|
|
   |
В марте совсем уже близкого 2012 года газета «Лiтературна Україна» будет отмечать свое 85-летие. К юбилею готовится к изданию книга воспоминаний тех, кто в разное время трудился в писательской газете. Итак...
Это было в середине семидесятых годов прошлого столетия. Из Одессы, Николаева, Херсона, Крыма начали часто появляться на страницах республиканской газеты «Лiтературна Україна» очерки, статьи, репортажи, информационные сообщения под моим именем — нового собственного корреспондента по южным областям. Как же я оказался в этом издании? Ведь в Одессе к тому времени больше двадцати лет меня знали как заместителя редактора областной газеты «Чорноморська комуна». Витийствовавший в Киеве секретарь ЦК КПУ Маланчук, охотившийся за инакомыслящими — «украинскими буржуазными националистами», — начал массово менять журналистские кадры, попавшие под подозрение. Не миновала злая участь и редактора «Чорноморки» Николая Иванченко. Ну, а новый редактор, в свою очередь, продолжил чистку, получив неограниченные полномочия от нового первого секретаря обкома Козыря. Короче, и мне был вручен «волчий билет». Стал безработным.
Зная о появившемся на мне клейме «коварного националиста», некоторые вчерашние друзья, находящиеся при должностях в других местных изданиях, отшатнулись от меня. О новом месте работы в родном городе нечего было и мечтать. И вдруг — звонок Бориса Гончаренко из «Литературной Украины». Он, заместитель редактора «ЛУ», знал о положении, в котором я оказался, но не побоялся порекомендовать меня своему редактору Анатолию Хорунжему. Не понятно ли мое тогдашнее старание в должности собственного корреспондента писательской газеты?! Видимо, хорошее впечатление о новичке, писателе-документалисте (хотя и не члене Союза), и надоумило редактора командировать меня в станицу Вешенскую по случаю юбилея — 70-летия со дня рождения лауреата Нобелевской премии Михаила Шолохова. Напутствуя, Анатолий Мефодиевич заметил между прочим, что познакомился с Шолоховым на фронте, поэтому кстати будет и привет, личное поздравление передать ему, если удастся.
То «если удастся» Хорунжий промолвил не случайно, знал, что к чему. Шолохов!
В Вешенской, едва устроившись в гостиницу (десятка три газетчиков примчалось освещать юбилей), я направился, конечно же, к первому секретарю райкома. В его кабинете сразу и услышал то, чего опасался.
— К сожалению, — покачал головой первый секретарь, мой ровесник, — при всем уважении к вашему редактору, к Степану Ковганюку, который переводит на украинский язык произведения Михаила Александровича и последнюю книгу вами передал, к памяти матери нашего многоуважаемого юбиляра, чьи корни на Черниговщине, встречи с Шолоховым не будет. Нас и Москва, и Ростов строго предупредили. Мы должны обеспечить поездку Михаила Александровича в столицу на торжества. Это — главное. Следовательно, идите к секретарю по идеологии товарищу Зимовнову, я дам ему указание всячески способствовать...
Зимовнов, крепко сложенный мужчина с густой седой шевелюрой, сидел за своим столом, обложившись бумагами, и как бы не заметил моего появления.
— Иван Федорович, Украина вас приветствует! — бодренько воскликнул я, обращаясь к хозяину кабинета.
Он, не отрывая глаз от бумаг:
— Скажите кратко, где хотели бы побывать?
Мне терять нечего. Я Зимовнову совсем о другом:
— А вы у нас на Украине бывали?
— Участвовал в освобождении...
— В каких войсках?
— В авиации.
— Какой?
— Штурмовой.
— Интересно! — оживился я. — Может быть, в 140-м гвардейском штурмовом полку?
Зимовнов удивленно посмотрел на меня, взгляд его потеплел:
— Надо же, вы назвали мой полк!
А я уже был на коне:
— Ну, тогда вы обязательно должны знать Героя Советского Союза, полного кавалера ордена Славы Ивана Григорьевича Драченко.
— Да я же у него был техником по вооружению! Погодите, а откуда у вас эти данные?
— Я о Драченко и обо всех полных кавалерах ордена Славы, уроженцах Украины, пишу в своем книжном сериале «Солдатська слава». Драченко живет в Киеве, помню наизусть его адрес и прямо сейчас даю его вам. Номер телефона пришлю, возвратясь в Одессу.
— Не знаю, как вас благодарить, Борис Иванович! — Зимовнов вышел из-за стола, обнял меня за плечи. — Я перед вами в долгу! Но как же мы поступим?
Молча поразмыслив, Зимовнов продолжил:
— Вот как вы сможете перемолвиться словом-другим с Михаилом Александровичем. Я возьму вас с собой послезавтра утром на проводы Шолохова в Москву. А пока что едьте по станицам, встречайтесь с прототипами его героев...
Вот так неожиданно солдатская тема помогла мне в выполнении редакционного задании!
...Обогащенный впечатлениями от поездок по станицам, шел я с Иваном Зимовновым провожать в Москву Шолохова. Чтобы попасть в калитку, которая вела к усадьбе писателя, пришлось обогнуть его огород, разделивший на две половины соседнюю улицу. Промахнулись землеустроители и архитекторы в свое время, да так все и осталось. Вешенцы постепенно привыкли.
Мы поднялись на высокое крыльцо дома в глубине двора, и Зимовнов тихо сказал: «Подождите, пожалуйста». Спустя несколько минут он показался в дверях и жестом пригласил в гостиную. Я увидел, как Мария Петровна, жена Михаила Александровича, поправляла ему галстук. Шолохов обернулся ко мне, и я услышал:
— Посланец от Хорунжего? Рад приветствовать...
Юбиляр медленно протянул руку.
Невысокого роста, щупленький, с аккуратно подстриженными усиками и высоким лбом, обрамленным пушистыми волосами, он источал радушие и, одновременно, вызывал тревогу: его недуг явно давал о себе знать.
Я передал ему привет и поздравление от редактора «Лiтературної України» и перевод С. Ковганюка части его романа «Они сражались за Родину».
— Степан Петрович Ковганюк также просил горячо поздравить вас с юбилеем. Теперь украинцы имеют на родном языке все ваши произведения...
— Знаю Ковганюка, хотя лично и не встречался с ним, — с уважением заметил Шолохов. — И ему передайте привет, и Анатолию Хорунжему, и всем украинским писателям.
Взяв со стола свою книжку «Судьба человека», Михаил Александрович поставил на ней автограф, указав дату: 12 мая 1975 года.
— Это — от вешенского станичника.
Рассчитывать на более подробный разговор я, разумеется, не мог. Поблагодарил, пожелал юбиляру счастливого пути в Москву и вышел.
Громкоговоритель разносил над толпой, собравшейся у ворот усадьбы, бравурные песни. Станичники и гости ждали появления Шолохова. Ко мне тем временем бросилось несколько знакомых по гостинице газетчиков: «Ну, расскажи!..». Пообещал: «Вечером в гостинице...». И вот и Шолохов показался на крыльце. Приветливо помахав рукой, начал осторожно спускаться по лестнице, поддерживаемый с одной стороны первым секретарем Булавиным, с другой — Зимовновым. За калиткой Михаил Александрович был встречен дружными аплодисментами, не смолкавшими и тогда, когда он медленно опускался на переднее сиденье легковушки, и тогда, когда она тронулась по улице, ведущей на железнодорожную станцию Миллерово.
Иван Федорович Зимовнов подошел ко мне:
— Ну, а теперь пошли завтракать...
За завтраком узнал от моего нового друга, что накануне отъезда Михаила Александровича в Вешенской умер его шурин, но об этом юбиляру не сказали, очень уж шатким было его здоровье. Дай, Бог, благополучно доставить в Москву.
Но никакие предосторожности не помогли. Еще находясь в Вешенской, я услышал, что Шолохова прямо с поезда повезли в Кремлевскую больницу. Юбилейные торжества в честь 70-летия Нобелевского лауреата состоялись без него.
...В редакцию «Лiтературної України» я вернулся с большим репортажем. Он был напечатан, что называется, с колес. Редколлегия отметила его премией.
Борис Дубров. Лауреат всеукраинских журналистских и литературных премий