|
|
   |
Для меня «Вечерняя Одесса» — целый мир. Мир, в котором прошла лучшая половина творческой биографии и молодые годы.
Тогда, в 70-х — 80-х, нас, самых разных, объединяла работа. Помню общередакционные рейды, когда весь творческий состав объединялся вокруг определенной проблемы. Например, все отправлялись на предприятия, чтобы выяснить, как там работает ночная смена. Причем, не делались исключения ни для театральных критиков, ни для поэтов: все — так все.
...На полутемном ночном ЗОРе было страшновато. Все знали, что там работает и спецконтингент (проще говоря, зэки). Но думать надо было не о них, а о том, какова же фондоотдача оборудования. Вот и подсчитывала в своем блокнотике, сколько где станков и как они загружены... А потом, преодолевая страх, шла с Московской на Богатова по стройкам и пустырям, чтобы попасть на какой-нибудь транспорт.
Далее — в редакцию, к пишущей машинке, а уже часов в 7-8 Борис Федорович Деревянко буквально по листочку вынимал из машинки репортаж и сам засылал в типографию. Был тогда такой чудный способ коммуникации — пневмопочта: в специальный патрон вкладывался материал и отправлялся по длиннющей трубе с восьмого этажа прямо в наборный цех, к линотипистам.
Смысл в этой «гонке» был: все, что «накопали» за ночь журналисты, уже в пять часов вечера приходило к читателям в виде свежепахнущей типографской краской газеты. С такой оперативностью сейчас газетчики не работают. А «Вечерка» ведь выходила каждый день. Но это не был потогонный труд — было творчество, когда вдохновение и слово «надо» шли рядом. И получалось все радостно и «в охоту».
Мы были жадными к работе. Искали все новые способы самовыражения. Когда я была комсоргом редакции, создавали молодежные полосы силами самых молодых. Если учесть, что в то «застойное» время пробиться в журналисты могли, в основном, опытные и немолодые, то эти наши тематические страницы стали неплохой школой для тогдашних комсомольцев. Сегодня это ведущие журналисты не только «Вечерней Одессы».
Но объединяла нас не одна лишь работа. Редакционные «посиделки» больше напоминали «капустники» в Доме актера. Непревзойденная троица Дмитрий Романов — Семен Лившин — Виктор Лошак своими фельетонами, скетчами, шутками доводили собравшихся до неистового хохота. До сих пор хранится в моем семейном архиве подаренный мне на свадьбу фельетон «Игра в Бенды-Мышки» (сочетание моей и мужа фамилий).
Кстати, о свадьбе. Она тоже была в редакции. Тогда, расписавшись и сфотографировавшись возле Дюка, мы, молодожены, приехали в «Вечернюю Одессу». И уже у лифта нас встречали с подарками. До сих пор храним два юбилейных рубля от Наташи Матвеевой и комплект «Бесстыдница» от Светы Устименко. А без Бориса Федоровича Деревянко и вовсе это бракосочетание не состоялось бы.
Дело в том, что мой тогдашний жених (а сейчас — муж более чем с тридцатилетним стажем) приехал ко мне из Западной Украины встречать Новый год. И мы решили пожениться. Но ждать совместного счастья надо было три месяца — дескать, испытывать силу чувств. А у нас ждать желания не было — нужно было определяться с пропиской, с работой. Как всегда в критических ситуациях — к Борису Федоровичу, так, мол, и так, без вашего вмешательства не распишут. Он за трубку — Боделану. Руслан Борисович возглавлял тогда Центральный район. Тот, без промедления, позвонил в ЗАГС. А там и хотели бы помочь, но боятся: надо причину указать (можно справку о беременности, можно — об отправке на долгосрочные курсы). Ну, по первой позиции мы не успевали. По второй же помочь мог опять-таки только Деревянко. А он ненавидел все фиктивное, поэтому справку давать не хотел. И соискатель моей руки и сердца добросовестно продолжал ходить со мной на работу и тихо грустить в кабинете отдела экономики.
Через какое-то время Борис Федорович вызвал сидевшую тогда в приемной сотрудницу отдела писем Инночку Тикер. «Что, не распишут ее без этой справки? — пробурчал. — Ладно, печатай — я подпишу». Так, благодаря Борису Федоровичу и Руслану Борисовичу, состоялась моя семейная жизнь. Спасибо! Всегда ждала повода поблагодарить Р. Б. Боделана (Деревянко был рядом: ему успела сказать добрые слова).
Благодарить «Вечернюю Одессу» и людей, которые всегда были вместе с газетой, мне есть за что. Во-первых, она научила ремеслу. О таких учителях, как Борис Деревянко, Дмитрий Романов, Павел Шевцов, Семен Лившин, Евгений Голубовский, можно только мечтать. Просто находиться с ними в одном пространстве уже было великим счастьем, а я еще ходила с ними на планерки и летучки, участвовала в обсуждении материалов, всегда могла попросить совета и получить его.
Благодарна я «Вечерней Одессе» и за, в буквальном смысле, крышу над головой. Трехкомнатную освободившуюся «хрущевку», уже будучи с двумя детьми, получила именно здесь. Тогда это было как орден, как почетное звание. Люди десятилетиями стояли в очередях за жильем.
Редактор Деревянко, несмотря на свои кажущиеся суровость и жесткость, любил сюрпризы. После разгромной летучки, когда практически всем было «роздано», Борис Федорович обратился ко мне: так и так, дескать, может освободиться трехкомнатная квартира — пойди посмотри. Со мной вызвались тогда съездить Лариса Бурчо и Людмила Авраменко. Спасибо!
Потом было новоселье. И, как ни странно, поместилась здесь, на Варненской, вся редакция. Поставили доски на картонные ящики с вещами — вместо стульев; чуть побольше доски и ящики — вместо столов. Было хорошо!
Тогда исповедовали тезис, что главное — любить газету в себе, а не себя в газете. И, несмотря на определенные авторитарность и честолюбие каждого, у нас это получалось. Мы любили наше общее детище. И потом, когда я возглавляла свою газету, не уставала это проповедовать.
«Чуть-чуточку», — так любил говорить Деревянко. Чуть-чуточку недотянули... Чуть-чуточку тему не раскрыли... И всегда, не отрицая достижений коллег из других изданий, он считал, что «Вечерняя Одесса» все-таки «чуть-чуточку» впереди. Наверное, был прав.
Наталия Бенда. Фото Михаила Рыбака