|
|
   |
Восьмого апреля исполняется 67 лет со дня гибели теплохода «Анатолий Серов», подорвавшегося на плавающей мине между Севастополем и мысом Тарханкут. Экипаж ледокола «Торос», на котором я работал кочегаром, участвовал в спасении его экипажа.
Предполагаю, что из участвовавших в спасении уже никого не осталось. Поэтому хочу вспомнить трагические события, которые произошли 67 лет назад.
Мы как раз закончили ледовую проводку судов на Азовском море и вышли из Мариуполя. На Азове лед держался дольше, чем в Черном море, из-за воды с меньшей соленостью. Неожиданно получили указание идти на спасение четырех рыбаков из Бердянска, угнанных ветром на оторвавшейся льдине. Затем нам пришлось идти на спасение груженного рудой парохода «Ижора», который, следуя из порта Поти на Мариуполь, основательно сел на мель под Анапой.
Долго не могли снять его с мели, пока не была отгружена значительная часть руды на теплоход «Анатолий Серов», названный так в честь летчика Героя Советского Союза Анатолия Серова, погибшего в испытательном полете в 1939 году. Лишь потом нам удалось снять «Ижору» с мели.
Мы пошли на Одессу через полсуток после «Анатолия Серова». Шли хорошо, несмотря на шторм 5—6 баллов с попутным ветром. Поскольку скорость ледокола была выше, мы теплоход постепенно догоняли. И вдруг, после прохождения мыса Херсонес, боцман Дмитрий Степанович Бушан заметил сначала большое пятно топлива на поверхности воды, а затем и спасательный круг с надписью: «Анатолий Серов». Кстати, боцман проработал на т/х «Серов» всю войну.
Мы приостановились, хотя стремительная качка швыряла нас с борта на борт. Радист сообщил обо всем в Москву и в ЧМП. Оказывается, «Анатолий Серов» не успел даже «SOS» дать. У него трюма сквозные, без водонепроницаемых переборок. Позже мы узнали, что судно потонуло за 1,5 — 2 минуты. На теплоходе «Серов» было 40 членов экипажа.
Около 11 часов мы увидели перевернутую шлюпку, за киль которой держались 3 человека. Все спасательные средства были срочно приготовлены еще до обнаружения шлюпки. Мы понимали, что вода очень холодная, а сколько времени «серовцы» находились в море, мы еще не знали.
Как только спасенные моряки оказались на нашей палубе, они тут же потеряли сознание. На ходовом мостике штурмана во главе с капитаном осматривали поверхность моря. Вскоре заметили еще одну шлюпку. Кто-то на ней, перевернутой килем вверх, подавал рукой сигнал. На этой шлюпке было четыре человека. Волны швыряли шлюпку, то поднимая ее чуть ли не к нашему фальшборту, то опуская вниз. Один из находившихся на борту шлюпки, когда её подбросило вверх и штормтрап оказался рядом, оторвался от киля и успел уцепиться за штормтрап. Его тут же подхватили на борт.
Один моряк на шлюпке был уже мертвым, и его смыло волной. Ещё один соскользнул и попал между нашим бортом и шлюпкой. Его спасти не удалось. Оставшийся на шлюпке отчаянно держался за киль, и, хотя несколько раз спасательный круг падал рядом с ним, он никак не мог оторвать руки от киля. Тогда наш матрос Гриша’ Иванов, очень крепкий физически парень, обвязавшись поясом с хорошим креплением, спустился по штормтрапу, накинул на спасаемого пояс и закрепил его на туловище. Все это длилось долго из-за шторма. Наконец, их обоих вытащили на борт судна, где человек тут же потерял сознание.
В это же время из Севастополя сообщили, что выслали самолет для осмотра места аварии. Он долго кружился над нами. Спустя 13 часов заметили плот и на нем двух человек. Один из них махал чем-то. Удачно подняли их на борт. Один из спасенных был мой однокурсник из школы юнг матрос Петя Вадимский. В спасении также принимали участие матросы Виля Лебин (будущий капитан ЧМП) и Витя Коренной (будущий Герой Социалистического труда). А Петя Вадимский впоследствии плавал старпомом. Все они в мире ином.
Позже Петя Вадимский говорил, что повара, которому было более 40 лет, дважды волной смывало с плотика. «Меня, — рассказывал он, — обуял такой страх остаться одному, что, не раздумывая, хватал его и тащил на плотик. Очевидно, это спасло нас обоих».
Нам удалось спасти всего семь человек из сорока членов экипажа «Анатолия Серова». Это 3-й помощник капитана, четыре матроса (среди них был Тюхтя, ставший позже инспектором ОК ЧМП, уже покойный), повар Кузьмин (отец первого помощника капитана пассажирского лайнера «Федор Шаляпин») и единственный из машинной команды моторист Валя Костриков. Он рассказал, что в момент взрыва в машинном отделении находилось две вахты — сдающая и принимающая. Был также стармех. Его последние слова были: «Стоп машина, Валя, сбегай и узнай, что там».
Востриков рассказывал: «Когда я взбежал по трапам в коридор, там уже была вода. Я выскочил на верхнюю палубу, где боцман начинал спуск шлюпки. Так я и спасся».
Погибли два наших сокурсника по школе юнг, с которыми мы учились с 1944 года, мотористы Валя Баранов и Ваня Белоусов.
Лишь к 19 часам нам разрешили покинуть зону бедствия. Когда спасенные пришли в себя, удалось послушать их страшный рассказ. Валя Костриков говорил: «Помню какое-то чудовищное шипение со свистом, как я успел на шлюпку — не помню». Впоследствии он ушел с моря, и мы больше никогда не встречались.
Работая у котлов, мы сквозь слезы пели песню, где были такие слова: «Не плачьте жены, утрите слезы, моряк вернется домой всегда».
Рано утром 9 апреля 1949 года «Торос» ошвартовался кормой к причалу, где уже стояла «скорая помощь» и машина КГБ. Они быстро поднялись на борт, буквально пять минут побыли со спасенными, которых сразу же увезла «скорая». А экипаж был строго предупрежден не особенно распространяться о случившемся.
Большая заслуга в проведении спасательной операции принадлежала опытному капитану Ивану Кондратьевичу Омельянову и стармеху Леониду Митрофановичу Хомичеву. Вечная им память.
В Одессе в центральной части второго Христианского кладбища установлен монумент с надписью «В память погибших моряков теплохода «Анатолий Серов», где перечислены фамилии 33 членов экипажа, навсегда оставшихся в море.
Николай Тарасов. Почетный работник Морского флота СССР