанные на одном антифашистском митинге: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!».
Ее единственный сын Рубен, военный летчик, воевавший в составе Красной Армии, погиб в 1942 году в воздушном бою, защищая Сталинград.
А сама Долорес после смерти Франко, когда установилось в Испании демократическое правление короля Хуана Карлоса Первого, возвратилась в Испанию и в 1977 году была избрана депутатом испанского парламента...
Закончив в Ливерпуле выгрузку, «Ульяновск» перешел в другой английский порт — Саутгемптон, где формировался караван советских судов, приписанных к Балтийскому и Мурманскому пароходствам. Эти суда тоже выгружались в портах Англии. Под охраной английских военных кораблей караван, или, как называлось это тогда, конвой, снялся в Мурманск.
Рассчитывая на молниеносный разгром Советского Союза («блицкриг»), немцы в начале войны против СССР не придавали особого значения Северному морскому пути. И конвой, выйдя из Саутгемптона, благополучно прибыл в Мурманск.
Только в начале 1942 года, когда по договору с американцами о ленд-лизе (ленд — по-английски одолжить, лиз — сдать в аренду) один за другим из США и Англии шли в Советский Союз конвои с оружием, продовольствием и медикаментами, Гитлер приказал усилить за этими конвоями охоту.
В первый же день стоянки «Ульяновска» в Мурманске немцы совершили на город и порт авиационный налет. Расположенные на сопках вокруг Мурманска зенитные батареи открыли по немецким самолетам ожесточенный огонь. Но немцам удалось потопить у причалов несколько судов. А на «Ульяновске» от разорвавшейся поблизости бомбы начался пожар.
Вместе с другими членами экипажа Борис Савич боролся с огнем, после чего из-за полученных ожогов попал в городскую больницу. Пробыл он там недолго. С забинтованными руками пришел в порт и увидел, что матросы с подвесок закрашивают подпаленные пожаром борта «Ульяновска».
— Это чтобы, несмотря на войну, пароход имел приличный вид, — сказал ему руководивший покраской боцман.
После устранений последствий пожара портовики начали грузить «Ульяновск» хромовой рудой. Груз шел на Соединенные Штаты Америки.
Как рассказывал Борис Савич, советское правительство взамен поставок в СССР из США и Англии огромной военной помощи отправляло в эти страны хромовую и марганцевую руду, пушнину, лес, платину, золото и другие стратегические товары. Закончив погрузку, пароход вышел из Мурманска с еще несколькими судами под охраной советских военных кораблей.
В Арктике была уже поздняя осень с полярной ночью. Солнце по утрам не поднималось из-за горизонта, словно отсыпалось за долгие дни полярного лета, когда даже ночью оно не уходило за горизонт. Эта полярная ночь, освещаемая всполохами северного сияния, дала возможность вышедшим из Мурманска судам беспрепятственно обогнуть мыс Нордкап, самую северную точку Европы, и войти в Норвежское море, где их взяли под охрану английские военные корабли.
Попали они под налет фашистских самолетов уже у берегов Англии. Но там фашистских воздушных пиратов отогнали от советских судов английские истребители.
В Атлантическом океане «Ульяновск» встретил шторм. Небо было затянуто грозовыми тучами, хлестал дождь, и эта погода была хорошей защитой от встречи с фашистскими подводными лодками, курсировавшими в Атлантике.
Выгружались в Нью-Йорке. Каждый день, пока шла выгрузка, к борту «Ульяновска» подъезжали на машинах американцы. Они фотографировали пароход и наперебой приглашали в гости советских моряков, одаривая их всевозможными подарками.
7 ноября 1941 года по приказу Сталина в Москве на Красной площади прошел военный парад в честь 24-й годовщины Октябрьской революцией.
Гитлеровские дивизии стояли под Москвой. Немецкие офицеры разглядывали Москву в бинокли. Казалось, вот-вот Москва падет. Но этот парад, с которого войска Красной Армии шли на фронт, не только вдохновил защитников, отогнавших вскоре немцев от своей столицы, но имел огромное политическое значение. Об этом параде и о стойкости тех, кто оборонял город, писали все американские и английские газеты. Поэтому и встречали так восторженно в Нью-Йорке советских моряков!
Погрузив в свои трюмы военную технику, «Ульяновск» вышел из Нью-Йорка, взяв курс к берегам Англии. Там ему предстояло соединиться с другими судами, которые под охраной английских военных кораблей должны были доставить свои грузы в Мурманск.
И вот, через несколько дней после выхода из Нью-Йока, Борис Савич, находясь на ходовой вахте и осматривая в бинокль океан, чтобы вовремя заметить перископ подводной лодки и начать уходить от нее противолодочными зигзами, увидел на волнах какую-то шлюпку. Вызванный им на мостик капитан дал команду рулевому повернуть к этой шлюпке. Когда подошли ближе, то увидели в шлюпке троих человек, не подающих признаков жизни.
«Ульяновск» остановился. В шлюпку спустились судовой врач, старпом и несколько матросов. Находившихся в шлюпке людей подняли на борт. Двое были мертвы. А один еще дышал и еле-еле мог говорить.
Это был молодой парень, третий помощник капитана американского парохода, потопленного немецкой подводной лодкой. Умирая, он не мог объяснить, как долго они находились в океане и почему умерли его товарищи. Он только прошептал адрес матери, живущей в Балтиморе. И попросил написать ей о его судьбе. Капитан записал адрес. А к вечеру того дня, несмотря на все усилия судового врача, американец умер.
Утром американских моряков, по морскому обычаю, завернув в брезент и привязав к их ногам колосники, похоронили в океане, записав в вахтенном журнале о случившемся и указав широту и долготу захоронения американцев.
Во время плавания на «Ульяновске» Борис Савич не расставался с учебником английского языка. И капитан поручил ему выполнить просьбу американца.
Письмо его матери Борис Савич написал. И после смертельно опасного перехода из Англии к родным берегам, когда в Северном и Норвежском морях на конвой, состоявший из американских, английских и советских судов, в котором шел «Ульяновск», налетели фашистские самолеты и, несмотря на ожесточенный огонь зенитных орудий кораблей охранения, потопили все же несколько судов, Борис Савич после прихода в Мурманск пошел на почту и отправил в Америку это письмо.
До самого конца войны ходил Борис Савич в союзных конвоях. Не раз горел, тонул. Но, как говорил он мне, Бог его миловал. И, потеряв в 1943 году в одном из конвоев свой «Ульяновск», торпедированный в Норвежском море немецкой подводной лодкой, окончание войны встретил в должности второго помощника капитана на пароходе «Александр Суворов» типа «Либерти», полученном по ленд-лизу от американцев
В 1946 году Борис Савич вернулся в родную Одессу и поступил на заочный факультет открывшегося в Одессе Высшего мореходного училища. А вскоре получил назначение старпомом на теплоход «Фридрих Энгельс».
Погрузив в Туапсе 10 тысяч тонн марганцевой руды, теплоход снялся в рейс на Америку. Выгружались в двух портах — в Филадельфии и Балтиморе.
Придя в Балтимор и помня адрес американского моряка, по просьбе которого он послал из Мурманска его матери письмо, Борис Савич решил найти эту женщину и рассказать о последних часах жизни ее сына. В те годы «Правила поведения советских моряков за границей» разрешали увольняться на берег в иностранных портах только втроем. Общение с иностранцами тоже запрещалось. Но несмотря на все запреты, Борис Савич намеревался навестить эту женщину, считая встречу с ней своим долгом.
Сойдя в Балтиморе на берег с двумя матросами, Борис Савич нашел улицу и дом, где жила мать погибшего в океане американского моряка. Но соседи сказали ему, что она умерла.
По возвращении в Одессу Борис Савич с теплохода был списан и лишен заграничной визы.Те времена были сталинскими, суровыми. Один из матросов, с которым Борис Савич сходил в Балтиморе на берег был «стукачом». Он и доложил «куда следовало» о посещении старпомом в Балтиморе иностранцев. И этого было достаточно, чтобы Бориса Савича за границу больше не пускать.
Борис Савич был направлен на каботажный пассажирский теплоход «Львов». Но и там не дали ему долго работать. Между СССР и США началась холодная война, и все, что было связано у советских людей с Америкой, строго наказывалось. Вот тогда Борису Савичу припомнили не только посещение в Балтиморе матери погибшего в океане американского моряка, но и письмо, которое он послал ей из Мурманска.
Из пароходства он был уволен. И тогда уехал в хорошо знакомый ему Мурманск — работать на рыболовных судах. Вернулся в Одессу только после смерти Сталина. И, поработав старпомом на пассажирских судах, закончив к тому времени заочно Высшее мореходное училище, стал плавать на этих судах капитаном.
Вот такую историю о находке в океане рассказал мне капитан теплохода «Украина» Борис Савич Кисов.
Аркадий Хасин