|
|
   |
В те первые дни после изгнания фашистских оккупантов улицы Одессы буквально сияли от улыбок жителей города и солдат-освободителей, утомленных, но счастливых. А внизу, за склонами, переливалось блёстками море — непривычно свободное от судов и лодок. Почему? Ведь отгремели бои...
Пожалуй, прежде всего моряки да портовики знали ответ на этот вопрос. Сегодня, вчитываясь в строки акта о состоянии Одесского порта от 13 апреля 1944 года, понимаешь, какие руины оставили оккупанты. Капитан порта В. И. Коваль свидетельствовал: «Путем осмотра и проверки установлено: все здания и склады взорваны и сожжены, в том числе и холодильник... Вся акватория и внешний рейд заминированы оккупантами, акватория у причалов заброшена и засорена разного рода трофейным и прочим имуществом, брошенным при бегстве... В настоящее время порт не может принимать суда по причине его минирования и засорения дна. Что касается годных причалов, то уже теперь можно к ним швартовать суда, кроме тех, у которых находятся баржи и другие затонувшие предметы...».
Этот акт внимательно прочитал в том далеком апреле, в Очакове, и командующий дунайской флотилией контр-адмирал Сергей Георгиевич Горшков. Рядом с ним стоял прибывший из штаба Черноморского флота капитан первого ранга Попов, имевший полномочия перевести флотилию для базирования в порту Одесса. Но не рано ли?
Сергей Георгиевич на собственном опыте знал, сколь опасны морские мины. В первые дни войны бригада крейсеров под его командованием ставила мины, преграждавшие врагу путь в Севастопольскую бухту. Но и фашисты действовали по ночам, сбрасывая свои мины внутри бухты. При встрече со мной в 1965 году адмирал флота Горшков вспомнил о случившейся тогда трагедии: на его глазах при входе крейсера в бухту погиб от взрыва вражеской мины портовый буксир с плавучим краном. Командир крейсера сумел, оценив обстановку, все-таки пришвартовать корабль целым и невредимым. Да, было такое. А как будет теперь в Одесской бухте с боевыми катерами флотилии? Приказ командования надо выполнять, затем и прибыл для перебазирования капитан первого ранга Попов.
Говорят — на войне без потерь не бывает. Чаще — когда не все осуществлялось так, как надо...
20 апреля 1944 года Дунайская флотилия, ведомая Поповым, в составе многих кораблей в кильватерной колонне шла в Одессу. И вот при заходе в порт, вспоминал потом капитан-лейтенант Евгений Якубовский, у Воронцовского маяка два боевых корабля подорвались на минах. Магнитно-акустических. В Очакове необходимо было размагнитить корабли, но этого не сделали. А представитель штаба флота не потребовал, стремясь побыстрее выполнить приказ. Кстати, он и сам погиб в этой операции. Прорвались в Одесский порт лишь два тральщика, которыми командовали старшины Красноженов и Сухов. Остальные корабли повернули обратно и вернулись в Очаков.
— Сложная минная обстановка в Одесском заливе и в самом порту надолго отодвинула их готовность принимать суда,— говорил в памятной беседе со мной в Москве адмирал Горшков.— Между тем Верховное командование планировало нанести на Днестре сокрушительный удар по врагу, военная обстановка требовала срочного разминирования...
В оставшихся неопубликованными воспоминаниях капитан-лейтенант Евгений Якубовский писал: «Для этой цели в Одесский порт были доставлены четыре легких катера-полуглиссера, имеющие легкий ход. Их личный состав под командованием старшин Красноженова и Сухова, с участием минеров Кочеткова и Левичева, приступил к выполнению задания. Заминированную территорию решено было пробомбить с этих быстроходных катеров. А где взять бомбы? На причалах немцы оставили кучи тола — взрывчатого вещества, его мы как раз и использовали для изготовления бомб. Мы обратились к населению прилегающих улиц с просьбой собрать необходимую нам тару...».
Интересно, что в первый послевоенный год, когда я, студент, жил на Канатной на квартире, хозяйка Евдокия Филипповна рассказывала, как она носила в порт минерам выварку и два деревянных ящика, за что получила благодарность. «Значит,— говорила,— и я подрывала вражеские мины, очищая наш залив».
Да, самодельные бомбы, начиненные толом, грузились на катера, во время хода их по четкой схеме бросали за борт, успев зажечь от огонька папиросы фитиль бикфордова шнура. Бомба тонула и взрывалась на дне. Если вражеская мина находилась поблизости, то она тоже взрывалась. Таким образом вся акватория порта подверглась проверке взрывами. В результате такой сложной и опасной работы в Одесском порту уничтожили 54 мины. Все места взрывов наносились на карту.
После проведенной операции корабли флота могли свободно ходить по акватории, хотя полной гарантии безопасного плавания не было. Ведь мины могли находиться у самых причалов, где взрывы не производились. И это вскоре подтвердилось: в минуты отхода от причала погибла канонерская лодка «Ахтуба». Тут уж водолазы взялись за обнаружение мин в укромных местах.
Пока дунайская флотилия продолжала стоять в Очакове, там уничтожили минное поле в устьях Днепра, и размагнитили все её корабли, лишь потом контр-адмирал Горшков издал приказ о переходе в Одессу. Дальше предоставлю слово тому же капитан-лейтенанту Евгению Якубовскому:
«15 июня 1944 года я возглавил переход дунайской флотилии к новому месту базирования, согласно утвержденному плану командующего. Шли вдоль берега, где была меньшая опасность. Переход протекал благополучно. При подходе к Одессе, на траверзе Лузановки, мы поставили на кораблях тралы «хвостовые» и против магнитно-акустических мин. Я шел во главе строя на свободно маневрирующем тральщике и первым вошел в порт, ошвартовавшись у второго причала».
На берегу участников перехода встречал прибывший заранее командующий Дунайской флотилией контр-адмирал С. Г. Горшков. Он напряженно следил за швартовкой каждого корабля. Когда последний благополучно пришвартовался, командующий просиял. Якубовский понял: теперь можно рапортовать об успешном переходе. Волею военной судьбы ему пришлось последним покидать Одессу и теперь — с моря — первым прийти в неё.
Затем тральщики Якубовского «пробивали» фарватер длиною 40 миль — от Одессы до Тендры, а ширина его составляла всего лишь 180 метров. Среди минных полей! Эта единственная безопасная дорога должна была соединить Одесский порт с открытым морем. Сергей Георгиевич Горшков в нашей беседе подчеркнул, что в июне 1944-го уже шли транспорты союзников на Одессу. Как же важно было обеспечить их свободный проход! И контр-адмирал выделил для траления еще шесть боевых кораблей, чтобы никаких роковых случайностей не произошло. 9 августа Якубовский окончательно доложил командующему: «Фарватер Тендра — Одесса чист от мин».
В октябре Одесский порт принял первые союзнические суда с военными грузами. В феврале 1945-го на базе порта создали пункт приема бронетанковой техники. Одесса стала последним крупным направлением американских поставок Советскому Союзу по ленд-лизу и сыграла важную роль в материально-техническом обеспечении завершающих боевых операций Великой Отечественной войны.
...Вот что означало бесстрашное и такое опасное, но необходимое для обеспечения окончательной победы над фашистскими захватчиками хождение по минам в одесских водах в 1944 году!
Борис Дубров. Ветеран Великой Отечественной войны