|
|
   |
Недавно я гостил у друзей в Дрездене и, конечно, побывал в знаменитой картинной галерее. Мне приходилось бывать в Эрмитаже, в Третьяковской галерее и даже в Лувре. Но именно здесь, в залах Дрезденской галереи, я испытал особое благоговение к бессмертным полотнам Рубенса, Рембрандта, Веласкеса, Ван-Дейка, Дюрера, Тициана, к полотнам других великих мастеров прошлого, потому что они претерпели те же страдания, что и миллионы людей в годы Второй мировой войны.
Придя к власти, немецкие фашисты не только сжигали на кострах книги неугодных им писателей, но уничтожили и часть полотен Дрезденской галереи, «как не соответствующих германскому духу».
В феврале 1945 года англо-американская авиация, подвергнув Дрезден варварской бомбардировке, в которой погибло свыше ста тысяч мирных жителей, и превратив город в руины, разрушила и здание галереи. Весной 1945 года в Дрезден вошли советские войска. Это были части 2-го Украинского фронта, которым командовал маршал И. С. Конев. В своей книге «Сорок пятый», написанной после войны, прославленный советский полководец рассказывал, что, увидев разрушенный город, город художников, скульпторов, музыкантов, поэтов, в котором не было никаких военных объектов, он первым делом заинтересовался судьбой бесценных полотен Дрезденской галереи.
В составе войск И. С. Конева была трофейная команда. Командовал ею лейтенант, художник по профессии, одессит Леонид Рабинович. Именно ему маршал поручил найти картины Дрезденской галереи. Со взводом разведчиков лейтенант приступил к поискам. Они продолжались семь дней. Как пишет И. С. Конев, на седьмой день после начала поисков к нему прибежал сияющий лейтенант и доложил:
— Нашли!
Как оказалось, перед приходом советских войск нацисты спрятали картины далеко за городом в штольне известковой каменоломни. От сырости многие из картин покрылись плесенью, а некоторые были просто порваны. Там же была прислоненная к мокрой от грунтовых вод стене и «Сикстинская мадонна» Рафаэля...
Под усиленной охраной найденные сокровища Дрезденской галереи были отправлены в Москву. Почти десять лет над восстановлением картин трудились реставраторы Москвы и Ленинграда. И в 1955 году в московском музее имени Пушкина была открыта выставка этих полотен.
ЧТОБЫ УВИДЕТЬ «Сикстинскую мадонну» и другие шедевры Дрезденской галереи, люди занимали очередь с ночи. И в том же 1955 году картины были возвращены в Дрезден...
Переходя из зала в зал, я увидел, наконец, шедевр Рафаэля, написанный им в 1512 году по заказу папы Римского Сикта 2-го. В благоговейном молчании стояла перед картиной толпа посетителей, готовая, как мне показалось, опуститься перед ней на колени.
Чем же очаровывает «Сикстинская мадонна», где слева от Богородицы изображен старик — сам папа Римский Сикт 2-й, а справа святая Варвара? Поначалу ничто не задерживает на картине внимания, пока взгляд не встретится со взглядом, идущей вам навстречу молодой прекрасной женщины, несущей на руках ребенка. Темные, широко открытые глаза, спокойно и внимательно глядят на вас. Взгляд затуманен скорбью и полон безграничного доверия к будущему, навстречу которому с величием и простотой несет Она самое дорогое — своего Сына.
Наверное в этом обращении ко всем и к каждому и есть секрет неувядающего очарования этого шедевра. Потому что любой человек, остановившись перед «Сикстинской мадонной», невольно становится участником общения с Той, что подарила человечеству Спасителя. И этот беззвучный разговор длится уже пять веков...
СТОЯ ПЕРЕД ТВОРЕНИЕМ Рафаэля, я вспомнил другую мадонну, которую видел в бывшей Югославии, в древнем монастыре, построенном высоко в горах, наверное, еще во времена Рафаэля, куда, казалось, земные тревоги не смогут добраться никогда. К этой мадонне, преодолевая нелегкую горную дорогу, привозят неизлечимо больных в надежде, что прикосновение к святыне вернет им здоровье. А видел я эту мадонну в 1967 году.
Плавал я тогда старшим механиком на теплоходе «Большевик Суханов». В то время многие суда Черноморского пароходства приходили на ремонт в расположенные на побережье Адриатического моря югославские порты Трагир, Сплит или Риеку, над которыми высятся горы, покрытые густыми лесами. В этих лесах во время Второй мировой войны, когда Югославия была оккупирована немецкими фашистами, устраивали свои лагеря партизаны, мужественно сражавшиеся с ненавистными оккупантами под командованием будущего президента Югославии маршала Тито.
«Большевик Суханов» пришел на ремонт в Риеку — шумный живописный город, с блеском магазинных витрин, с многочисленными цветочными киосками, кафе и рыбными ресторанчиками, под трепещущими на ветру разноцветными тентами, с огромным портом, заполненным множеством судов, и большим судоремонтным заводом имени партизана Виктора Ленаца.
Шефом объекта, как называли здесь прораба, нам был назначен молодой инженер Горан Легович. Работать с ним было легко и приятно. По сравнению с ремонтом в Одессе или Ильичевске, где мне приходилось бегать по цехам в поисках то прораба, то трубопроводчиков, которые, разобрав, например, систему охлаждения главного двигателя, могли подолгу не являться на судно, здесь, в Риеке, все обеспечивал шеф объекта.
Каждое утро он согласовывал со мной график работ на день, а в конце рабочего дня докладывал о сделанном. А потом приглашал в ближайшую от завода «крчму», как называют там небольшие питейные заведения, где за бутылкой вина мы засиживались допоздна.
Горан не был женат. Домой не спешил. Выпив вина и слегка захмелев, он расспрашивал меня о жизни в Советском Союзе, рассказывал о себе. Еще будучи школьником и, зная, как Советская армия помогла югославским партизанам освободить страну от немецких оккупантов, он очень переживал, когда в сталинские времена отношения между СССР и Югославией были прерваны. Президент Югославии маршал Тито не подчинился диктату Сталина, который требовал создать в Югославии колхозы и ликвидировать частную собственность, как это было сделано в Советском Союзе, и отношения между нашими странами дошли до открытой вражды.
Слушая Горана, я вспоминал, какие карикатуры рисовали у нас в те времена на Тито! Популярный сатирический журнал «Крокодил», например, изображал его не иначе, как с огромным топором, с которого капала «кровь югославского народа!»
— Слава Богу, — говорил Горан, — что после смерти Сталина Хрущев, прилетев в Белград, наладил наши отношения, и теперь мы снова друзья!
В один из таких вечеров, рассказывая Горану о себе, я сказал, что в годы оккупации фашистами Одессы был с матерью в гетто, а из гетто мы были вывезены в концлагерь. Горан долго молчал, глядя на меня глазами полными слез, а потом сказал, что мне будет интересно побывать в одном месте, связанном со спасением еврейских детей.
— А что это за место? — спросил я.
— В ближайшее воскресенье я заеду за вами, и тогда узнаете, — ответил он.
И вот ранним воскресным утром я отправился с Гораном на его машине в горы. Там, как объяснил он, стоит монастырь, где в небольшой церквушке есть черная мадонна, которая считается чудотворной.
— Черная? — удивился я.
— Да, — подтвердил Горан. — А почему она черная, я расскажу после того, как вы ее увидите.
ПОДНИМАЯСЬ в горы по пыльной извилистой дороге, нависшей над отвесными скалами, мы обгоняли бредущих по этой дороге людей, тянувших за собой скрипучие повозки, на которых везли немощных стариков и коляски с больными детьми. А когда подъехали к монастырской церквушке, то увидели много машин и толпящихся у входа людей.
Риека — город хорватский. Хорваты — католики. Когда, выстояв в долгой очереди, мы вошли в церковь, где не было, как в православном храме, икон, а только изваяние мадонны, я вздрогнул. Мадонна действительно была черной. И на руках держала черного ребенка. Подойти поближе и разглядеть ее было невозможно из-за тянувщихся к ней со всех сторон рук, просящих о помощи. От криков, стонов и слез, от окружавшего меня со всех сторон человеческого горя, мне стало не по себе, и я попросил Горана выйти наружу.
И только когда мы сели в машину и двинулись в сторону Риеки, Горан рассказал мне историю этой Мадонны. Когда Югославия была оккупирована немецкими фашистами, те начали вывозить евреев в лагеря смерти. В Риеке был сиротский дом, где среди воспитанников было несколько еврейских детей. Ночью, накануне того страшного дня, когда немцы должны были угонять из Риеки евреев, одна из воспитательниц отвела этих детей в горы, в монастырь, где их принял настоятель, заверив, что детей в обиду не даст.
С полгода дети жили среди монахов, которые относились к ним как к божьим посланникам. Но нашелся негодяй, который выдал тайну монастыря немецким властям. Когда один из монахов увидел подъезжавших к монастырю эсэсовцев, он побежал к настоятелю. Тот успел завести детей в церковь и спрятать в алтаре за Мадонной. Но эсэсовцы, обыскав монастырь, ворвались в церковь и нашли детей. И тогда настоятель встал между эсэсовцами и перепуганными детьми и, раскинув руки, закричал, что детей не отдаст. Командовавший эсэсовцами офицер усмехнулся и вышел из церкви. А потом по его приказу эсэсовцы заперли наглухо двери церкви, облили ее со всех сторон бензином и подожгли...
После войны монахи восстановили эту церквушку, в которой заживо сгорел вместе с еврейскими детьми настоятель монастыря, осталась только обугленная Мадонна.
А потом пошли слухи, что Черная Мадонна стала чудотворной. Вот и идут к ней люди, и, говорят, она действительно вершит чудеса...
Вот такую историю я узнал когда-то в бывшей Югославии, в хорватском городе Риеке. А напомнила мне о ней «Сикстинская мадонна» Рафаэля...
Аркадий Хасин