|
|
   |
— Старшина катера Дубинда, к командиру крейсера! — удивленно услышал Павел, когда крейсер вернулся из Одессы в Севастополь, послав на головы наседавших румын почти тысячу снарядов. Терялся в догадках: почему аж к Басистому? И тем временем уже летел от трапа к трапу, всё вверх и вверх — к боевой бронированной рубке, где находился командир «Червоной України».
Капитан первого ранга Басистый как-то по-особенному начал относиться к Дубинде совсем недавно. Накануне в Одессе корабль, прежде чем сняться с якоря, принял на борт несколько тонн патронов, 50 тонн муки, но главное — золото в слитках и другие ценности Одесского отделения Государственного банка, и всё это без каких-либо приключений перевёз своим катером Дубинда. Ему объявили благодарность за отличное выполнение ответственного поручения. Отличился еще и во время перевозки из Новороссийска бойцов 157-й Кубанской стрелковой дивизии, которые пополнили поредевшие ряды защитников города.
Какое же особенное поручение даст сейчас командир крейсера? Если бы не особенное, то передал бы через непосредственного начальника Павла, это же ясно.
Выскочил на верхнюю палубу, солнце заслепило глаза. Под носом защекотала паутинка «бабьего лета», принесенная легким ветерком: стояли последние теплые осенние дни, и тишина вокруг была прямо-таки мирная. Даже не верилось, что гитлеровцы уже вплотную приблизились к Перекопскому перешейку, что Одесса изнемогает под натиском врага. Но — факт...
К боевой рубке Павел приблизился в тот момент, когда из нее выходил Басистый, озабоченный своими мыслями.
— А, Дубинда? — по-дружески, без командирской суровости воскликнул он. — Пойдешь, дорогой, в Одессу, на высадку десанта. С «Червонки» твой катер будет один. Надеюсь на тебя!
Так быстро все выяснилось. Известие о возвращении в город, который уже не раз приходилось оборонять, взволновала. Первый десант. О таких операциях до сих пор не слышал с самого начала войны.
Катер Дубинды был, можно сказать, щепкой среди большой группы кораблей, вышедшей из Севастополя с войсками на борту, но и он вез бойцов. Из 3-го полка морской пехоты. Знакомился и по душам говорил с ними командир катера.
В солнечный день вражеская авиация немедленно обнаружила эскадру. Начались налеты. Непрерывные. Вода вокруг боевых судов вздымалась столбами взрывов, раскалились стволы зениток, отгонявших фашистских пикировщиков.
В районе Тендровской косы во время очередной атаки с воздуха произошло прямое попадание бомбы в эсминец «Фрунзе». На нем держал свой вымпел командующий эскадрой контр-адмирал Лев Анатольевич Владимирский. Эсминец быстро затонул. Торпедный катер с раненым командующим помчался в Одессу, а командование эскадрой принял капитан первого ранга Сергей Георгиевич Горшков.
Движение кораблей по курсу не изменилось. Дубинда продолжал вести в общем строю свой неповрежденный катер.
К месту назначения эскадра прибыла 22 сентября ночью в первом часу. По очертаниям знакомого издавна берега Павел определил: остановились напротив ближайшего к Одессе лимана. И тут сигнал ему — немедленно на флагман, крейсер «Красный Крым».
Командирский салон крейсера едва вместил всех вызванных старшин катеров и баркасов.
— Я вот для чего вызвал вас, — чеканя слева, заговорил капитан первого ранга Горшков. — Стоим на траверзе села Григорьевка. Это тыл врага, осадившего Одессу. Сейчас будем высаживать десант. Неудачи быть не должно, хорошо было бы, если бы к берегу первым пошел катер того, кто знает эти места, чтобы не сесть на мель, не напороться на рифы...
Горшков в это время повернулся к кому-то из командиров и кивнул головой. Крейсер вдруг содрогнулся от орудийого залпа. Началась артподготовка. У всех присутствовавших в салоне зазвенело в ушах. А командующий продолжил повышенным голосом:
— Есть среди вас знающие этот берег?
— Я знаю, — сделал шаг вперед Павел.
— Дубинда?
Горшков приветливо улыбнулся и объяснил присутствующим:
— Это наш «морской волк». С ним десантники не пропадут. Ну что же, начали!..
На палубе крейсера Дубинду догнал капитан-лейтенант, бойцы которого должны были садиться в катер вместо тех, кого он вез из Севастополя. Обстрелянные бойцы.
Восемьдесят человек с автоматами и вещмешками, набитыми патронами и гранатами, заняли свои места, и суденышко, едва не черпая бортами воду, двинулось в темень. Фигуры в черных бушлатах смутно распознавались лишь благодаря белым нарукавным повязкам.
Двигатель гудел натужно, но без перебоев, Дубинда крепко держал штурвал и посматривал время от времени на светящиеся стрелки компаса. Три километра, то есть пятнадцать кабельтовых, расстояние небольшое, вот-вот и высадка. Посоветовал командиру десантников, стоявшему рядом, чтобы двигались вправо, вскарабкавшись на берег Аджалыкского лимана, так легче будет пробраться под зарослями терновника в глубокий тыл к фашистам.
Чем ближе к суше, тем чаще замечали бойцы огненные вспышки взрывов — корабельная артиллерия продолжала обрабатывать место высадки. В условленный момент огонь вдруг покатился в степь. Впередсмотрящий Исаев доложил, что видит белые барашки волн, набегающих на берег. «И я уже вижу», — отозвался Дубинда. Где-то здесь есть подводные скалы. Покрутил штурвал влево, вспомнил, как когда-то в этих местах хорошо ловились бычки. Взрыв вражеского снаряда, столб воды неподалеку — и Дубинда вмиг всё забыл, направляя катер именно в только что забурлившее место. Следующий взрыв поднял воду совсем близко от того места, откуда отплыли. Успел!
Наконец-то по днищу зашуршал песок, и началась высадка. Бойцы прыгали за борт катера, брели к темному обрыву по пояс в воде. Катер замер, словно выброшенный на отмель кит. Фашисты то ли отступили, то ли под обрывом на самом берегу их совсем не было — не стреляли. Дубинда помог пулеметному расчету перенести на сухое пулемет, снова вернулся к штурвалу.
Очень скоро освобожденный от большого груза катер подпрыгнул, как поплавок, и закачался на волнах прибоя. Задним ходом достигли глубины и — к крейсеру...
Когда Дубинда доложил о благополучной высадке и обстановке на берегу, все катера и баркасы дружно двинулись к Григорьевке. В течение четырех часов Павел успел несколько раз доставить пехотинцев на сушу. Под конец высадки слышал: бой происходил уже далеко от берега. Раненых, которых должен был забирать, пока что не доставили. Чтобы убедиться, взобрался по крутому склону наверх, но и там никого не обнаружил. Холодное осеннее небо на востоке медленно светлело. «Десантники теперь лучше видят, куда наступать, — подумал. — Обходят препятствия без больших потерь...».
Свою задачу Дубинда выполнил. Из-под Григорьевки Дубинде приказали вести катер в Одессу, в Аркадию. В городе весточки из Восточного сектора обороны долетали к нему всё радостнее: 3-й полк морской пехоты, вынудив врага отступать, к вечеру сумел соединиться с войсками оборонительного района. Всех раненых, подобранных санитарами полка, отправили в местные госпитали. На улицах одесситы увидели захваченные у врага орудия со свежими надписями на каждом: «Оно стреляло по Одессе. Больше стрелять не будет!».
Теперь на том месте под Одессой, где высаживался победный десант полка морской пехоты, стоит памятник. Матрос в наступательном броске, с поднятой в руке гранатой, его фигуру-силуэт образует вырез в бетонной плите, стоящей вертикально, и на рассвете матрос весь из пламени зари, в полдень светится синевой, как и небо, а в непогоду он одет в бушлат из черных туч. И всегда остается живым...
Борис Дубров. Участник боевых действий в Великой Отечественной войне, автор дкументальной повести «Любимец моря» Снимки из личного архива автора.